Гарнитур из электрических стульев, стр. 14
Чужой человек... А был ли он когда-то родным? Как Дашу вообще угораздило выйти за него замуж?
И снова сердце заныло, и нахлынули воспоминания. Даша почувствовала на глазах жгучие слезы, дыхание сдавило, воздух с трудом проходил сквозь стиснутые зубы... Вот, сейчас начнется припадок с рыданиями, истерикой, она будет биться головой о стену и стонать, потом приедет «Скорая помощь», и добрый доктор сделает ей укол. После укола она заснет и проснется утром, тихая и просветленная, и снова жизнь потечет размеренно и неторопливо в ее уютном трехкомнатном мирке, где на кухне — розовые занавесочки с оборочками, а в детской — Митька, такой теплый и родной.
«Нет уж, — сказала себе она, — сейчас не время устраивать истерики, так что постарайся обойтись без них».
Легко сказать, но трудно выполнить. Даша почувствовала в руках знакомую дрожь, потом застучали зубы, заломило в висках. И тут она вспомнила взгляд Игоря — тогда, сразу после кражи. Он смотрел на нее с брезгливой жалостью, как на полную идиотку. Стало быть, такой он ее и считает, просто раньше следил за собой, а после кражи так испугался, что дал себе волю, забыл контролировать выражение лица.
«Но я же не слабоумная, — закричало все Дашино существо, — просто не могу думать о прошлом, сразу же наступает истерика. Доктор сказал, что это пройдет, время все лечит...»
Так, может быть, уже прошло достаточно времени и пора стать полноценным человеком? Больной, исцели себя сам!
В комнате было душно. Даша встала и босиком подошла к окну, распахнув его пошире. Свежий ночной воздух постепенно проникал в комнату. Пахло какими-то цветущими кустами. Во дворе кучка подростков негромко бренчала на гитарах, слышался девчоночий смех. Как давно все это было — шумные компании, танцы до утра, летние бдения у разведенных мостов... Неужели все уже в прошлом и ей остались лишь горькие воспоминания, от которых болит сердце и хочется плакать не останавливаясь?..
Мама говорила, что тридцать лет — самый лучший возраст для женщины. А для Даши какая разница — тридцать или сорок? Все равно она проводит дни совершенно одинаково — ребенок, хозяйство. У нее нет никаких особенных желаний, никакой мечты. Лишь бы не было перемен к худшему, лишь бы Митька был здоров и хорошо учился...
Стало холодно. Даша вернулась в постель и закуталась в одеяло. Воспоминания вылезли из всех щелей и закоулков ее памяти. Даша не сопротивлялась: вот она я, берите меня, все равно от вас никуда не деться!
Все началось с того, что ей не повезло с первым мужем. Но об этом стало известно значительно позже, а когда Даша выходила за него замуж, она была просто пьяная от счастья и гордости: он мой! Из всех девчонок на курсе, да и вообще из всех молодых женщин во Вселенной он выбрал ее! Красавец, умница, душа всех без исключения компаний. Его обожали буквально все — друзья, девушки, преподаватели, даже престарелая уборщица тетя Паша, известная в институте злобным нравом, при виде его расплывалась в улыбке. Ему все удавалось, за что бы он ни брался, он живо интересовался музыкой и компьютерами, спортом и автомобилями.
Они с Сергеем были очень красивой парой, это признавали все. Молодые, влюбленные, они ходили по институту, держась за руки, и весь курс с волнением следил за развитием их романа. Девчонки завидовали Даше, но даже самый пристальный недоброжелательный взгляд не нашел бы причины, отчего Сергей не должен был ее полюбить: Даша была тогда хороша — длинноногая пепельная блондинка с огромными, в пол-лица, темно-синими глазами. Волосы роскошные — пышные, до середины спины, они спадали с плеч тяжелой волной...
Волосы остригли в больнице. С тех пор они выросли только до плеч, Даша закалывает их в хвост. Глаза больше не сияют.
Вначале все у них шло прекрасно. Сережины родители уехали работать по контракту в Европу и оставили молодым трехкомнатную квартиру. Через год появился Митька. Беременность проходила у Даши очень сложно, больше половины ее она провела в больнице. Сергей навещал ее, приносил букеты роз и корзины фруктов, все ей завидовали... Он был полон энергии, по-прежнему его всегда окружали люди.
Когда родился ребенок, начались трудные будни. Даша подурнела и похудела, недосыпание и кормление грудью — этот кошмар, когда молоко то капает вокруг, так что весь пол в квартире делается липким, то, наоборот, застаивается в груди и давит тяжелым комом — привели ее в состояние, близкое к помешательству. Приехала мама, и стало немного полегче, но она, пожив полтора месяца, уехала к себе — у нее была работа... Внешне Сергей маме нравился — он не мог не нравиться, он просто очаровывал людей своим безграничным обаянием, но мама все чаще задумывалась и посматривала на Дашу с грустью.
Митька подрос, перестал плакать по ночам, стал очень хорошеньким карапузом, но все же маленький ребенок создает некоторое ограничение в свободе. Сергей не мог и не хотел с этим примириться. Он по-прежнему пропадал где-то — то прыгал с парашютом на маленьком аэродроме под Гатчиной, куда его пускали по знакомству, то закатывался на неделю в страшно сложный байдарочный поход, то уезжал в горы, то катался на слаломных лыжах.
Дашу беспокоило не столько его отсутствие, сколько неоправданный риск, которому он себя подвергал. Действительно, он рвался всегда быть первым и азартно лез на самые сложные участки. Ребята из байдарочного похода рассказывали, что он один из всех прошел страшенные пороги, они же просто не решились, потому что накануне в этом месте разбились две лодки. Хорошо, что людей сумели спасти. Сергей же всегда выходил целым и невредимым из любой передряги.
«Ты не понимаешь, — посмеивался муж, когда Даша пыталась его образумить, — в этом-то и заключается самое интересное...»
Глаза его при этом блестели, сам он был похож на пантеру перед прыжком.
«Это не может продолжаться бесконечно долго, нельзя безнаказанно искушать судьбу!» — крикнула как-то Даша и осеклась под его острым, как нож, взглядом.
«Не каркай! — почти с ненавистью процедил муж. — Все равно я не смогу сидеть возле твоей юбки, я просто запью... или выброшусь из окна».
И Даша поняла, что непрерывная игра со смертью для ее мужа — это тот же наркотик, он просто не может по-другому жить. Она не могла с этим смириться и понимала, что беда не заставит себя ждать. И ругала себя за такие мысли — нехорошо каркать, это притянет несчастье.
Он появлялся в доме — веселый и довольный, с такими же веселыми и возбужденными приятелями, и однажды привел Игоря, представив его как старого школьного друга.
Даша очень удивилась их давней дружбе, потому что они были очень несхожими, как внешне, так и по характеру.
Игорь был спокойным, серьезным, немногословным человеком. Он появлялся у них в доме редко, потому что много работал. Но постепенно Даша привязалась к нему. Он стал в доме своим человеком и даже помогал ей по мелочам. Он возил их с Митькой к врачу, потому что мужу было вечно некогда, он привозил Даше с рынка продукты, он встречал их летом на вокзале, потому что муж окончательно добил свои старые «Жигули», а Даша и до этого боялась на них ездить.
Понемногу жизнь входила в колею. Даша занималась ребенком, а потом отдала Митьку в садик и устроилась на работу. Денег в семье катастрофически не хватало, потому что Сергей зарабатывал мало и нерегулярно — ему скучно было сидеть на одном месте и делать карьеру.
«Разумеется, куда интереснее дергать смерть за усы!» — сказала как-то Даша, не выдержав.
Он посмотрел так, что Даша поняла: это как-то должно кончиться, такая жизнь не может продолжаться вечно. Она думала, что муж ее бросит и ей останется только приложить максимум усилий, чтобы вырвать его из своего сердца, но он не уходил.
И однажды поздней осенью они с компанией шли на яхте по Финскому заливу. Была буря, яхта перевернулась и затонула, их выбросило на крошечный островок. Спасатели появились лишь под утро, когда стало светло. От долгого болтания в ледяной воде у одного члена экипажа не выдержало сердце, а все остальные заболели. Двое полгода мучились жесточайшим воспалением легких, один на всю жизнь получил ревматизм, Сергей отделался легкой простудой.