Рыцарь-призрак, стр. 8

Но Элла и на этот раз не тронулась с места.

– А что насчет рыцаря? – спросила она. – Не ты ли говорила, что он только того и ждет, чтобы его позвали на помощь?

Рука Цельды упала.

– Господи, Элла! Это тоже только байка, которую я рассказываю туристам! Ты же знаешь, я рассказываю им кучу вещей, которые не соответствуют действительности.

– Об этом ты рассказывала моей маме на ночь, а она – мне.

– Ну, потому что это увлекательная история! Но ведь никто никогда его в лицо не видел!

– Потому что никто никогда его не вызывал!

Я не имел ни малейшего понятия, о ком они толкуют. Я знал только, что мне все еще было страшно. Так ужасно страшно, что даже тошнило. Окно Цельдиной гостиной выходило на мельничный пруд. В его воде отражалось серое сумеречное небо. Еще несколько часов – и станет темно. Где они на этот раз будут меня поджидать?

Элла и Цельда все еще спорили.

– Ну ладно тогда… – пробормотал я и повернулся, чтобы уйти. – Спасибо.

На выходе сидела жаба. Я поймал ее и посадил к остальным в горшок. Потом я вышел наружу и прикрыл за собой дверь.

Что теперь?

«Обратно в школу, что же еще, Йон, – думал я. – Может быть, тебе даже удастся всех убедить, что ты все это время просидел в туалете. Миссис Каннингем довольно доверчивая. А потом ты позвонишь маме».

По дороге к воротам в Цельдин сад я обдумывал, что мне ей сказать: «Мама, бабушка Эллы говорит, что ты должна меня перевести в другую школу. Ты что-нибудь слышала о лорде Стуртоне? Нет, это не из-за ностальгии и не из-за Бородая».

– Проклятие, – пробормотал я, закрывая за собой садовые ворота. – Она же не поверит ни одному моему слову.

Я уже сворачивал на дорогу, ведущую через луг, как вдруг услыхал за собой шаги.

– Куда ты? – Элла встала у меня на пути.

– Как куда? В школу! – ответил я. – Может быть, удастся избежать взбучки, если я вернусь до ужина!

Элла покачала головой:

– Глупости! Мы пойдем к собору.

– К собору? Зачем?

Вместо ответа она схватила меня за руку и потянула за собой.

Я уже говорил: Элла пустого не болтает.

VI

Давно забытая клятва

Старинные дома уже погрузились в сумрак, когда мы с Эллой снова очутились на церковном дворе. Хотя ворота городской стены закрывались лишь в десять, туристов перед собором уже почти не было, и меня в который раз посетило чувство, что время на церковном дворе вообще остановилось. Только припаркованные машины выдавали, что мы в XXI веке.

Собор вознес к небу свою башню, словно желая дотянуться до темных вечерних облаков, а его стены, казалось, обещали защиту от всех ужасов на земле. Но каким образом? Не мог же я на весь остаток учебного года спрятаться в церкви.

– Элла, что мы здесь будем делать? – спросил я, поспешая за ней по широкому газону, где меня настиг Стуртон и где я стоял на коленях перед Бонопартом. По левую руку от нас сквозь деревья виднелись стены школы. Миссис Каннингем между тем уже, без сомнения, доложила обо мне директору.

– Мы идем кое к кому в гости, кто тебе сможет помочь, – сказала Элла. – Или ты все взвесил и намерен все-таки позвонить маме?

Из ее уст это прозвучало еще унизительней.

– Нет! – грубо отрезал я. – Нет. Конечно нет. – И решил для начала не задавать больше никаких вопросов.

Мы направились через крытую галерею ко входу, которым, как правило, пользовались туристы. Каменные своды отбрасывали длинные тени, а на газоне между ними стоял, ловя ветвями темноту, огромный кедр, росший там уже много десятилетий.

Да будут мне свидетелями святые, взиравшие на нас с крыши собора, с кем хотела здесь встретиться Элла! Неужели она верила, что кто-нибудь из священнослужителей способен был прогнать Стуртона? Или один из каменных ангелов? Я поискал глазами между колоннами подмастерья каменотеса, но Элла нетерпеливо поманила меня ко входу в собор.

За тяжелыми дверями было так холодно, что я озяб, и сумеречный свет между серых стен улегся мне на плечи, словно оберегающий покров, пусть даже при виде этих стен мне вспоминалась Серая Госпожа, о которой рассказывала Элла.

Элла заплатила за нас обоих за вход и потащила меня по центральному проходу к алтарю. Позади алтаря на клиросе [8] пел чуть ли не каждый день свои гимны Ангус, которые он мычал про себя во сне по ночам. Вокруг нас росли похожие на лес колонны, а над нашими головами ветвились поддерживавшие потолок распорки, как если бы колонны выпустили каменные сучья. Громадная церковь была почти пустой. Едва ли дюжина посетителей затерялась в ее недрах, но, когда в тишине раздались наши шаги, я на одно мгновение поверил, что слышал шаги всех тех, кто в течение столетий приходил сюда, чтобы попросить о помощи.

Элла остановилась. Перед нами сгибались четыре колонны, поддерживавшие крышу соборной башни. Они действительно имели изгиб, так как сотни лет назад какой-то епископ вбил себе в голову, что кафедральный собор в Солсбери должен стать первой церковью с заостренной крышей. От дополнительной нагрузки башня чуть не обвалилась. Но Элла тащила меня не к погнутым колоннам, а к саркофагу, стоявшему справа от нас перед пилястром. Остатки дневного света падали через высокое церковное окно, и оно отбрасывало тень на стоптанные каменные плиты.

– Вот он! – прошептала Элла.

– Кто «он»?

В саркофаге покоился рыцарь. Он лежал, вытянувшись в своем каменном гробу, с мечом в руках, в перчатках, повернувшись лицом в сторону. Под шлемом, надетым на нем, черты его были едва различимы. На табличке рядом с гробом значилось, что раньше его скульптурный портрет был раскрашен, но от времени краски выцвели, и его каменные члены при обрели матовый оттенок, как кости покойника.

– Его имя – Уильям Лонгспе [9], – шепотом продолжала Элла. – Это внебрачный сын Генриха II [10] и брат Ричарда Львиное Сердце. Он сможет защитить тебя от Стуртона. Тебе только надо его позвать!

Я воззрился на высеченное резцом лицо.

И вот для этого она меня сюда приволокла? Разочарование перехватило мне горло. Да, положим. Последние две ночи убедили меня на все времена, что мертвецы бывают очень даже живыми. Но это-то было не чем другим, как только фигурой из камня.

– Его сыну в соборе тоже поставили памятник, – прошелестела Элла, – но сам он похоронен в Израиле, так как погиб во время Крестовых походов. Цельда говорит, что его разрубили на куски. Довольно-таки гнусно.

Снаружи умирал день, и собор наполнялся темнотой. Видимо, Стуртон и его холопы уже дожидались меня.

– Проклятие, Элла! – прошипел я. – Это тот рыцарь, о котором ты расспрашивала Цельду?

– Да. Я уверена, что истории о нем – правда. Просто его давно никто не вызывал. И надо по-настоящему нуждаться в помощи, иначе он не придет!

Рядом с нами остановились две женщины и начали обсуждать скульптурные достоинства памятника Лонгспе. Но Элла так мрачно на них поглядела, что те в конце концов неловко замолчали и пошли дальше.

– Я написала о нем сочинение, – шепнула Элла, как только мы остались одни. – Возвратившись с войны, он якобы принял присягу! – Она приглушила голос: – «Я, Уильям Лонгспе, не обрету покоя до тех пор, пока не омою свою душу от всех постыдных дел, служа защитой невинным против жестоких и слабым против сильных. В том я поклялся, и да поможет мне Бог». Но потом он внезапно скончался и как будто все еще пытается исполнить свою клятву.

Элла посмотрела на меня, словно побуждая к действию.

– Ну, чего? – прошептал я. – Элла, это же полное безумие! Совсем не все мертвые приходят назад!

По крайней мере, я на это надеялся.

Элла закатила глаза и обвела взглядом все кругом, как будто взмолившись о помощи к святым, которые нас окружали. Думаю, я был на волосок от того, чтобы потерять ее дружбу.