Инсайдер, стр. 38

На космодром пришло полтонны оборудования (из трех заказанных Бемишем тонн), и земляне дневали и ночевали в развалинах космодрома.

На третий день начальник уезда согнал крестьян — взять старые бетонные плиты и замостить дорогу, чтобы новый господин Белой Виллы мог ездить на своем железном бочонке от виллы и до стройки.

Через неделю Бемиш принялся выяснять, куда делось недостающее оборудование, и выяснилось, что оно до сих пор как лежало на космодроме в Равадане, так и лежит. Пришлось ехать в Равадан.

Проезжая мимо ближайшей деревни, Бемиш заметил у ворот распряженную фуру: крестьяне сбегались к фуре, а из нее выносили доски для передвижного помоста. Бемишу показалось, что сборкой руководил тот самый старик, который изображал на рынке в столице бога и разорвал кредитки, данные Бемишем.

В Радаване инспектор заявил Бемишу, что контейнеры с оборудованием стали источником гамма-излучения (такое редко, но бывало) и должны пройти дорогостоящую обработку. Бемиш молча сунул инспектору пять тысяч ишевиками, и через полчаса под его руководством ящики грузили в нанятый им грузовик. Контейнеры не излучали ничуть.

Ящики укатили в Ассалах, а Бемиш остался в столице на приеме в честь одного из государевых предков, ровно триста сорок лет тому назад переспавшего в этот день с русалкой.

Женщин на приеме было совсем мало, и сердце Бемиша тихо стукнуло, когда он увидел у подсвеченного бассейна Идари. Она была одета в черное с блестками платье и черные же туфельки. Две тяжелые косы, оплетавшие ее головку, были заколоты застежкой в форме усыпанной розовым жемчугом бабочки, и ожерелье такого же жемчуга обвивалось вокруг ее шеи. Она беседовала с Шавашем и еще одним, незнакомым Бемишу человеком.

— А вот и вы, Теренс, — обернулся Шаваш. — Позвольте представить вас — первый министр империи, господин Яник.

Бемиш, доселе смотревший лишь на Идари, тут же перевел взгляд на первого министра. Это был довольно подтянутый пожилой человек, с чуть сплющенными висками и скорее хитрым, чем умным выражением серых глаз. Одет он был по галактической моде. В лице его Бемиш не увидел ничего замечательного и сразу вспомнил слухи о том, что Яник был фигурой временной, пустым местом, которое подсунули императору, пока его покровители не найдут компромисс; впрочем, пустое место задержалось на своем посту дольше, чем то планировали покровители.

— Господин Бемиш хотел бы купить Ассалахский космодром, — сказал Шаваш.

— А на какие деньги?

— Господин Бемиш планирует собрать необходимую сумму через высокодоходные облигации, размещенные на мировом рынке через известный банк ЛСВ.

И тут сзади раздался голос:

— Хорошо бы господин Бемиш пояснил, откуда он возьмет деньги на проценты, если космодром не приносит в первый год ни гроша.

Бемиш обернулся. К Янику подошло довольно много народу, и говорил Джайлс.

— Компания господина Джайлса, — проговорил Шаваш, — тоже участвует в конкурсе.

— Собственник космодрома, — сказал Бемиш, — извернется, а получит деньги. А вот что сделаете вы, кроме того, что купите акции по одной цене и разместите их на рынке по другой? Что вам помешает умыть руки?

— Это верно, — послышался еще один голос, — у вашей компании не лучшая репутация, господин Джайлс.

— Господин Расби, — проговорил Шаваш, — еще один участник инвестиционных торгов.

Бемиш и Джайлс обернулись почти мгновенно.

— Уж не вам рассуждать о репутации! — вскричал Джайлс.

— А вам-то кто финансирует сделку? — удивился Бемиш.

Стоявший рядом с Расби посол Геры чуть наклонил голову и проговорил:

— Господина Расби поддерживают несколько банков Геры.

— Осторожней, — усмехнулся Джайлс, — этот человек надул инвесторов Галактики на полтора миллиарда.

— На полтора миллиарда их надула Комиссия по Ценным Бумагам, — возразил Расби. — Никто не может обвинить меня в том, что я не выплачивал то, что обещал, что мои вложения были неудачны или что я занимался строительством пирамиды.

Джайлс даже посинел.

— Это правда, господин Шаваш, — сказал он, — что человек, который разорил двести тысяч вкладчиков, участвует в конкурсе по Ассалаху?!

— В конкурсе участвуют все, — ответил маленький чиновник.

— В том числе и мошенник, которому дает деньги диктатор!

— Я не знаю такого финансового термина: «диктатура», — ответил Шаваш.

Оглянувшись, Бемиш заметил еще одного свидетеля перепалки: из угла на него смотрел Ханадар Сушеный Финик. Бемиш потихоньку подошел к нему и спросил:

— Ну как вам деловой мир?

Ханадар усмехнулся.

— Однажды, лет двадцать назад, — сказал он, — мы возвращались с товарищами из не очень удачного похода. Мы собирались разграбить один городок, но вышло так, что, когда мы пришли, городок был уже разграблен и те, кто его разграбили, прогнали нас прочь. Мы оголодали, так как целыми днями ничего не ели. Даже кони подохли. Наконец мы вышли к побережью и нашли там подходящий городок, а в городке — еду и добычу. Тут мы подобрели друг к другу и стали обниматься, а до этого держались друг от друга шагах в десяти, опасаясь быть съеденными.

— Понятно. И земляне напоминают вам вас самих в походе, пока вы не нашли этого городка?

— Ах, Теренс-рей! (Ханадар употребил уважительный аломский постфикс.) Нам-то, чтобы не опасаться быть съеденными, было достаточно трех лепешек на брата, а вот сколько добра надо землянину, чтобы не съесть другого землянина, я покамест еще не понял.

Чиновники оказывали Бемишу довольно много знаков внимания, и скоро вся вилла обросла их подарками, которые, впрочем, надлежало отдаривать.

Как-то Шаваш прислал Бемишу в подарок картину. Картина была исполнена в технике «тысяча чешуек», тончайшими линиями на шелке, и изображала девушку, кормящую с ладошки высунувшего голову из воды дракона. Девушка, с черными волосами и черными и большими, как маслины, глазами, напомнила Бемишу Идари, и он повесил ее прямо за столом в кабинете. При встрече Шаваш похвалил вкус Бемиша и сказал, что картина времен пятой династии и что, скорее всего, это отличная копия одного из шедевров Коинны. Бемиш, несколько уязвленный тем, что ему подарили копию, поинтересовался местонахождением оригинала, и Шаваш, засмеявшись, сказал, что оригинал хранится где-то во дворце и обречен на вечное заточение, как жены императора.