Черный клинок, стр. 46

– Как река?

– Да, как река, – подтвердил Белый Лук. – Я хочу, чтобы ты все "се кое-что для меня сделал. Построй для меня такой мост. Возьми для этого два отрезка крепкой пеньковой веревки и прикрепи к ним сухожилиями через определенные промежутки семь стрел из тех, которые я сам себе изготовил, чтобы получилось что-то вроде перекладин на веревочной лестнице.

– Я попрошу кого-нибудь помочь мне.

– Нет, – возразил Белый Лук, держа руку Вулфа уверенно и крепко. – Все это ты должен сделать сам. Лишь твои руки могут прикасаться к лестнице-мосту. Когда будет все готово, повесь ее через отверстие надо мной. А теперь иди и сделай, как я сказал.

И он отпустил руку Вулфа.

За три часа Вулф сделал лестницу. Близился вечер. Солнце, раздувшееся, как женщина на сносях, уже касалось горных вершин на горизонте. Весь день вигвам продувал ветерок, принося Вулфу прохладу. Но сейчас, после того как он подвесил над дедом лестницу-мост, воздух стал неподвижным, а от плотно утоптанной земли исходило накопленное за день тепло, отгонявшее ночной холодок.

– На заре сотворения мира, Вулф, людям не нужны были шаманы и лестницы-мосты, – говорил ему Белый Лук. – Каждый человек обладал силой, чтобы подняться на небо. Но подобно воде, точащей камень, время изменило людей. Большинство из них растеряли силу. Теперь лишь шаманы могут путешествовать по узкому проходу между небом и землей, между временем и пространством. Но и те мосты, которыми они пользуются, стали опасными, потому что небо и земля, пространство и время больше не соприкасаются друг с другом. Они разделены страшной пустотой, образовавшейся вследствие вырождения, и в этой пустоте может сгинуть даже самый могучий шаман.

Сквозь отверстие в вигваме старик устремил взгляд вверх, на разукрашенное первыми закатными лучами небо.

– Я брал тебя с собою, пользуясь одной из таких лестниц-мостов. Ты выдержал это путешествие благодаря самому себе. Вот почему я решил, чтобы именно ты достроил эту лестницу для меня. Познай то, что внутри тебя. Настанет день, когда тебе придется воспользоваться этим даром.

В смертный час Белого Лука его дочь Открытая Рука находилась рядом с ним. Вокруг его вигвама расположились члены не только племени шошонов с Винд-Ривер, но и множество других племен индейской нации. Все они сидели и ждали смерти старика. Вулф присел на корточки прямо рядом с входным пологом; оглядевшись, он увидел, что вся равнина заполнена людьми, застывшими в ожидании. Двигались лишь пасущиеся лошади да собаки, бродившие в поисках объедков среди костров для приготовления пищи. Только один раз раздался плач младенца, и вновь воцарилась тишина.

Наверное, Вулф задремал, потому что вдруг увидел, что рядом с ним сидит его мать. Она обняла сына, будто защищая его, и коснулась губами его щеки. Глаза ее покраснели, а на лице виднелись следы слез.

– Он ушел, – сказала она тихим голосом.

Но тут, в первый и последний раз в своей жизни, она ошибалась.

Книга вторая

Будни военного времени

Вашингтон – Ист-Хэмптон – Токио

– Больше всего на свете я презираю лицемерие.

Произнесший эти слова бригадный генерал в отставке Хэмптон Конрад выглядел так, будто сошел с агитационного плаката, призывающего на службу в армию. Крупный, с квадратным подбородком, резкими чертами лица и светлыми с проседью волосами, он носил уставную прическу, а в серых глазах при случае сверкали голубые молнии, делая генерала одновременно и привлекательным, и грозным. Однако образом мыслей он совсем не походил на простого армейского служаку, что и послужило препятствием для его дальнейшей военной карьеры и причиной преждевременной отставки – на десять лет раньше, чем это было принято в отношении однозвездочных генералов. Хэмптон Конрад во многом не походил на других.

Он вырос в Хартфорде, штат Коннектикут, и был одним из семи сыновей Торнберга Конрада III, превратившего этот город в своего рода столицу страхового бизнеса для всей страны. Старшие братья упростили его имя до краткого Хэм – по аналогии с названием известного сорта ветчины – из-за здоровенных мясистых рук и крепких кулаков, которыми паренек мог отдубасить своих обидчиков, даже если они были гораздо старше него.

Торнберг Конрад III сделал все (а сделать он мог многое) для успеха своего потомства в любом начинании. Выполняя его волю, Хэм поступил в военное училище в Вест-Пойнте и окончил его с отличием, заняв почетное место в списке выпускников. Братья, учившиеся в то время в самых престижных колледжах и университетах Восточного побережья, не скупились на насмешки.

Отец же, считая, что все их колкости только пойдут Хэму на пользу, помалкивал и никак не проявлял своих чувств. Он гордился сыном, ведь тот осуществлял его мечту, и это наполняло отцовское сердце еще большей гордостью.

Особые способности Хэм обнаружил в изучении тактики ведения боя и сразу же по окончании училища получил назначение в Командование военного содействия США во Вьетнаме (КВСВ), которое тогда, в марте 1965 года, возглавлял генерал Уильям Уэстморленд. В КВСВ сходились нити военно-стратегического планирования всей вьетнамской кампании. Испытывая от службы удовлетворение, а чаще горечь разочарования, Хэм четыре года провел в Сайгоне и его окрестностях. За это время его трижды повышали в звании. Ни разу не столкнувшись лицом к лицу с противником, он сумел тем не менее нанести ему весьма ощутимый удар.

Вернувшись из Вьетнама, Хэм по настоянию отца начал интенсивно изучать японский язык. Шесть месяцев спустя Торнберг, использовав старые связи в Вашингтоне, добился назначения Хэма в Японию на важную должность (по сбору разведданных) в Дальневосточной группе военной разведки. Как отец и предвидел, Хэм оказался будто созданным для такой деятельности. Острый ум и незаурядные способности в области военной тактики помогали ему строить работу с полным учетом тонкостей местной культуры и ее часто сбивающей с толку специфики.

С течением времени Хэм заметил, что его квалификация достигла такого уровня, что военная служба стала помехой в деле. Армейская форма делала его заметным в любой толпе. Он не мог бывать в нужных местах из-за неприязни японцев к американским военным. Кроме того, он научился работать с людьми – быть благожелательным, предупредительным, давать ценные советы. Его репутация и знания быстро переросли рамки армейских требований. Отцовские уроки не пропали даром. Хэм не желал долго мириться с препятствиями на пути своей карьеры. Несколько долгих месяцев он провел, размышляя о дальнейших шагах.

В один из редких отпусков Хэма на Гавайях в Вайкики прилетел его отец. И здесь, на залитом солнцем пляже, среди шелестящих на ветру пальм и бронзовых от загара тел в ярких бикини, Торнберг Конрад III и Хэм набросали план переустройства мира. Отец подчеркнул, что ему понадобится помощь сына в том, что касается Японии, и что от него потребуется эффективная работа по конкретной поэтапной реализации их замысла, поскольку сам он, как всегда, хотел оставаться в тени.

Через десять дней Хэм вернулся в Токио. К тому времени их план имел уже законченный вид, все детали в нем были продуманы с военной точностью, свойственной уму Хэма.

Командованию план понравился. Еще больше понравился он чиновникам соответствующего ведомства в Вашингтоне – людям, с которыми Торнберг когда-то вместе ходил в школу и с которыми поддерживал тесные связи уже сорок лет. По душе им пришелся и сам Хэм. Более того, они прониклись к нему уважением. Он напоминал им Конрада-старшего, которого они тоже любили и уважали и с которым их связывала взаимовыручка и многочисленные выгодные сделки.

Выслушав Хэма, они ухватились за план Конрадов со стремительностью змеи, охотящейся на крыс, и единодушно решили, что Хэм – идеальный исполнитель. Все они замолвили где надо слово, и в итоге Конрад-младший в приказном порядке был переведен в Вашингтон м с честью уволен в запас. Он запомнил этот день навсегда. Его парадную форму украшали боевые награды, хотя ему ни разу не довелось непосредственно участвовать в боях с противником. Это обстоятельство несколько огорчало его.