Путь Короля. Том 1, стр. 24

Сотню ударов отсчитали их сердца, пока, сцепившись с англичанином неподалеку от середины кольца, Фланн со всей яростью пытался срубить, заколоть, наконец прошить того насквозь острием своего щита. Шеф отражал удары, вновь и вновь увертывался от них, а заодно пытался выбить меч из залитой кровью руки ирландца.

Наконец Шеф почувствовал, что в ударах противника нет прежней удали. И тогда вновь заработали его пружинистые ноги, снова принялся он описывать круг за кругом, каждый раз стараясь уйти влево, оказаться под правой рукой противника, нимало не беспокоясь о растрате собственных сил.

Фланн теперь уже не дышал, а стонал. Из последних сил он ткнул в лицо Шефа шипом и тут же постарался пропороть соперника ударом снизу. Шеф, однако, припал к земле, едва не коснувшись ее суставами правой руки, и отбил меч соперника так, что тот отнесло далеко за его левое плечо. В следующее мгновение он разогнулся и что было силы всадил свой собственный меч под обнаженные потные ребра. Когда раненый содрогнулся всем телом и шатнулся назад, Шеф был уже тут как тут, стиснул его шею борцовским зажимом и снова занес свой клинок.

Перекрывая общий пронзительный вой, прогремел голос Бранда-Убийцы:

— Ты обещал отправить его в Ностранд, на Берег Мертвых! Ты должен прикончить его!

Шеф взглянул на зажатое в изгибе его руки мертвенно-бледное, искаженное ужасом лицо еще дышащего человека. Вдруг ярость опалила все его существо. Надавив на меч, он повел клинок через грудь викинга и не ослаблял нажима, пока рука не выпрямилась полностью. Последний приступ боли всколыхнул тело Фланна. Медленно Шеф снял захват, вытащил меч. Следующее, что он увидел, было лицо Муиртайга, побелевшее от бессильного гнева. Шеф шагнул к Ивару, рядом с которым теперь находилась Годива.

— Что ж, весьма поучительный бой, — отозвался Ивар. — Всегда приятно смотреть, когда воин может работать головой так же удачно, как и оружием. И потом, ты оставил при мне серебряное кольцо. Одно плохо: одним моим человеком стало меньше. Как ты намерен мне за это заплатить?

— Я и сам человек, господин.

— Тогда сядешь на один из моих кораблей. Из тебя получится гребец. Но только не на ладье Муиртайга. Сегодня вечером придешь ко мне в шатер, и мой воевода подберет тебе место.

Ивар замолчал, устремив взгляд куда-то вниз.

— Я вижу на мече твоем зазубрину. Но что-то не припомню, когда Фланн мог ее оставить. Чей же это был клинок?

Одно мгновение Шеф колебался. Но в разговоре с этими людьми удачу, похоже, приносила только беззаветная отвага.

Он ответил громко и с вызовом:

— Это был клинок ярла Сигварда!

Ивар поджал губы.

— Ну что ж, — объявил он. — Для мытья и стирки это место не годится. Не будем стоять на месте.

Он повернулся и притянул к себе Годиву. Та последовала за ним, хотя один неуловимый миг ее беспомощный взгляд блуждал по лицу Шефа.

Перед затуманенным взором Шефа возникло огромное туловище Бранда-Убийцы. Медленно он снял с шеи одолженный амулет.

Бранд подбросил его на ладони.

— В другой раз я бы сказал тебе: «Носи этот амулет, парень, ты заслужил его. Если останешься в живых, быть тебе великим ратоборцем. Это говорю я, Бранд, лучший из воинов Галогаланда»… Но что-то подсказывает мне, что, хоть ты и кузнец, знак Тора — не для тебя. Сдается мне, что ты — человек Одина, которого зовут иначе Bileyg, или Baleyg, или еще Bolverk.

— Bolverk?! — вскричал Шеф. — Неужто я сеятель зла — bale-worker?

— Пока нет. Но ты можешь стать орудием в руках такого человека. Ибо зло следует за тобой по пятам. — Великан потряс головой. — Однако сегодня ты совсем недурно смотрелся, особенно для новичка. Ты же убил сегодня в первый раз, а я причитаю, как бабка-вещунья. Смотри, уносят тело твоего врага, но щит, шлем и меч сняли и оставили на месте. Они — твои. Таков обычай.

Он говорил так, словно бы собирался испытать Шефа.

Тот медленно покачал головой:

— Я не могу наживаться за счет человека, которого отправил в Ностранд, на Берег Мертвых…

Он подобрал с земли шлем, размахнулся и швырнул его в мутный поток, потом забросил в кусты щит; наступил ногой на длинное лезвие меча, согнул его раз, другой и, когда оно стало полностью непригодным, оставил его лежать на месте.

— Вот видишь, — проговорил Бранд, — этому Торвин никак не мог тебя научить. Так ведут себя люди Одина.

Глава 7

Торвин не выказал ни малейшего удивления, когда Шеф заявился в кузницу и рассказал ему о случившемся. Он только чуть недовольно хмыкнул, когда Шеф сообщил ему, что Ивар готов зачислить его в свой отряд.

— Только лучше бы ты в таком виде на глаза людям не показывался, — пробурчал он. — Кто-то может над тобой посмеяться. А ты не выдержишь, вспылишь — и тогда беда…

Из свалки, что громоздилась в углу кузницы, он извлек пику с недавно приделанным древком и щит в кожаном чехле.

— С этим ты будешь выглядеть поприличнее.

— Это твое оружие?

— Иногда люди отдают доспехи в починку, а потом никогда за ними не приходят.

— Я должен поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.

— Я помогал тебе потому, что таков мой долг, долг человека Пути. Во всяком случае, так мне казалось. Возможно, я ошибался. Но только я не дурак, парень. Я уверен, что ты идешь к какой-то цели, о которой мне ничего не дано знать. Я лишь надеюсь, что цель эта не приведет тебя к беде. Кто знает, может, наши дорожки еще пересекутся.

Не сказав больше ни слова, они расстались. Шеф во второй раз в жизни переступил увешанный рябиной порог капища и впервые зашагал по коридору между палатками бесстрашно, с поднятой головой, не бросая украдкой по сторонам тревожные взгляды. И направлялся он не к расположению Ивара или других Рагнарссонов, но к палатке знахаря Ингульфа.

Как можно было предполагать, там стояла небольшая группка людей. Впрочем, когда Шеф подошел ближе, они уже собрались расходиться. Последние же тащили носилки с замотанным в тряпки телом. Ханд вышел навстречу другу, вытирая на ходу руки.

— Ты занят?

— Помогаю Ингульфу. Просто удивительно, на что способен этот человек! Тот воин боролся с приятелем, неловко упал — сломал себе ногу… Что бы ты стал делать, если бы с твоей ногой случилась такая напасть?

Шеф пожал плечами:

— Перевязал бы ее. Что тут еще сделаешь? Рано или поздно нога бы поправилась.

— Но прямо и ровно человек уже никогда бы ходить не смог. Кости бы срослись так, как придется. На ноге остались бы шишки и опухоли, как у Круббы, которого волочила за собой собственная лошадь. А Ингульф, перед тем как начнет перевязывать ногу, растягивает ее и крепко сдавливает, чтобы пригнать друг к другу концы сломанной кости. Перевязывает он ногу, зажав ее между двумя колышками. Когда кость срастется, нога будет прямой. Но самые великие чудеса он делает в случаях, подобных этому: нога у этого бедолаги сломалась так, что кость прорвала кожу. И тогда Ингульф разрезает ногу, распяливает ее и вправляет кость на место! Я бы в жизни не подумал, что человек сможет жить после того, как у него так распялили ногу! Но Ингульф все это делает в два счета. А что делать, он знает…

— А сам ты можешь этому выучиться? — спросил Шеф, который не мог не заметить, как во время этого рассказа краска возбуждения залила обычно болезненно-желтое лицо его друга.

— Надо приноровиться, получить навык. Запоминать его объяснения. Знаешь, а ведь он еще кое-что делает. Он вскрывает тела мертвых, чтобы изучить, как у человека кости расположены. Как думаешь, что бы сказал на это отец Андреас?

— Значит, ты хочешь остаться у Ингульфа?

Беглый раб медленно наклонил голову. Из-под накидки он извлек на свет цепь. На цепи была небольшая серебряная подвеска. Яблоко.

— Это я получил от Ингульфа. Яблоко Идуны-исцелительницы. Этой веры теперь держусь и я. Верю в Ингульфа, в Путь. Хотя, наверное, не в Идуну… — Ханд бросил взгляд на шею друга. — А Торвин, оказывается, не сделал тебя человеком Пути. И на шее твоей я не вижу молота.