Семь царских камней, стр. 30
Голос женщины доносился словно издалека, хотя она стояла в двух метрах от него. Как только она заговорила, в ушах у него раздались и другие звуки: сердитые голоса, незнакомое щебетание птиц. В комнату устремился густой аромат цветов.
— Ты сам и твоя семья находитесь в опасности… И луна тоже. Ты должен…
В этот время зазвонил телефон, и неведомый мир вдруг сделался прозрачным.
Проступили силуэты привычной мебели, вещи постепенно приобрели форму и цвет. Лампа возле станка погасла. Серебристый свет над кустами поблек, листья потемнели. Очертания стоявшей перед ним женщины начали расплываться. Она протянула руку, словно пытаясь остановить происходящее, на лице у нее мелькнула растерянность. Но и она сама, и все, что ее окружало, таяло и расплывалось, словно туманная дымка.
Комната постепенно приобретала прежний облик. Телефон продолжал звонить. Наконец Николай побежал в ванную к ближайшему аппарату.
Звонил Патрик.
— Максим дома?
— Нет, он в отъезде.
— Он приедет сегодня вечером?
— Не знаю, скорее всего, завтра или послезавтра.
— А с Лидией можно поговорить?
— Ее тоже нет дома. Я не знаю, где она.
— Николай, я знаю, что на тебя можно положиться, — вдруг очень серьезно сказал Патрик.
Николай промолчал — слова Патрика удивили его.
— Я должен задать тебе один вопрос, но просил бы, чтобы это осталось между нами. Обещаешь?
— Да, конечно, — ответил Николай.
— Молчание заслуживает награды, и мы еще вернемся к этому, — пообещал, Патрик. — А сейчас скажи, твой отец перед отъездом ничего не говорил о луне?
— О луне? — Николай быстро взглянул в черноту окна, он подумал, что ослышался.
— Нет, нет, ты не ослышался, — словно угадав его мысли сказал Патрик. — Я не шучу, мне очень важно это знать.
— По-моему, нет… Он вообще никогда не говорит о погоде. Даже когда холодно или льет.
— Ну, а о царе, например, он никогда ничего не говорил?
— А какое царь имеет к нему отношение?
— Вопросы задаю я, а ты должен только отвечать.
Николаю не понравился строгий тон Патрика.
— Ты уверен, что ничего такого не слышал?
— Уверен.
— Николай, это очень важно. Пожалуйста, скажи мне, если что-нибудь вспомнишь. Или вдруг услышишь, что родители говорят о луне или о царе.
— Зачем тебе это? Глупость какая-то.
— Сейчас я ничего объяснить не могу. Это будет сюрприз.
— Хорошо, скажу. Послушай, Патрик, — Николай вдруг осмелел и хотел — спросить у него, зачем он следит за их домом.
Но Патрик засмеялся и положил трубку.
Этот странный разговор заставил Николая забыть о чудесах, которые только что происходили в его комнате. Громкий стук вернул Николая к действительности, он не сразу сообразил, что это хлопнула входная дверь.
Он подкрался к перилам и посмотрел вниз. Это был Максим. Портфель он швырнул на пол. Чемодан валялся у двери, на него были брошены шляпа и перчатки.
— Лидия! — крикнул Максим. — Лидия!
Теперь Николай уже не видел его, но слышал, что он прошел в кабинет.
Николай стоял на галерее. Отец даже не заметил его.
А сам он не мог заставить себя крикнуть: «Папа, как хорошо, что ты вернулся!» Не мог заставить себя сбежать к нему. Радости от возвращения отца он не чувствовал.
«Почему так?» — думал он, прижимаясь к стене.
Максим, которого обычно в кабинете не было слышно, на этот вел себя очень шумно. Он с грохотом выдвигал и задвигал ящики, хлопал дверцами шкафа, шуршал бумагой. Стулья скрипели, шаги сердито мерили кабинет, и все время оттуда доносилось какое-то непонятное бормотание.
Николай тихонько спустился по лестнице и подкрался к кабинету. Он трижды останавливался и прислушивался, но Максим продолжал шуметь, очевидно, уверенный, что, кроме него, дома никого нет.
Яркий свет резал Николаю глаза. Люстра, висевшая между полом и потолком, казалась тяжелой от переливающихся хрустальных подвесок. Николай всегда боялся, что она упадет ему на голову. Спускаясь по лестнице или пересекая холл, он избегал проходить под люстрой.
Дверь в кабинет была закрыта неплотно. Отец склонился над письменным столом и что-то искал среди папок с документами. Несколько папок валялись на полу, бумаги из них выпали, но отец не замечал этого.
В кабинете царил непривычный беспорядок. Николай застыл в изумлении. Отец, который ненавидел беспорядок, учинил у себя настоящий разгром. Стол и пол были завалены бумагами. Отец наступал на них и даже не замечал этого. Ящики стола были выдвинуты, дверцы шкафа распахнуты.
Что это с отцом?
Николай в растерянности застыл на пороге, не думая о том, что отец может заметить его. Максим стоял к нему спиной и швырял бумаги в разные стороны. Наконец он оглянулся, но Николай успел отскочить и спрятаться за старинное кресло.
Максим схватил телефонную трубку и набрал номер.
— Эллен? Это Максим. Дитер дома? Разыщи его и скажи, что мы обязательно должны встретиться сегодня вечером… Что?.. Почему невозможно?.. В Париже? Какого черта он там делает? Ну, а завтра? Скажи, что он должен приехать, у меня есть для него хорошие новости. Нам необходимо держаться друг друга, нашу семью ждет неслыханное богатство… Предупреди Веру и Патрика. Мне даже некогда позвонить им.
Не попрощавшись, он положил трубку.
В кабинете стало тихо, и Николай услыхал голос отца:
— Где же все-таки Лидия?
Максим выбежал в холл. Николай, весь сжавшись, притаился за креслом.
Максим взлетел по лестнице, промчался по галерее и распахнул дверь в спальню Лидии.
— Лидия! — крикнул он и тут же снова захлопнул дверь.
— Лидия! — опять крикнул он, спустившись вниз. — Неужели она не оставила даже записки?
Он осмотрел телефонный столик, обшарил кухню, пробежал по всем комнатам. Но Николай знал, что записки он не найдет нигде — ведь его ждали не раньше завтрашнего вечера.
Максим в задумчивости остановился посреди холла. Николай выглянул из-за кресла. Отец показался ему чужим. Он как-то сник, его кулаки сжимались и разжимались. Таким Николай его никогда еще не видел.
— Что же мне делать? — бормотал Максим. — Я должен сейчас же поговорить с Лидией.
Беспомощный, дрожащий голос отца удивил Николая.
— Лидия! — снова крикнул Максим. — Лидия, что мне делать?
Он заметался по холлу. Николай со страхом следил за ним из-за кресла.
— Нам всем конец! — крикнул Максим и бросился прочь из дома.
Николай по-прежнему сидел за креслом. Последние слова отца напугали его.
Эхо от них еще долго звучало между стенами холла.
Глава 17
Светловолосый с недовольным видом быстро вошел в палатку, он задержался. Дай-Ши молчал.
В лагере опять царила непонятная тревога, она охватила и людей, и животных. С наступлением темноты в палатке появились два человека. Они зажгли светильники, развели огонь и вывели Дай-Ши оправиться. Потом они накормили его. Цепи натерли Дай-Ши щиколотки, но он больше не жаловался, знал, что это бесполезно.
Светловолосый оглядел палатку, словно ожидал найти в ней кого-то незваного. Остановившись перед Дай-Ши он сильно ударил его ногой. Дай-Ши вскрикнул от неожиданности.
— В следующий раз я тебя еще не так ударю! — процедил сквозь зубы светловолосый.
— В чем же моя вина? — спросил Дай-Ши.
— Я бы тоже хотел это знать, — ответил светловолосый. — В лагере происходит что-то необъяснимое. Люди и животные точно с цепи сорвались. Собаки мечутся в страхе, поджав хвосты, козы как очумелые носятся по загону, лошади рвут путы. Пастухи видели странное существо возле одной из крайних палаток, но не могут его описать. Они перепугались до смерти, потому что это существо то появлялось, то исчезало. Что тебе известно об этом?
— Ничего. Но похоже, что идет Проходящий сквозь зеркало.
— Проходящий сквозь зеркало? Это что еще за глупость?
— Есть люди, которые перемещаются в пространстве, проходя сквозь зеркало. Светловолосый долго смотрел на Дай-Ши.