Бомба для банкира, стр. 17

Было уже одиннадцать вечера, когда Сергей, Дмитриев и Чизаев, в зеленой, видавшей виды девятке, подъехали к большому дому на Садовом, где был прописан Мефодий Кириллович Баркин.

— Смотри, — вдруг сказал Сергей.

У освещенного подъезда стоял ореховый «Вольво» с рыбкой, подвешенной к зеркальцу заднего вида. В эту минуту дверь в подъезде открылась, и из нее вышли два молодых человека в плащах. Тот, кто повыше, нес в руке мусорное ведро. Сергей узнал Сазана и банкира.

Сазан открыл дверцу машины, и Александр сел на правое переднее сиденье. Сазан открыл багажник, достал оттуда канистру в большом пластиковом пакете, вытащил канистру из пакета и положил обратно в багажник. Затем он высыпал в пакет мусорное ведро, и пакет тоже отправился в багажник. Сазан взял пустое ведро и пошел наверх.

Все время, пока Сазана не было, Александр сидел в машине, откинувшись на подголовник. Он был похож на ребенка, которого поставили в угол и который боится оттуда без спросу выйти.

Сазан вышел из освещенного подъезда уже без ведра, сел в машину и завел мотор. Сергей поглядел на четвертый этаж: за кисейными занавесками генеральской гостиной светился голубой экран, и между окном и экраном что-то мягко двигалось.

— За Сазаном, — сказал Сергей Олегу, — только не высовывайся.

— Чего это он делает? — спросил Дмитриев.

— Моральное алиби, — ответил Сергей. — Он понял, что милиции скоро будет известно имя Гуни, и ему теперь надо позарез убедить Александра в том, что он не выступал спонсором Гуниной посылки. Бьюсь об заклад, что банкир наложил в штаны от одной мысли о том, что Сазан убъет Гуню при нем… Сейчас он отвезет банкира домой, а сам поедет убивать Гуню.

Движение было еще довольно оживленное, и Сазан не заметил зеленой «девятки». Сергей велел держаться подальше от «Вольво», полагая, что Сазан повезет банкира к его квартире на Полянке.

На Полянке Сазан остановил машину, вышел и открыл дверцу Шакурову. Тот вылез. Сазан стоял, облокотившись на дверцу. Александр вдруг схватил его за локоть и стал что-то быстро-быстро говорить. Сазан кивнул. Дверь в подъезде открылась, и из нее показались двое охранников Шакурова.

Сазан сделал ручкой, сел в машину и поехал.

Милицейская машина, притормозившая за углом, тихо тронулась следом.

— Интересно, о чем это толковал Шакуров? — полюбопытствовал Дмитриев.

— Умолял Сазана убить Гуню, — ответил Сергей. — И не за бесплатно. Машина Сазана проехала по Якиманке, пересекла мост, протолкалась налево у Манежа и свернула на Новый Арбат. Прошло пятнадцать минут. Машина миновала мерию и здание бывшего парламента, похожее на красиво подсвеченный пароход. Мимо пролетели арка и Поклонная Гора, мелькнула внизу кольцевая дорога. Поток автомобилей редел, Сазан понемногу увелчивал скорость. Милицейскую девятку, не имевшую шипов, то и дело слегка водило по обледенелой дороге. Еще несколько минут — и Сазан наверняка обратит внимание на увязавшуюся за ним машину.

Впереди показалась развилка на Можайское шоссе.

— Вправо, — вдруг сказал Сергей.

Ореховый «Вольво» стремительно убегал вдаль по Минке.

— Почему?

— Он едет на дачу в Гелищево. Это между Минским и Можайским.

Олег послушно свернул вправо, и вскоре девятка летела по ночному Одинцову, не особенно утруждаясь тормозить на светофорах. «Только бы успеть, — думал Сергей, — только бы успеть».

Дачный поселок Гелищево располагался на дороге между Минским и Можайским шоссе. Поворот с Минки был на сорок третьем километре. Несмотря на имевшуюся тут же станцию Белорусской железной дороги, поселок зимой был совершенно пуст: слабые лампочки горели днем и ночью над узкими, погребенными под снегом дорогами, и сидели, по самые ставни в снегу, одноэтажные домики с острыми крышами. Сейчас, в самом конце марта, снег в основном растаял, и грунтовые дороги превращались днем — в жуткое крошево грязи и песка, а ночью — в ухабистый каток.

Сазан свернул с шоссе, доехал до станции с табачным ларьком и сожженным пять лет назад, за неделю до ревизии, магазином «Продукты», и громко выругался.

Переезд возле станции был закрыт: на дороге топорщилась громадная куча гравия, и настил на железнодорожных путях был сорван, обнажая рельсы и бетонные шпалы, мокро блестевшие при свете сиротливо мигающего красного глазка.

Сазан припарковал машину у будочки при переезде и пошел дальше пешком. Идти было километра два.

Генеральская дача, летом укрытая живой изгородью из боярышника и берез, стояла нагая и неприкаянная, и на втором этаже ее сиротливо горел огонек. Сазан отворил калитку и осторожно пошел вокруг дачи. В руке у него был все тот же старый ТТ.

У задней стены был устроен навес, и под ним тянулись две шатких, кое как уложенных поленницы. Березовые кругляши, величиной с головку пошехонского сыра, чередовались с нарубленным погнившим штакетником. Несколько штакетин валялось на снегу, видимо выпав из рук того, кто таскал дрова в кухню, и там же лежала дохлая мышь, выкинутая из мышеловки. Узкий проход меж поленниц вел к черной двери с выбитым окошком. Сазан тронул дверь, — она была незаперта. Сазан осторожно отворил дверь и ступил на порог. В следующую секунду в глубине кухни, за печкой, что-то зашевелилось, крякнул выстрел, и козырек навеса за плечом Сазана разлетелся вдребезги.

Сазан упал на землю и ударился локтем о штакетину, из которой торчал ржавый гвоздь. Гвоздь весело чавкнул, и, как цепная собака, вцепился в локоть злоумышленника. Пальцы Сазана разжались. Пистолет заскользил по ледяной дорожке к порогу, подставив луне мокрый ребристый бок. Сазан подтянул ноги к животу и перекатился за дверь. Тут же второй выстрел щелкнул по тому месту, где Сазан лежал только что, и подшиб у основания гнилую стойку поленницы. Сазан обхватил руками голову. Березовые кругляши и гнилые доски весело посыпались вниз, на лежащего под ними человека, как картошка из раструба уборочного комбайна.

Через минуту Сазан выдрался из-под дров, нашарил пистолет и бросился в кухню. Далеко впереди хлопнула парадная дверь и кто-то, тяжело дыша, рванул по щебенчатой дорожке прочь от дома. Сазан повернулся обратно, перепрыгнул через разоренную поленницу и дунул по раскисшим грядкам к забору. Он перемахнул через забор, забор тотчас сломался под ним, и Сазану опять пришлось падать.