Тайные фрегаты, стр. 97

— Зачем гонять казенный бот вместе с матросом? Я бы и пешком дошел.

— Бот мне положен для служебных надобностей, как секретарю Адмиралтейства. А город показываю тебе по приказу сенатора Матвеева, — ответил Ваня. — Пешком по Питеру далеко не уйдешь. Наш город строится на островах, а мостов пока еще нет. Осенью, когда с Финского залива дуют сильные ветры, вода в Неве поднимается высоко и многие места заливает. Совеем плохо бывает весной, с Ладоги стеной идет лед, все протоки между островами бурлят, болотистые берега превращаются в топи. По городу ни пройти, ни проехать.

— Как же вы здесь живете?

— Строим дома и набережные, мостим улицы, копаем каналы. А для удобства сообщения государь повелел учредить Особый Невский флот под командой Дмитрия Потемкина. На речке Фонтанке расчистили место, основали верфь, где строят мелкие суда.

— Всех возить матросов не напасешься.

— У каждого видного чиновника свой баркас или бот. Простой народ нанимает лодочников. Вице-канцлер ходит на десятивесельном буере, если надо возит с собой всю канцелярию. У других вельмож и чиновников суда будут поменьше. Но для всех один закон — при попутном ветре следует идти под парусом. Иначе штраф, по пяти рублей с каждого весла! За этим строго следят особые дозорные. Не дай Бог перед ними провиниться. Государь приказал всем обучаться морскому делу!

— Обычай хороший, — ответил Иван. — В Голландии многие по служебным делам ходят под парусом. Каналы соединяют города и кварталы. Иные жители по воскресениям всей семьей выезжают за город на собственных яхтах и буерах. А в Англии устраиваются лодочные гонки на Темзе.

— Взгляни-ка налево. Вон как застраивается Петроградская сторона, — Ваня указал на многочисленные строения, протянувшиеся по правому берегу за низкими земляными бастионами Петропавловской крепости. — Здесь, на Березовом острове, к именинам государя поднесли ему знатный подарок — срубили из тесанных сосновых бревен Первоначальный дворец. Он и стал первым домом в городе [73]. Теперь за этой избушкой стоят Троицкий собор, Гостиный двор, дома вельмож и солдатские слободы. В берега забиты сваи, площади и улицы замощены. За лето к нам приходит до сотни иностранных торговых судов, а ведь война-то еще продолжается. Только представь себе, сколько купцов к нам пожалует, когда наступит мир!

Еще немного прошли вверх по реке, и Иван увидел закопченные строения Пушечного литейного двора. Услышал лязг железа и перестук молотов. Узнал, что здесь российские мастера изготовляют самые различные виды вооружения — от ружей до солдатских котелков. Отливают небольшие пушки, а недавно установили удивительные станки на конной тяге и начали сверлить пушечные стволы, которые доставляют с Урала. Теперь весь Балтийский флот снабжается артиллерией с этого завода.

Дальше по правому берегу увидел Иван красивый трехэтажный дворец, стоявший в окружении сада. О его владельце красноречивый спутник пробурчал что-то неразборчивое [74]. Но тут же начал с восторгом рассказывать об удивительных коллекциях редких минералов, раковин, древних монет, чучел зверей и птиц из далеких стран, привезенных по указу государя со всех концов мира. Добавил, что здесь же размещаются более пяти тысяч книг его библиотеки. Дворец уже не может вместить все эти сокровища, и решено строить особое здание для хранения редкостей на Васильевском острове. Оно будет называться Кунсткамера, и место для него выбрали примечательное — там, где необычным образом срослись две сосны. А когда закончится война, то рядом возведут здания для Российского Университета и Академии наук.

Обратно возвращались по извилистой протоке Мье, которую Ваня то и дело называл на русский манер Мойкой. Может быть потому, что на ее северном берегу протянулись мостки, на которых женщины стирали белье. За ними поднимались крыши домов и складов Морской слободы, населенной флотскими офицерами, мастеровыми и иностранцами, работавшими на верфях Адмиралтейства.

— Мойка южная граница города, — объяснил Ваня. — Как видишь, за ней тянутся луга и болота. Здесь раньше шведский комендант Ниеншанца любил охотиться на уток и зайцев.

— Да, широко раскинулась новая российская столица, — заметил Иван. — Сколько же в ней жителей?

— Знакомый из канцелярии генерал-полицмейстера говорил мне, что наберется до сорока тысяч постоянных обывателей. Раньше людей присылали сюда по указу, они работали два-три месяца, а потом возвращались в свои города и села. Но в последние годы этот порядок изменили, потому что все больше людей едет в Питер, как часто называют нашу новую столицу, по своей воле. Здесь есть, где развернуться. Можно быстро получить чины и награды, сколотить капитал. Дворяне и купцы везут свои семьи, получают от казны землю, начинают строиться.

— А простой народ?

— Теперь работы всем хватает. Не только в Адмиралтействе, на Пушечном литейном дворе и стройках. Уже действуют десятки мануфактур, кирпичных заводов — их уже двадцать пять! — лесопилок, торговых складов. Мастеровой человек тут не пропадет. Кроме оклада, а он выше, чем в Москве и других городах, казна платит кормовые, бесплатно дает землю под огороды. В торговых рядах чего только нет — чай, сахар, медная и другая посуда, яркие ситцы, кожевенный товар. Армяне везут изюм, пряности, даже индийские шелка! Про европейские товары я уж и не говорю.

— Одним словом — благодать? — спросил Иван.

— Конечно, на Неве ветры сырые, а зимние ночи тянутся долго. Такая погода, как сегодня, бывает не всегда. Да и не каждый способен круглый год выкладываться за столом в канцелярии или у станка в мануфактуре. Мужик на пашне тоже жилы рвет, но хоть зимой на печи может отоспаться. В столице надо уметь жить.

— Хорош город Питер, да все бока вытер, — негромко произнес все время молчавший матрос.

Глава 76

Освещенные закатным солнцем здания отражались в речной воде, и багровые блики их высоких окон плясали на волнах. По левому берегу они стояли, как писалось в столичных «Ведомостях», «сплошной фасадой» и протянулись от скромного Зимнего дворца и казарм Преображенского полка почти до самого Царицына луга и «огорода». Там, над вершинами молодых деревьев, поднимался нарядный домик, в котором государь Петр Алексеевич любил отдыхать в теплое время года. Поэтому петербуржцы все чаще стали называть это место Летним садом.

Пока шли на ботике, Ваня объяснил зачем и как в российской столице устраиваются ассамблеи.

— Согласно повелению государя и распоряжению генерал-полицмейстера, для свободного общения и узнавания новостей на такие собрания должны являться все особы, начиная от высших чинов до знатных купцов и старших мастеровых. Жен и дочерей приводить обязательно. Хозяину дома, где будет проходить ассамблея, положено предоставить гостям залу для танцев, комнаты для курения, игр в шахматы и карты и, особую, для дамских бесед. Свечи, легкие закуски и напитки — все за его счет. Полицейские чины заранее проверяют, все ли готово, и записывают имена гостей.

— Часто устраиваются такие собрания?

— Сановники и богатые купцы должны проводить их не реже одного раза в год. Генерал-полицмейстер объявляет, когда и где состоится следующая ассамблея… Да, ты держись просто, поклонов бить не надо. Теперь, не как в прежние времена, хозяева не обязаны встречать гостей на крыльце, занимать их беседой и потчевать.

Тем не менее, не оказать почтения такому хозяину, как генерал-адмирал и президент Адмиралтейской коллегии, было нельзя. Раскланиваясь на все стороны, синеглазый Ваня провел Ивана через комнаты, уставленные шкафами с дорогой посудой и увешенные картинами с морскими видами. По пути знакомил со своими друзьями и полезными людьми. Апраксина нашли в курительной комнате возле высокой печи, облицованной голландскими сине-белыми изразцами. Хозяина дома окружали важные персоны, среди которых находился и сенатор Матвеев.