Последний воздушный пират, стр. 55

— Благодарение Небесам! — прошептал он. — Я думал, что потерял тебя навсегда! — Капитан вскочил на ноги. Внезапно он преобразился. Он больше не выглядел стариком, будто сбросил груз прожитых лет. В глазах капитана светился молодой задор. — По местам! — скомандовал он. — Готовим «Бегущего-по-Небу» к взлёту!

Толстолапы разошлись, немедленно подчинившись приказу. Капитан Прутик тоже поспешил взяться за дело. Плут остался один. Он бродил по «Бегущему-по-Небу» заглядывая во все углы, открывая дверцы буфетов и рундуков, обшаривая трюмы и наблюдая, как трудятся толстолапы, подготавливая к путешествию огромный небесный корабль.

Вумеру прямиком отправилась в камбуз, находившийся под палубой. Руммель принялся разворачивать главный парус, проверяя, нет ли прорех на парусине. Вурало занялась канатами. Меру и Лум перелезли через леерное ограждение — один с левого, другой с правого борта — и осмотрели обшивку корабля, желая убедиться, всё ли в порядке: не заклинило ли противовесы и не перекошена ли рулевая ось. Вига вскарабкался на мачту: он ощупывал огромный ствол в поисках предательских трещинок и подгнивших участков древесины — признаков усталости дерева, пока не добрался до смотровой площадки на самом верху.

Плут услышал чьё-то бормотание у себя за спиной, перемежающееся тихим рыком толстолапа. Сгорая от любопытства, он устремился туда, где раздавался гул голосов, и наткнулся на самого капитана Прутика. Он стоял просунув голову между прутьями центральной клети, внимательно изучая поверхность летучего камня. Ему помогала Моллин, которая пыталась отрегулировать пламя жарко горящих факелов.

— Ну что, всё в порядке? — спросил Плут.

Капитан Прутик оторвал взгляд от камня и повернулся к мальчику.

— Я не вижу никаких признаков болезни, — ответил он.

— Как здорово! — воскликнул Плут. — Значит, мы можем лететь!

— Конечно можем, — согласился Прутик. — Но нам надо спешить. Камень может быть заражён, и невидимая глазу болезнь разъедает его изнутри.

— Но как такое могло произойти? — нахмурился Плут.

Капитан сделал жест рукой, описав в воздухе широкую дугу.

— Он мог подхватить вирус от команды, — поделился своими мыслями капитан. — Ты слышал, что они говорили? Большинство из них служило на небесных кораблях. И есть опасность, что один из них, а может быть, и все являются переносчиками этой ужасной заразы.

— Но как это узнать? — замявшись, спросил Плут, и по спине у него побежали мурашки.

— Никак не узнать, — ответил капитан. — Может быть, камень уже заражён. А может, нет. И конечно, чем ближе мы подлетим к распадающейся скале Санктафракса, тем больше риск. В одном у меня нет сомнений, Плут: это путешествие в один конец. Обратного пути не будет. «Бегущий-по-Небу» никогда не вернётся назад. Будем молиться в надежде, что он не развалится, пока мы не доберёмся до Башни Ночи.

— О силы Земные и Небесные! На всё ваша воля! — горестно воскликнул Плут, у которого лицо стало белым как полотно.

— Выше нос, парень, — подбодрил мальчика капитан, похлопав его по плечу. — Наши приключения только начинаются. Пойдём со мной.

Он повернулся и, оставив Моллин возиться с летучим камнем, поспешил по узкой круговой палубе к трапу, ведущему к штурвалу. Он ухватился за рукояти огромного колеса и освободил запор. Затем, удостоверившись, что канаты ходят гладко, проверил по порядку выточенные из кости рычаги управления, поднял и опустил паруса, повертел противовесы и пришёл к заключению, что судно готово к отправке.

Пока капитан занимался рулевым управлением, из разных отсеков доносились крики толстолапов, сообщающих, что все корабельные механизмы гигантского небесного ковчега работают нормально. Когда последний — Вига, работавший на смотровой площадке, доложил, что мачта в порядке и снасти готовы для взлёта, капитан хлопнул в ладоши от радости.

— Отдать швартовы! — послышался громогласный приказ. — Приготовиться!

— Вух-вух! — отрапортовали толстолапы. — Есть, капитан!

Судно тряхнуло, и с ужасным скрипом оно начало подниматься в воздух. Капитан Прутик отпустил тяжёлую цепь, и она со звоном ударилась о камни.

— Она нам больше не понадобится, — крикнул он своей команде.

Потрёпанные паруса колыхнулись, и небесный корабль, накренившись на один бок, медленно оторвался от чёрной скалы. Летучая громада медленно и натужно поднималась все выше и выше, пока наконец свежий попутный ветер не раздул паруса, и корабль взмыл под облака с такой быстротой, что у Плута закружилась голова и сердце чуть не выскочило из груди.

— Потрясающе! — закричал он. — Просто невероятно! Поверить не могу, что я лечу на корабле воздушных пиратов!

Капитан Прутик усмехнулся.

— И я не могу, парень, — произнёс он. — Мне тоже не верится, что я здесь. Клянусь Небом, я так долго мечтал об этом! Паруса раздуваются на ветру, качаются противовесы, волосы развеваются на ветру. Все как в прежние дни. Как будто я снова стал воздушным пиратом.

Плут повернулся к капитану. Глаза его сияли от счастья.

— Вы всегда были и будете воздушным пиратом! — в восторге воскликнул он.

Капитан склонил голову. Пальцы его мелькали, перебирая рычаги управления.

— Наверное, так, Плут. Последним воздушным пиратом.

Глава девятнадцатая. Башня Ночи

Был самый тёмный час перед рассветом. Мелкие капельки росы, поблёскивавшие в свете фонарей, покрывали поверхность разрушающейся скалы, на которой стоял Санктафракс. Из расщелины, тонувшей в густом мраке, послышалось тихое хлюпанье. Что-то зашевелилось внутри.

Из трещины показались два искрящихся щупальца — сначала одно, потом другое и присосались к камню. Затем, подтянувшись, из глубины выползло склизкое желеобразное существо. Три маленькие шишечки на макушке его головы увеличились в размере и раскрылись со щелчком, обнажив глаза. Тварь подозрительно огляделась, затем снова потянула вперёд щупальца и двинулась дальше.

Там, где проползла эта гадина, поверхность камня стала сухой, а сама мерзкая тварь, тыкавшаяся в разные стороны, начала раздуваться. Она разбухала и разбухала, пухла и пухла, пока наконец не выбросила три задних щупальца, свёрнутые кольцом, и не выпустила из них густо-чёрную маслянистую жидкость, оставив за собой грязные подтёки на скале. Она напилась и была довольна.

Упырь-камнеед снова спрятался в трещину между осколками скалы. Утолив жажду, он ощутил голод.

Гоблин-молотоголов пристроился почти на самом верху. Он тоже хотел есть. Он просто умирал от голода и жажды. И страшно замёрз. Гоблин потопал ножищами, обутыми в высокие сапоги, и поплотнее запахнул чёрный плащ, чтобы спастись от ледяного ветра, продувавшего насквозь уходящую в небо башню, все деревянные мостики и переходы которой были засыпаны пушистым снегом.

— Вот ужо доберусь я до тебя, Крысоед, мерзкий косоглазый недоносок, — заревел он. На морозном воздухе, искрясь в отблесках раскачивающихся масляных фонарей и расплываясь, изо рта у него вырывались клубы пара. Молотоголов походил взад-вперёд и похлопал руками, чтобы хоть немного согреться.

— Это надо же! — сокрушался он. — С какой стати я должен стоять на посту вместо тебя? — (Караул должен был смениться ещё накануне, в девять часов вечера, а сейчас уже занималась заря, и первые лучи утреннего солнца окрасили серебром облака, показавшиеся на горизонте.)

— Я торчу здесь всю ночь напролёт! — гневно пробурчал стражник. — Только попадись мне — я тебе башку размозжу! Все кости переломаю! Я… Ой-ой-ой!

Каблуком сапога он наступил на льдинку, поскользнулся и грохнулся на площадку. Тяжёлый рогатый шлем слетел с его головы, и гоблин со всего размаху стукнулся затылком о промёрзший твёрдый деревянный настил: хрясь!

Молотоголов обалдело присел. Он увидел, что шлем подкатился к самому краю площадки. Кровь у него закипела от ярости, и он бросился спасать своё добро.