Плавучий город, стр. 76

— Разве вы не можете продолжать действовать в соответствии с этим планом? — Потом, вспоминая об этом разговоре, Оками понял, что этот необдуманно заданный вопрос был его второй серьезной ошибкой, допущенной по отношению к полковнику.

— Да вы просто идиот! — громовым голосом закричал полковник Линнер. — Этот взрыв превратил Уиллоуби в героя. — Он возвышался над Оками, как бог над смертным. — Конечно, Мак-Артур избавился от публичного скандала, который грозил ему в случае разоблачения банды, но ведь пострадали еще и американские военнослужащие. И это не говоря уже о том, что коммунисты так испугались этой банды, что решили покончить с ней. Разве вы не понимаете, что насильственная смерть членов банды служит подтверждением параноидальных измышлений Уиллоуби о существовании коммунистической угрозы в самой Японии и вне ее. Те, кто ратует за перевооружение японской армии, получили в руки сильнейший козырь, и уж будьте уверены, это здорово осложнит нам жизнь.

— Но ведь Мак-Артур наверняка...

— Никто не знает, что думает Мак-Артур по поводу перевооружения японской армии, — отрезал полковник. — Ив особенности теперь.

Оками чувствовал, как его сердце бьется где-то в горле. «Как глупо, — подумал он. — Как ужасно глупо было связываться самому с этими коммунистами». Нет, глупо было не верить полковнику. И он поклялся себе, что никогда больше так не сделает.

Выждав, пока полковник немного успокоится, он сказал:

— Американцы арестовали одного японца по обвинению в убийстве.

Глаза полковника сверкнули:

— И что?

— Он не делал этого.

— Вы хотите сказать, что он невиновен?

Этот человек всегда знал, как поставить вопрос. Поколебавшись, Оками ответил:

— Он социалист, работает на коммунистов, но, поверьте мне, он не имеет никакого отношения к взрыву.

— У вас есть доказательства, которые я мог бы предъявить начальнику военной полиции?

— Нет, но... — Оками опустил голову. — У меня ничего нет.

Одноэтажные домики были погружены в темноту безлунной ночи. Здесь, где ничего не росло и где даже не останавливались поезда, пахло смертью. Шелудивый пес подбежал к Оками и обнюхивал его ноги, пока он стоял, вглядываясь в темные окна дома Ивануси. Микио чувствовал свою полную беспомощность, и это чувство было для него новым. Он прислушался к биению собственного сердца. Пес все не отставал. Оками перешел улицу, постучался в дверь, и сразу зажегся свет. Он представил себе крошечную фигурку в темноте, глаза, полные слез, мирное дыхание спящих детей.

Дверь распахнулась и на пороге появилась жена Ивануси.

— Это вы! Вам что-нибудь известно о моем муже? С ним все в порядке? — с тревогой спросила она.

— Я ничего не знаю об Ивануси-сан.

Ее лицо искривилось от боли.

— Я пришел, чтобы помочь вам. — Он шагнул к ней. — Я могу...

— Не подходите! Я ничего не возьму у вас! — она плюнула ему под ноги. — Вы похожи на злобный дух ками. Вы преступник, погубитель моего мужа. Вы появились в его жизни, и после этого американцы арестовали его. Я предупреждала его, говорила, что вы погубите всех нас, но он только ответил: «Ты женщина, и ничего в этом не понимаешь». Ее голос сорвался, по щекам потекли слезы.

— Я знаю, что никогда его не увижу.

И она захлопнула дверь перед носом Оками.

Он продолжал стоять в темноте. Единственный огонек в доме погас. Мимо промчался поезд, сотрясая стены одноэтажных домиков. Он еще раз постучал в дверь, но никто ее не открыл. В наступившей тишине Микио показалось, что он слышит приглушенные рыдания жены Ивануси. Он посмотрел вокруг — даже пса рядом не было.

Оками еще долго стоял перед дверью, потом повернулся и пошел прочь.

Книга четвертая

Сны и звери

Лондон — Токио — Тен Зянь

Туман скрывал лондонские улицы, когда ранним утром Кроукер направился к месту намеченной встречи в Холланд-парк. Сначала он ехал в метро, потом пересек авеню западнее Ноттинг Хил Гейт, прошел пешком два коротких квартала и, наконец, вошел в парк через розовую аллею. Ненадолго задержавшись в японском садике, Кроукер с тревогой подумал о том, что ему непременно надо как можно скорее повидаться с Николасом. До того, как наступят мартовские иды и «Факел» будет взорван, оставалось всего четыре дня — очень мало времени. Николас говорил, что, по его сведениям, «Факел» был сделан в Плавучем Городе и предназначен, по всей вероятности, для Оками. Умирающий Ниигата также сказал Никола-су, что как только снаряд направят в цель, его невозможно будет засечь. Если Николас не сумеет вовремя проникнуть в Плавучий Город и предотвратить отправку смертоносного груза, катастрофа неизбежна. Необходимо во что бы то ни стало обнаружить местонахождение Оками и постараться защитить его. Конечно, враги Оками догадывались, где он находится, но ни Николас, ни Кроукер об этом и понятия не имели. Все вопросы нужно было обсудить при встрече, но когда еще она произойдет?

Сегодня у него тоже должна была произойти очень важная встреча — с Веспер, и Кроукер надеялся на удачу, чувствовал, что подобрался к самому центру сети нишики.

Николас был не единственным человеком, о котором ему напомнил японский садик. Кроукер никак не мог избавиться от мысли о Маргарите. Неужели он обманулся в ней? Конечно, нельзя было забывать об опасностях, подстерегающих человека, которого угораздило влюбиться в женщину, по существу, находившуюся по другую сторону закона, но Кроукер был не в силах обуздать свое чувство. С тех пор как последовал за ней в Вашингтон, Кроукер так и не смог разгадать Маргариту. Сколько жизней вела эта женщина? Маргарита была женой Тони Д. и матерью Франсины. Спрятавшись в тени мужа, она играла какую-то роль в преступной империи покойного брата, была любовницей Кроукера, теперь же оказалась замешанной в дело, связанное с сетью нишики. Дело это было наверняка грязным, потому что в нем принимала участие Веспер.

Размышляя о Маргарите, Кроукер внимательно наблюдал за Птичьей лужайкой, где вот-вот должна была появиться Веспер, и заметил, что она идет к месту встречи со стороны оранжереи. На ней было длинное пальто, отороченное мехом, с большим стоячим воротником. На голове изысканный убор, также отороченный мехом, напоминавший старинную русскую шапку. Веспер двигалась целеустремленно, не теряя при этом грации; спину держала прямо, словно выпускница привилегированной школы. Ее поступь, весь ее вид свидетельствовали о том, что в ней сочетались сила и женственность.

Веспер не знала, кто и почему назначил ей эту встречу. Возможно, незнакомец постарается выведать у нее последние данные о Сермане, но она сказала Челесте, что ничего ему не расскажет. Вероятно, этот человек имеет высокий ранг в сети нишики, может быть, имеет прямой доступ к самому Оками. Вышел он на нее неожиданно, значит, случилось действительно что-то важное. В такие моменты на поверхность всегда всплывают высокие чины. Ну что ж, посмотрим, что он собой представляет и с какой целью захотел ее увидеть...

Пронзительные васильковые глаза Веспер изучали пространство вокруг Птичьей лужайки с тщательностью бывалого профессионала. Сразу было заметно, что она не дилетантка, которая растрачивает свой интеллект в грязных играх, более свойственных мужскому полу. И Кроукер понял, что ему придется изрядно потрудиться, прежде чем он найдет способ обезвредить эту женщину.

Он вышел из японского садика и направился к Птичьей лужайке, как вдруг увидел, что со стороны Голландского домика к Веспер идет еще какой-то человек. Он был небольшого роста, в плотном зимнем плаще, над головой держал раскрытый зонтик. Разглядеть его лицо на таком расстоянии было невозможно. «Может быть, это женщина?» — подумал Кроукер, и в этот момент человек кинулся в объятия к Веспер. Зонтик упал на землю. Кроукер, который был уже рядом с Птичьей лужайкой, узнал незнакомца и застыл как пораженный громом: это был человек, который послал неподписанную записку Веспер, человек, находившийся на самой вершине сети нишики. Это был сам кайсе, Микио Оками. Он был жив и здоров.