Страна Северного Ветра, стр. 27
— Так она не следит за тобой?
— Не следит, скажешь тоже. Ещё как следит. Только я притворяюсь, что ем, а сама кидаю всё на коленки, а потом сую в карман.
— А что она сделает, если узнает?
— Не даст больше.
— Так ты же всё равно их не ешь!
— Ну и что с того?
— Тогда зачем они тебе?
— Я их отношу хромуше Джиму.
— А кто это?
— Мальчишка с нашей улицы. Мать сломала ему ногу, когда он был маленький, с тех пор он и хромает. Но он очень славный, этот Джим, я жуть как его люблю. И каждый раз для него тоже монетку оставляю. Ну, почти каждый раз. Ладно, пора мне мести дальше. Ох, и грязищи от этих омнибусов!
— Алмаз! Алмаз! — позвал отец. Ему не нравилось, что сын так долго болтает с той девочкой. Мальчик послушно вернулся на козлы, рассказал отцу про джентльмена, как он обещал подарить полшиллинга, если Алмаз научится читать, и показал визитную карточку с адресом.
— Из конюшен не так-то легко выбраться! — произнёс отец, возвращая сыну карточку. — Смотри, не потеряй её, мой мальчик. Кто знает, что из этого может выйти. Видит Бог, в наши тяжёлые времена лучше иметь много друзей.
— Разве у тебя мало друзей, отец? — удивился Алмаз.
— Грешно мне жаловаться, но чем их больше, тем лучше.
— Дай-ка я посчитаю, — сказал мальчик.
Он вытащил руки из карманов и стал по очереди загибать пальцы левой руки, начиная с большого.
— Мама — раз, наш малыш — два, я — три. Потом ещё старый Алмаз, и кеб тоже. Хотя нет, кеб не считается, он никогда на тебя не посмотрит, а если старого Алмаза нет в оглоблях, так кеб вообще стоит, как истукан. Потом кебмен-пьяница, тот, что живёт по соседству, его жена и их малютка.
— Они мне не друзья, — вставил отец.
— Но они мои друзья, — заметил мальчик.
Отец рассмеялся.
— Много от них толку! — произнёс он.
— Откуда ты знаешь? — возразил Алмаз.
— Ладно, давай дальше, — сказал отец.
— Ещё Джек и мистер Стоункроп, и — как же я забыл — конечно, мистер и миссис Коулман, мисс Коулман, миссис Крамп. И ещё тот священник, что разговаривал со мной в саду, когда ветер повалил старое дерево.
— Ты хоть знаешь, как его зовут?
— Нет, не знаю.
— А где он живёт?
— Тоже не знаю.
— Зачем же ты тогда его считаешь?
— Он со мной разговаривал и был таким приветливым.
Отец снова рассмеялся.
— Да ты, сынок, считаешь всех, кто тебе знаком. Это ещё не значит, что они твои друзья.
— Правда? А я думал, значит. Хорошо, тогда я сам с ними подружусь.
— И как ты это сделаешь?
— Да очень просто. Они ничего не смогут поделать. Как они запретят мне стать их другом? Ещё та девочка, что метёт улицы.
— Хорошие же у тебя друзья, Алмаз, нечего сказать!
— Конечно, она мой друг, папа! Если бы не она, миссис и мисс Коулман тогда не сели бы в твой кеб.
Отец задумался, ведь сынишка оказался прав, и ему стало стыдно за свою неблагодарность.
— А потом ещё этот джентльмен, — продолжал мальчик.
— Если он сдержит обещание, — перебил отец.
— Конечно, сдержит! Для него полшиллинга вовсе не много. Я вот что не понимаю, отец — разве другом может быть только тот, кто что-то для тебя сделал?
— Я этого не сказал, сынок. Тогда пришлось бы не считать нашего малыша.
— Нет, не пришлось бы. Он для тебя смеётся, и кричит, и приносит столько счастья. Разве это ничто, папочка?
Отец был тронут до глубины души. Он ничего не ответил на последние слова сына, и Алмаз закончил:
— А самого лучшего друга я ещё не посчитал — это ты, папочка — ну, или мама. Ты ведь мой друг, правда? А я — твой, да?
— А еще Бог всем нам друг, — произнёс отец, и оба они замолчали, слишком серьёзными были эти слова.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Алмаз учится читать
Только ему никак не удавалось найти стихотворение, которое мама читала ему тогда на берегу. Выучив буквы, он снова и снова пролистывал книжку, надеясь его узнать, но ни одно не было на него похоже. И он разумно решил подождать, пока не научится читать. Тогда он начал книжку с самого начала, одно стихотворение за другим. На это у него ушли почти две недели. Когда же Алмаз дошёл почти до конца, он наткнулся на одно стихотворение, и оно надолго завладело им, хоть искал он другое.