Люди крыш. Пройти по краю, стр. 56

— Беги! — натужно заорал он. — Сейчас снова чмокнет!

Нет уж, спасибо! Как-нибудь в другой раз! Увидев в груде земли барахтающегося Глистермана, Женя бросилась к нему и потянула за рукав халата. Она быстро нашарила теплый браслет, не церемонясь, стащила его через толстую кисть и начала ощупывать металлическое кольцо в поисках скрытого рычажка. Где же ты? Неужели тот, кто тебя делал, не придумал выключателя?

К счастью, неизвестный изобретатель оказался предусмотрительным малым. Выключатель был. Женя поддела ногтем крохотную кнопочку, надавила и едва смогла устоять на ногах от нахлынувших ощущений.

Звуки стали громкими. Темнота — прозрачной. Коридор вспыхнул множеством разноцветных нитей. Снизу и сверху послышалось журчание воды. Женя снова была полиморфом. Она саданула ученого по макушке, удовлетворенно отметив, что короткий удар сработал не хуже ампулы со снотворным, и повернулась к громилам.

— Поиграем, мальчики?

Подцепив две фибры — красную и зеленую, — Женя молниеносно хлестнула ими Гоблина с Пельменем, и те рухнули на кирпичи, хорошо приложив друг друга лбами.

— Я сказал, иди! — снова захрипел сзади незнакомец. — Не видишь, оно сейчас вырвется.

— Кто вырвется? — Женя посмотрела на недовольный рот. Гигантские губы крепились к серой мочалке размером с крупного ежа. — Что надо сделать?

— Вырубить! Или рот связать!

Связать? Вариант! Женя подтянула к себе короткую тонкую нитку грязно-сиреневого цвета и аккуратно обмотала ею основания губ, там, где их сжимали руки парня.

— Отпускай!

— С ума сошла?

— Отпускай, говорю! — До Жени дошло, что ее спаситель не видит фибр, поэтому не может поверить в беспомощность большеротой мочалки. — Ну, если хочешь, можешь стоять здесь, пока эти уроды не очухаются!

Он недоверчиво посмотрел в глаза девчонки и медленно положил свою ношу на пол коридора. Мочалка лежала тихо. Не дергалась.

— Хорошо, что маленькое совсем! От поцелуя взрослого мохнорыло нас бы всех завалило! — раздался тоненький, точно писк резиновой уточки, голосок.

Женя с большим трудом заставила себя закрыть рот — говорящий гриб в очередной раз пошатнул ее картину мира. Она громко сглотнула и уставилась на фиолетовый масленок на плече у парня.

— Уходим отсюда! — не обращая внимания на гриб, сказал он. — Сейчас здесь будут орги.

— Я не могу. Мне нужно вытащить друга. — Женя с трудом оторвала взгляд от маленького спутника своего спасителя.

— Говорил же, не надо ей помогать! — заголосил гриб. — Одни проблемы!

— Хорошо, идем! — кивнул парень и двинулся по коридору в обратном направлении, туда, откуда полчаса назад привели зареванную Женю. Глистерман, Гоблин и Пельмень так и остались, постанывая, лежать в куче обвалившейся земли. Около стены подрагивало пухлыми губами обездвиженное мохнорыло.

— Надо было подарить тебя Майе! Вы бы друг другу понравились.

ГЛАВА 19

Миновав широкий, пропахший хлоркой коридор, Женя со своим спутником оказалась в небольшой комнате. Она чем-то смахивала на вожатскую в детском лагере. Наверное, ощущением временности и отсутствием уюта. Голые зеленые стены. Низкий клеенчатый диван с небрежно брошенным серым пледом. Круглый пластиковый стол, стянутый из какого-нибудь уличного кафе. На полу щербатая чашка с остывшим кофе. Похоже, они попали в берлогу Глистермана.

Из комнаты вели две двери: одна — в уборную с душевой, другая — в лабораторию. Испытав приступ внезапного страха, Женя шагнула в помещение, где ей пришлось провести столько жутких часов.

Тим все еще был там. Лежал, не двигаясь. Женя наклонилась над ним, пытаясь уловить дыхание. Веки с каштановыми ресницами едва заметно подрагивали. На виске пульсировала голубая жилка. Живой.

— Вкололи что-то, — уверенно сказал парень у нее за спиной. — Чтобы не сбежал, когда браслет окажется далеко. Бери, и уходим.

Но уйти им не удалось. Словно хлынувшая из всех щелей вода, лабораторию наполнило мерное гудение. Борясь с желанием немедленно лечь и уснуть, Женя обернулась и увидела три темные фигуры. Они не спеша, шли через помещение, огибая заставленный склянками стол. С их появлением морские свинки в клетках перестали курлыкать, а мыши с кроликами прижали уши, прекратив обычную возню. Казалось, в мертвенном свете лабораторных ламп медленно движутся три черные воронки, сосущие силу из всего живого.

Женя выпрямилась, вытянула руку ладонью вперед и прикрыла глаза. Она представила себя руслом горной реки с каменным дном. Навстречу по серым плоским булыжникам неслась ревущим потоком вода.

Орги не дошли до беглецов каких-то пару метров. Непобедимые убийцы норного Братства на секунду застыли, а потом с сухим треском попадали на пол.

— Круто! — восхищенно выдохнул парень, трогая носком замшевой туфли плечо одного из поверженных оргов. От его прикосновения черная туша сдвинулась в сторону — она стала легкой, словно высушенная солнцем саранча.

— Сила! — пропищал гриб, высунувшись из-за стола.

— Меня Чухонь зовут, — неожиданно представился Женин спутник.

— Женя.

— Знаю, — застенчиво улыбнулся он. — Слышал. Когда в вентиляции сидел.

Улыбка изменила его лицо, как меняет солнце городской пейзаж. Чухонь перестал походить на угрюмого братка из уличной банды и превратился в деревенского парня — наивного и чумазого. Немного тяжелый лоб и слишком длинные руки выдавали в нем члена норного Братства. Но светло-серые глаза, в отличие от Гоблина, не казались маленькими. Наоборот, темные ресницы делали их выразительными и глубокими.

Иссиня-черные короткие волосы казались намазанными воском. Похоже, за всю свою жизнь они ни разу не встречались с шампунем и расческой. Чухонь носил темную куртку, черную футболку с эмблемой Братства на груди и джинсы. Чтобы определить их цвет, пришлось бы провести археологические раскопки, снимая грязь слой за слоем.

— Спасибо тебе. Теперь идем.

Женя разорвала ремни на запястьях Тимофея и взвалила его себе на плечо. Он оказался совсем легким. Только нести было неудобно. Все время соскальзывал.

Зеленый коридор соединял лабораторию с широким, словно автострада, туннелем. Таких под землей встречалось немало: кирпичные стены, сухой песок под ногами и желтые светильники через каждые пятьдесят метров. Тусклые лампочки в металлических, похожих на птичьи, клетках, развесили, скорее всего, специально для Глистермана. Крысюки неплохо ориентировались и в темноте.

— Нам нужно в спокойное место. Есть такое? — спросила Женя, вертя головой. Коридор справа ничем не отличался от коридора слева.

— Есть. Нора. — Чухонь свернул налево и уверенно зашагал, показывая дорогу.

Подземелье устроило испытание Жениному самообладанию на первом же перекрестке. Из полукружия уходящего в темноту перпендикулярного коридора зловеще блеснули два красных глаза. А через секунду в полосу желтого света высунулась гигантская морда. Одно ухо было сломано, а мохнатая щека перевязана. Но от этого зверь не казался менее жутким.

Не дожидаясь нападения, Женя вместе с Тимом на плече отпрыгнула к дальней стене тоннеля. Она приготовилась к очередному бою.

— Не пугай ее! — Чухонь шагнул навстречу чудовищу и, встав на цыпочки, почесал его между лопухами ушей. Его спутница сообразила, что просьба не пугать адресована не крысе, а ей. — Она после обвала трусит немножко.

Из песка на полу вынырнул фиолетовый грибок.

— Соскучилась малышка! Встречать прибежала! Ну не домашнее животное, а золото. Только жрет много — не прокормишь.

Крыса полностью выползла на свет, и Женя едва не выронила спящего Тима. Пожалуй, зверюга была меньше слона, живущего в городском зоопарке. Но точно больше скаковой лошади. Наверное, рядом с верблюдом она чувствовала бы себя на равных.