Тайные фрегаты, стр. 13

У меня глаз верный, вижу, что из тебя получится настоящий матрос, а то и шкипер.

Не все было понятно в речи старика, но главное Иван уяснил. Видя доброе отношение, осмелел и решился задать вопрос:

— Сколько здесь платят? Куртку и остальное дали в долг?

— Наш капитан Ян ван Деккер дело знает! — Ухмыльнулся старый матрос. — Выгоду компании и свою собственную крепко соблюдает. За одежду и кормежку получит с тебя полностью, но до конца плавания так и не скажет, какое жалование он тебе положил. Ты ученик и хорошо, если при расчете что-нибудь получишь на руки.

— Понятно, — невесело отозвался Иван.

— Не горюй, ты не один такой. На «Сирене» положено иметь семьдесят человек команды, не менее двадцати на каждую мачту. А нас тут всего 42! Так что поработать тебе придется не меньше, чем остальным.

Не все в кубрике встретили новичка так приветливо. Большинство были заняты собственными делами и отнеслись к нему равнодушно. Но когда начались работы и Ивану дали швабру для мытья палубы, белобрысый верзила Фриц не стал скрывать презрения:

— Как швабру держишь! Ходишь по судну, как пьяный медведь! Мало в кубрике вони, так еще добавилась эта русская свинья. Во время качки он нас всех заблюет!

— Свои штаны отстирай, сразу воздух станет чище! — посоветовал ему Старик Вилли. — Забыл, какой сам был в первом плавании?

— Я родился в Бранденбурге и целую зиму ходил в школу. В море ушел из-за несчастной любви. А этого дикаря нельзя даже послать чистить гальюн. Все московиты лентяи и пьяницы. Они до сих пор платят дань крымскому хану, а на оставшиеся деньги нанимают нас, немцев, чтобы их чему-нибудь научили.

— Врешь! — крикнул Иван.

— Помолчи, Фриц. Не строй из себя морского волка, ты на судне только второй год, — произнес Старик Вилли. — Я бывал в Архангельске, видел как живут русские. Работать они умеют и в своих домах из бревен отлично переносят жестокие морозы. Еда у них сытная и одежда теплая, а водки они пьют не больше, чем другие северные народы.

— Ха! Видел бы ты, как шведы свой брантвайн лакают! — рассмеялся один из матросов.

— Или англичане джин! — добавил другой.

На том дело и кончилось. Но в кубрике после окончания работы немец заломил старику руку за спину и, прижав к столу, пообещал переломать все кости за его болтовню. Несколько бывших при этом матросов отвернулись — связываться с верзилой никому не захотелось.

Когда Иван спустился вниз и увидел дрожащие губы Старого Вилли, то все понял,

— Нашел равного по силе? — спросил он и тут же отразил удар Фрица.

Стычка получилась короткой и проходила в полном молчании, поэтому все сразу услышали скрип трапа и тяжелые шаги боцмана.

— Завтра приходим в порт. Ваша вахта встанет на погрузку. Поэтому одежду и обувь приведите в порядок. Что у тебя с глазом? — спросил он у Ивана.

— Не удержался, ударился об угол стола.

Его ответ у всех вызвал улыбки: качки почти не было. Усмехнулся и Фриц.

— А ты куда дел передние зубы? — поинтересовался боцман. — Утром они были на месте. Ну да ладно. Чтоб мне на судне никаких драк! Рабочих рук не хватает, от больных одни убытки. Когда окажетесь на берегу, там можете отвести душу. Но обратно приму только пьяных — они проспятся и возьмутся за работу. Раненых оставлю на суше, пусть лечатся за свой счет!

Глава 10

Работы было много, «Сирена» ходила с грузами из порта в порт почти до самого ледостава и почти каждый день встречала суда под красно-бело-синим голландским флагом. Порой казалось, что на Балтике все товарные поставки морем находятся в руках этой торговой республики.

— Старайтесь, молодцы! Нас недаром называют «морскими извозчиками»! Голландские суда перевозят грузов больше, чем вместе взятые английские, французские, испанские и немецкие! — выкрикивал с юта [17] маленький капитан Ян ван Деккер. Задорно задрав вверх свою седую бородку, он подбадривал команду и приказывал поднять все паруса. — Разом навались! Только мы возим любой груз! На запад — зерно и лес, на восток — сельдь, вино, сукно, сахар, табак. Если вовремя придем в порт, премию получат все! А сейчас согрейтесь! Боцман! Всем по чарке джина за мой счет!

— Ну и расщедрился, — тихо проворчал кто-то.

— У него премия двести гульденов, а у всех нас по одному!

— В Амстердаме слышал, что каждый наш рейс с зерном из Московии или Польши дает прибыль в двадцать процентов, — откликнулся Старик Вилли. — Компания выгоду соблюдает, пока море не замерзло, не хотят время терять.

— Цена на хлеб растет.

— Так всегда бывает накануне войны, — раздались приглушенные голоса.

В портах не приходилось стоять в ожидании груза. Расторопные приказчики уже поджидали со всеми необходимыми накладными и другими бумагами, а команды грузчиков и извозчики с громадными фурами стояли наготове. Забирали груз и разгружались в любое время суток, ночью работали при свете фонарей. Случалось, что и матросы принимали участие в этих работах. Но чаще всего они оставались на «Сирене» и под присмотром боцмана и плотника занимались мелким ремонтом и другими корабельными работами. Да еще следили за тем, чтобы грузы были правильно уложены, не попорчены и не разворованы. Все помнили слова капитана — «груз и судно — братья, а прибыль — мать жалования».

Немногие как самую желанную награду получали разрешение провести ночь на берегу. Иван, всего лишь юнга, о такой возможности и не помышлял. Ограничивался обозрением торговых складов, крепостных стен и островерхих кирх на набережных приморских городов. Впрочем, за завтраком, когда все собирались у камбуза, и кок накладывал в миски неизменную гороховую кашу с солониной или овсянку с треской, достаточно было взглянуть на опухшие и побитые лица матросов, чтобы догадаться о том, как проходил их отдых. Но чтобы остальные члены команды не роптали, капитан распорядился разнообразить их питание во время стоянки в порту и выдавать неразбавленное пиво, квашеную капусту и репчатый лук, а вместо окаменевших галет свежий хлеб.

Для того чтобы оставаться на судне и не скучать, у Ивана была и другая причина. Очень скоро он понял, что если не собираешься все время только драить палубные доски и тянуть снасти, то надо серьезно учиться морскому делу. Понял и то, что дело это трудное и опасное. Особенно после того, как видел гибель одного из матросов, сорвавшегося с реи в ветреную погоду и не умевшего плавать. На другого накатилась неправильно закрепленная бочка, и бедняга со сломанной ногой остался в порту. Довелось увидеть столкновение судов и обломки парусника, который пьяный шкипер посадил на камни. Еще понял, что это новое для него дело очень интересно и почетно. Захотелось самому стать настоящим янмаатом [18], просоленным морским волком, увидеть дальние города и страны.

Это чувство крепло с каждым днем и становилось все сильнее. Особенно после того, как научился справляться с приступами морской болезни и перестал обращать внимание на качку. Диковинные названия снастей, парусов и других корабельных предметов запомнились довольно быстро. Теперь надо было научиться правильно с ними работать. Поэтому охотно брался за любое дело, задавал вопросы, ошибался и упрямо продолжал осваивать новое дело.

В команде по-разному отнеслись к такому старанию. Одни беззлобно подшучивали над юнгой, который не хочет жить спокойно и пытается делать то, что от него никто не требует. Другим, замотанным тяжелой работой, было все равно. Один только Фриц начал говорить о молокососах, которые метят в любимчики начальства. Добавлял, понизив голос, что теперь на юте будут точно знать обо всем, что происходит в кубриках. Отмахивался от тех, кто возражал, что боцман Корнелис отлично знает свое дело и не терпит наушников. Как-то раз немец вздумал повторить свои слова при Иване, и беседу пришлось продолжить на причале. Там, за штабелями досок, объяснились начистоту. После этого все дружно одобрили поведение юнги, стали охотно давать советы, делиться опытом.