Лихая гастроль, стр. 17

– Именно так, ваше превосходительство.

– И ведь совершенно не подозревает о том, что через каких-то пятнадцать минут на него наденут наручники и препроводят в каталажку, – не без злорадства произнес начальник сыскной полиции.

– Ни сном ни духом не подозревает, ваше превосходительство, – подобострастно поддакнул начальник канцелярии.

Уголок Тверского бульвара, где расположился мошенник, был оцеплен переодетыми полицейскими, еще два филера расположились на лавке, по другую сторону тропы – еще трое агентов. А экипаж с двумя сыщиками стоял сразу за чугунной оградой, на тот случай, если вдруг мошенник надумает проявить прыть и спастись бегом. Еще четверо фланировали по аллее бульвара, поглядывая на ничего не подозревающего «князя Курагина». Так что деться ему некуда!

Григорий Васильевич терпеливо дожидался назначенного времени, а потом, повернувшись к начальнику канцелярии, изрек:

– Ну что ж, пора, батенька, время уже два!

– Время не терпит, ваше превосходительство, – энергично поддакнул секретарь и следом за Аристовым выбрался из кареты.

Григорий Васильевич обожал присутствовать на задержаниях – так сказать, ставить точку в сыскном деле, – считая их составной частью своей работы. Был в этом определенный изыск. Не зря чины и звания от государя получаю!

Лже-Шаляпин и «князь Курагин» продолжал сидеть на своей лавочке, и по его довольному виду было понятно, что он совершенно никуда не торопился: темный котелок лежал на лавке, здесь же длинная черная трость с костяным удобным набалдашником. Лениво, как и подобает праздному человеку, он посматривал на людей, проходящих мимо, также никуда не спешащих. Долгим взглядом отметил лишь высокую барышню в длинном облегающем платье, и по тому, как дрогнули его губы, стало понятно, что воображение у него богатое.

Генерал-майор переглянулся с Иннокентием Кривозубовым, и тот, верно оценив взгляд начальника, поспешил к лавке. Остановившись от скучающего мошенника на расстоянии вытянутой руки, агент слегка приподнял шляпу и, вытащив конверт из тощего портфеля, протянул со словами:

– Это вам.

– Ах, уже! – ответил приободренный мошенник и вытянул из ладони филера заготовленный конверт.

Дальше пошло до предельного просто. Неожиданно вокруг афериста все ожило. Прогуливающиеся прохожие (в действительности тайные агенты) скорым шагом направились в его сторону. Еще двое надавили на плечи, а третий, видно, также стараясь поучаствовать в задержании афериста, с силой надавил на голову. Изловчившись, Кривозубов накинул на запястья мошенника наручники, зло прошипев ему в самое лицо:

– Попался, лихоимец!

– Позвольте, что все это значит? – вскричал мошенник, пытаясь вырваться, но тотчас был подхвачен под руки подскочившими молодцами и под удивленными взорами прохожих препровожден в экипаж.

Григорий Васильевич с торжествующим видом наблюдал за происходящим. Особенное удовольствие доставил тот момент, когда мазурик, искусно имитируя возмущение, заорал в голос, но тотчас умолк, едва тяжелая рука Кривозубова улеглась на его толстую холку.

Так-то оно лучше будет, братец! Теперь дознание пойдет быстрее.

Отправляться в сыск Григорий Васильевич не торопился. Сегодня был его день. И нужно было завершить его достойно. Первое, что он сделает, так это отправится в «Славянский базар», где закажет себе осетрину. Послушает цыганку Зару – новое приобретение заведения, ради которой в ресторацию съезжались со всей Москвы. Плотно откушав, прихватит с собой пару бутылок шампанского и довершит достойно вечер в собственном кабинете. А мошенник пусть посидит в каталажке с бродягами и беспризорными. Такое соседство будет ему в качестве воспитательной меры. Все-таки в работе сыщика имеется немало положительных сторон.

Глава 7

НАКОРМЛЕННЫЙ И ПОД ПРИСМОТРОМ

Утро задалось солнечным. Его лучи, отыскав крохотную щель между сомкнутыми занавесками, так и норовили угодить в глаза. Проснулся Григорий Васильевич в самом благодушном настроении. Подошел к окну, отдернул шторы и, прикрыв глаза, поймал сонным лицом поток тепла.

Служебная квартира хороша была тем, что не нужно было мчаться в противоположный конец города, чтобы успеть к началу службы. Достаточно было всего-то протопать до конца коридора, чтобы попасть в рабочий кабинет.

Адъютант уже постарался: на вешалке висел отглаженный мундир, а у порога стояли начищенные ботинки. Осталось только напялить на себя казенное обмундирование, принять надлежащий вид, какой положен человеку его положения, и начать принимать многочисленных посетителей.

Выпив традиционную чашку кофе и значительно приободрившись, Григорий Аристов направился в свой кабинет к разложенным на столе бумагам. Первый, с кем хотелось бы повидаться, был беглый уркаган Марысь, пойманный вчера на Сухаревской площади сыщиками. От тайных агентов Аристов узнал, что уркаган проделал путь в четыре тысячи километров, чтобы поквитаться со своими подельниками, сдавшими его во время облавы. Вторым на очереди был маньяк, убивавший проституток, – невыразительный детина хлипкого сложения. Аристов перевернул лист бумаги: третьим на очереди…

Неожиданно в дверь коротко постучали, и на пороге предстал секретарь. Почтительно поклонившись, он начал:

– Ваше превосходительство…

– Слушаю тебя, Николай.

– Мошенник, которого мы давеча на Тверском бульваре повязали, всю ночь в каталажке безобразничал, – покачал он головой.

Секретарь был высок, плечист. Молод. Русоволос. По-юношески румян. Необычайно опрятен, с пышными пшеничного цвета усами на оттопыренной губе. Выглядел эдаким воплощением русской красоты.

Григорий Васильевич нахмурился:

– Ишь ты! И чего ему не хватает? Слава богу, находится в тепле, накормлен, под присмотром… Компания вполне подходящая, есть о чем поговорить, поделиться, так что ему еще нужно? Удивляюсь, право!

– Князя из себя изображал. Кричал, что ему не место среди всякого сброда.

– Как его расперло! – удовлетворенно протянул Григорий Васильевич, понимая, что воспитательная цель начинает приносить свои благотворные плоды. Еще немного подержать его в смраде, так он обязательно расколется. Эти мошенники народ тонкий, чувствительный, к разного рода лишениям непривычны. – Все они так говорят, – отмахнулся вяло Григорий Васильевич.

Настроение было таковым, что можно было выпить вторую чашку кофе. Аристов довольно хмыкнул: все складывалось значительно лучше, чем он предполагал.

– А стража чего?

– Как и положено, призвали к порядку, – сдержанно ответил секретарь.

За фразой «призвали к порядку» стояло нечто большее, чем обыкновенное внушение и помахивание в воспитательных целях пальцем перед носом злоумышленника: в кутузку попросту вошли трое полицейских и пудовыми кулаками призвали смутьяна к порядку.

Явно сегодняшний день удался!

– А он что? – спросил Григорий Васильевич только для того, чтобы поставить точку и заняться следующими делами.

– Кричал, что будет жаловаться на произвол государю императору. Что у него, дескать, связи при дворе.

Григорий Васильевич снисходительно улыбнулся. Подобное заявление для него не новость. Ежели бы до адресата доходили все угрозы преступников, то начальник сыскной полиции не проработал бы и одного дня.

– Узнаю мошенника!

– А еще требовал, чтобы мы выдали ему бумагу, ручку и чернила.

– Вот оно как? Уж не стишки ли он собирается пописывать?

В этот раз было нечто новое. Доселе ему не встречалось таковых, кто желал бы заполучить чернильницу с ручкой. Все свои угрозы арестанты забывали тотчас, как только с ними проводили соответствующую беседу. В этот раз сиделец был упорный и, видимо, решил довести дело до конца.

Разговор о злоумышленнике сумел поднять общий тонус на несколько градусов, и теперь предстоящая рутина виделась приятным времяпрепровождением.

– Так что прикажете делать, привести смертоубивца Марыся? – склонился секретарь. – Или того… с мошенником желаете встретиться?