Инсайдер, стр. 117

Итак, после краткой экскурсии по принадлежащему ему зданию, где на каждом лестничном пролете гомонили по-аломски люди, одетые в форму солдат Федерации, и где в диспетчерской несла дежурство группка невыспавшихся и, кажется, уже потерявших способность пугаться служащих, Бемиша привели к стоящей на летном поле заведенной уже машине — и любезно предложили убираться.

Бемиш молча сел в машину и дал газ. Ворота с поля раскрылись, одни за другими, — Бемиш поехал по той же дороге, по которой его везли вчера.

Вокруг все так же блестели на солнце рисовые поля, и оливковые деревья вдоль старой дороги стояли с поломанными сучьями — сектанты и солдаты оборвали плоды. Оливки всегда сажали вдоль дорог, потому что пыль, оседающая на плодах, заставляет их созревать раньше.

Над виллой его развевался боевой значок рода Белых Кречетов и рядом — парадное знамя империи. Бемиш поехал дальше.

Впрочем, солдат у Киссура было по-прежнему мало, и, судя по тому, что видел Бемиш, они были сосредоточены в основном на космодроме. Редкие посты стояли по дорогам, переговариваясь со штабом, да у поворота на виллу Бемиш заметил десяток десантников.

Цепь «желтых курток» и войск империи, за которой маялись журналисты, начиналась совсем неподалеку, километрах в полу гора от виллы.

Солдаты из блокпоста на дороге замахали ему руками и автоматами. Поперек дороги лежала цепь с шипами, — Бемиш притормозил, развернулся поперек цепи и стал ждать, пока к нему подбежит целая свора полицейских, землян и журналистов.

Как ни странно, на этот раз журналистов было больше: Бемиш только успевал моргать от фотовспышек. Дело объяснялось просто. Большая часть тех чиновников, которая требовала держать прессу подальше и тем самым настраивала ее в пользу Киссура, который держал прессу поближе, — большая часть этих чиновников теперь сидела в Ассалахе.

— С вами все в порядке, сэр? — заботливо спросил один из постовых. Другой щелкнул затвором. Автомат в его руках взблеснул на солнце, отражая перевернутые рисовые поля и облака.

— Да, — сказал Бемиш, выбираясь из машины. Через пять минут полицейский вертолет с желтой полосой на боку — символом Ведомства Справедливости и Спокойствия — уносил его в столицу.

Вертолет приземлился близ государева дворца, у той самой гостиницы Семи Зернышек, куда некогда прибывали на почет и казнь самые высокопоставленные чиновники провинций и где зарезали, одиннадцать месяцев назад, главу секты, намеревавшегося помириться с землянами.

К Бемишу кинулась целая стая журналистов. Первым среди них был тот тип в клетчатой безрукавке, который когда-то написал, что директор Ассалахской компании не знает вейского и потому понял буквально метафорическое «бесы».

— Это правда, что войска Федерации перешли на сторону Киссура?

— Правда, — ответил Бемиш.

— Почему?

— На девяносто процентов отряд состоял из аломов, — ответил Бемиш. — При том, что среди офицеров не было ни одного алома. Поэтому солдаты Федерации предпочли сражаться на стороне того человека, роду которого их предки присягали на верность, а не на стороне тех людей, которые платили им по триста кредитов в год. Насколько мне сказали, такое же соотношение и во всех других десантных подразделениях войск Федерации.

— Около десяти членов Антикризисного комитета попали в руки Киссура. Киссур требовал ареста и казни этих людей. Что с ними случилось? Это правда, что Шаваш мертв?

— Шаваш вполне жив, — ответил Бемиш. — Его ссора с Киссуром была чистой воды выдумкой. Он вызвал войска Федерации, чтобы снабдить Киссура солдатами.

Был даже слышен общий вздох — никто еще ничего не знал, и Бемиш был первым, кто публично объяснялся в случившемся.

— А сектанты? — закричал кто-то из корреспондентов, — они тоже с ними заодно?

— Нет, — сказал Бемиш, — вражда между господином Шавашем и сектантами была неподдельной и могла кончиться только гибелью одной из сторон. Как только солдаты Федерации перешли на сторону Киссура, их употребили для уничтожения сектантов. Я своими глазами видел руководителей секты, повешенных на грузовом кране.

Поразительно было, что в этот момент никто не спросил, что же стало с остальными сектантами. Как-то все решили, что «уничтожением сектантов» и была казнь дюжины главарей.

— Но что же Киссур хочет?! — закричал кто-то. — Они требовали смены продажного правительства, а теперь половина продажного правительства сама сидит в Ассалахе! Дальше что?

— Киссур больше не предъявляет никаких требований к собственному правительству, — пояснил Бемиш, — Киссур хочет переговоров между Федерацией и Веей по поводу взаимоотношений двух государств. На самом высоком уровне.

После этого краткого, но ошеломительного интервью Бемиш проследовал внутрь гостиницы, где его уже ждали.

В зале Дальних Даров, где некогда наместники провинций официально вручали подарки управителям дворцовых ведомств, за длинным, имеющим форму виноградной кисти столом на золоченых ножках, выполненных в виде копытец барана, сидело уже двадцать человек. Бемиш узнал пяток: посол Федерации Северин, генерал Стеш, начальник покойного Джайлса, бывший первый министр Яник, еще двое высокопоставленных вейских чиновников. Остальные были земляне, пятеро сенаторов и трое человек с генеральскими погонами. «Они прилетели сюда без войск, — подумал Бемиш о людях в военной форме, — генералов из аломов не делают. Только солдат».

Рассказ Бемиша о его пребывании в гнезде террористов был выслушан в гробовом молчании.

— На территории космодрома действительно не осталось ни одного сектанта? — переспросил посол Северин.

— Ни одного живого сектанта, — заверил Бемиш.

— Но это совершенно меняет дело, — сказал один из делегатов, — мы бы действительно не могли вести переговоры с сектантами. Что же касается Шаваша, это совсем другое дело. Это нормальный человек…

— Нормальный человек?! — заорал Бемиш. — Как, по-вашему, может нормальный человек собрать три тысячи народу только затем, чтобы вырезать всех?