Посланник, стр. 9

Великолепная Малая Миллионная и обе Морские заселены были адмиралтейскими служителями, завалены лесом, канатами, смоляными бочками. Левую сторону Невского проспекта, и в то время уж засаженного деревьями от мостов Зеленого до Аничкова, занимали иноземные ремесленники: на правой виднелись Гостиный двор и деревянный собор Казанской Божией Матери, около собора красовались каменные палаты Татьяны и Никиты Преонских.

Именно в этой Петербургской стороне, считавшейся центром города, привлекали взор прохожего дома графов Головкина, Брюса, Шафирова, князей Долгоруких, Кикина и Бутурлина.

Но все строения Петербурга превосходил великолепием и обширностью дворец светлейшего князя, генерал-фельдмаршала Александра Даниловича Меншикова на Васильевском острове.

Нововведения, предписываемые царем, очень нравились Татьяне, в отличие от ее ключника Филиппа, который постоянно выражал неудовольствие одеждой молодого Никиты. А Татьяна ему на то отвечала:

— Сказала бы тебе, да, видишь ли, не молод ты и многого не разумеешь! Чекмень твой и борода, Филипп, словно кляпыш, к которому ты пристегнут, как лихой кречет, крепко-накрепко.

— Понимаю речи твои, Татьяна Кузьминична, готов на все, чтобы была мне оттого польза, но бороды не остригу и кафтана не сыму! Ей-богу, не будет сего!

Татьяна только смеялась в ответ и отмахивалась от ключника. Часто свидетелями таких разговоров становились Никита и племянница Татьяны Ольга.

Пять лет назад, сразу после смерти Антуана, она приехала к Татьяне. Ольга Преонская была дочерью двоюродного брата Татьяны — Андрея Преонского, оставшаяся сиротой после смерти родителей. Татьяна с любовью и радостью приняла племянницу, помня и о своем сиротстве.

Именно в тот трагичный для царя день, когда покинул сей бренный мир его сын Петр, единственная надежа его и отрада после опального сына Алексея, по совету Авдотьи-Пичуги отдала Татьяна Преонская сыну Никите родовое кольцо, принадлежащее их семье.

— Никита, сынок, и ты, Ольга, подойдите ближе, — попросила Татьяна сына и племянницу.

Они, молодые и цветущие, медленно подошли к ней.

— Никита, сынок, сегодня тебе исполняется восемнадцать лет, и я бы хотела отдать тебе то, что по праву принадлежит мужчине нашего рода, — Татьяна открывала шкатулку, а Никита и Ольга, переглянувшись друг с другом, лишь пожали плечами.

— Этот перстень принадлежал еще твоей бабушке, потом он перешел к деду, а теперь тебе надлежит носить его с гордостью и памятью о предках твоих. А ты, Ольга, слушай и внемли. Как только подрастут ваши чада, передадите сей перстень им в дар, дабы продолжить сию традицию, — закончила Татьяна и протянула кольцо Никите.

Никита посмотрел на знакомое с детства кольцо, которое будет его спутником всю жизнь. Только сейчас ощутил он всю значимость этой безделушки. Внимательно вглядывался он, как завороженный в темный камень, заключенный в перстне.

Вдруг камень стал загораться светом красным, и виделось Никите море, и галиот, качающийся на волнах, и мужчина, налегающий на весла.

Все это так молниеносно пронеслось в камне, что не смог понять юноша смысла увиденного.

— Никита, Никита… — слышался ему, как сквозь ветер, голос матери. Он насилу оторвал взгляд от камня и посмотрел на Татьяну.

— Что с тобой? — Ольга схватила его за рукав. Он тряхнул головой, и наваждение прошло.

— Да нет, устал просто, и все. Спасибо, матушка, все исполню, как велишь. Ответь мне только, отец мой тоже носил это кольцо? — спросил Никита.

И пришлось Татьяне рассказать всю историю о колечке жадно внемлющим Никите и Ольге.

Ольга была годом моложе Никиты. Как начали подрастать Никита с Ольгою, стало неспокойно на душе у Татьяны. Часто наблюдала она, что не братские узы соединяют этих двух молодых людей. Так и изводила бы себя Татьяна, ежели бы война не послала ей и Ольге расставание с Никитой.

Хотела Татьяна сама к Меншикову идти, дабы Никитушку к службе какой приставить. Во дворце служба — это не отлучка.

Не хотела Татьяна супротив природы идти. Как же брат с сестрой вместе будут?

Сколько раз говорила сыну и Оленьке замечала, но на все ее увещевания Никита говорил:

— Не волнуйтесь матушка, греха за нами нет! Да и воле твоей перечить я не стану.

«Какая тут воля! — с грустью думала Татьяна. — Любовь уже никакой воле не служительница!» И боязно было на службу отпускать Никиту и тоска иногда так сердце займет, но ничего, попривыкла. А тут новая напасть — шведы заволновались, как только Петр согласился на союз своей дочери Анны и герцога голштинского Карла-Фридриха.

Тогда же Швеция лишилась своего короля-героя, и новые опасности стали угрожать России. Есть из-за чего поволноваться. При ныне покойном короле Карле министр Герц, понимая всю пользу, которую можно получить от дружеских сношений между двумя такими великими державами, как Швеция и Россия, пытался помирить их, и старания его шли очень успешно, тем более что Петр был недоволен своими союзниками.

Глава 7

Близилось совершеннолетие Никиты, когда молодой гвардеец был призван к царю, желающему дать ему секретное поручение. Несмотря на то, что молод был Никита душой и телом, признал в нем Петр верного слугу Отечества. Да и заслуги деда и отца его помнить умел самодержец.

— Хорош стал, хорош. И ростом вышел и челом, видно, умен! — такими словами встретил Никиту царь.

— Ваше величество, — с жаром произнес Никита, — обещаю быть полезным Родине, которую люблю! За нее, клянусь вам, готов положить голову!

— Жалую! Жалую! Молод ты, боярин! Молод и пример мой принял, я вижу. Токмо не все поняли того, что за Родину лили кровь Шереметев, Меншиков, Апраксин и били наголову тех, от кого переняли свой наряд, от которых научились многому и хорошему! Потому и вызвал тебя! Просьба есть у меня к тебе! Исполнишь? Доверие мое не обманешь?

— Клянусь! Клянусь, отец и воевода, буду только Родине служить и жизни не пожалею!

— Похвально! — Петр усадил Никиту за стол, заваленный картами и чертежами, документами и макетами маленьких иноземных галер и галиотов. — Знаешь, наверное, положение дел наших на Балтике? Несмотря на победы наши, флот вражеский славится силою! Я два раза предлагал мир Карлу, королю шведскому: сперва по необходимости, а потом по великодушию. Теперь же исторгну его у шведов силою!

Царь был возбужден и взволнован, это передалось и Никите.

— И сим повелеваю тебе, — продолжил Петр, — быть в Балтийском море и по прибытии в Ништадт, место мирных переговоров, находиться в услужении барона Остермана. Его глазами и ушами будешь! Надежу на тебя возлагает он, по моему совету, — царь внимательно посмотрел в голубые глаза Никиты. «Тверд мальчишка и храбр! Таких нам надобно воспитывать!» — думал он.

И, сопроводив Никиту рекомендацией и письмом, попрощался.

— Смотри, Никита, не посрами имя деда своего и отца!

— Служу царю и Отечеству!!! — с великой страстью крикнул Никита и, повернувшись на каблуках, вышел.

Петр глядел юноше вслед и вдруг вспомнил своего сына, Алексея непутевого. Тяжко стало царю, часто думал он о сыне, не принявшем все науки царя и отца по наущению матери своей.

Войдя в прохладную церковь, Петр пал на колени пред святыми образами и молвил:

— Благодарю Тя, Господи, что сподобил меня пожать плоды моих усилий! Сердцеведец! Ты зрел чистоту моих помыслов и благославил мои начинания. Свет наук начинает озарять Тобою вверенное мне царство. Трудолюбие и довольство проявляются в хижине земледельца. Суд и законы заменяют произвол. Боже, сыплющий щедрою рукою блага по земле, осени мя Твоею мудростию на предлежащем мне пути, укрепи силы мои на труд, мне предназначенный, вознеси и возвеличь Россию в походе будущем и дай врагам моим ума и терпения!

Почувствовав облегчение, царь вышел из храма и направился к своим полкам.

Никита, подъехав к дому на лихом вороном жеребце, кинул узду стремяному и радостно вошел внутрь.