Африканский казак, стр. 73

Все утро Дмитрий был занят устройством лагеря на новом месте — войско перешло на другой конец долины подальше от заваленного трупами поля боя. Потом учил уцелевших базингеров более быстрым приемам заряжания и прицельной стрельбе, раздавал награды своим молодцам. Поэтому пришел в шатер Хайяту только во второй половине дня.

Его появление вызвало легкий переполох. Подручные султаны, с которыми вчера ходил в атаку, согнулись в три погибели, а недавние враги просто попадали наземь. Даже Умар Муби, вчера преданно смотревший в глаза и от всей души благодаривший за спасение, сегодня смотрел настороженно и слова привета произнес с какой-то натянутой улыбкой.

Хайяту же рассыпался в любезностях и похвалах храбрости Альхаджи Муса. Выразил сожаление, что его Сайд не может лично приветствовать такого храброго витязя, потому что во вчерашнем бою он уложил своей рукой пятьдесят врагов, но и сам получил рану. В свою очередь Дмитрий выразил сожаление по этому поводу, хотя точно знал, что сын Хайяту проехался по полю боя, когда там уже не было ни одного живого врага. Соблюдая приличия, не поскупился на комплименты в адрес собеседника, о вчерашней угрозе его пристрелить даже и не намекнул. В конце разговора выяснил, кому и чем нужно будет заниматься на следующий день и почтительно попрощался.

По дороге к своей палатке встретил Хасана.

— Опять ты идешь без охраны! — воскликнул тот. — Думаешь, Хайяту простит тебе свой вчерашний позор? Все же видели, как ты отчитал его и не позволил бежать с поля боя. Сайд так перетрусил, что при виде тебя боится штаны обмочить.

— Что старое вспоминать, мы победили. Сейчас Хайяту радуется добыче и славе. Ты слишком подозрителен. Лучше скажи, почему теперь все так смотрят на меня? Потому что порубил тех двоих?

— Эх, Муса! Саблей ты сработал на удивление, из двоих сделал четырех! Но главного еще не знаешь! Ты же волшебного коня Гунья пристрелил!

— Как это?

— Во время боя Додо Санда привел на холм своего вещего друга, слушал его советы. Говорят, что держал его за золотую уздечку, шептал вопросы, слушал ответы и свое ухо к самым конским ноздрям прикладывал. Только вдруг Гунья рухнул мертвым, пуля ему попала точно в глаз. Султан онемел от ужаса, а остальные бросились бежать с холма. За ними последовало все войско. А ночью у костров твои арабы всем рассказывали, как ты вчера отъехал от них в сторонку, прочитал заговор, вложил в винтовку волшебную пулю и выстрелил в сторону холма.

— Неужели только одна пуля и попала? — с некоторой обидой в голосе спросил Дмитрий. Знал, что порой слишком резко жмет на спуск, но в душе считал себя не таким уж плохим стрелком.

— Так она одна и была. Многие видели, как она пролетала и за ней мчался огненный джинн.

— Где же теперь Додо Санда?

— Он проиграл. Поэтому ночью султаны и старейшины, которые сейчас у Хайяту в ногах валяются, исполнили древний обычай. Они принесли вождю слепок его правой ступни, снятый сразу же после рождения. Помнишь, я рассказывал тебе, что это означает. Так что великий воитель выпил яд и сейчас оправдывается за свои ошибки перед всеми пра-пра-прадедушками Мандара.

— Думаешь, Раббех поверит этим сказкам? Где тело султана?

— Лежит вон под той акацией. Вместе со своими телохранителями, которые так же приняли яд. Хайяту поставил охрану, велел тело султана и тебе показать.

Четыре трупа лежали на циновке, над ними вились тучи мух. В тени акации укрылись часовые, а немного в стороне какой-то оборванец выводил на дудочке заунывную мелодию.

— Пойдем отсюда? — Дмитрий бросил беглый взгляд на мертвые тела. Сомнений не было, среди них лежал и Додо Санда.

— Верно, пойдем. Они мертвее смерти, уже никому не страшны.

— А куда делись его ожерелье и золотая уздечка с вещего коня?

— Все уверяют, что эти украшения сразу же растворились в воздухе, как только Гунья упал на землю, — усмехнулся Хасан. — Из-за уздечки Хайяту чуть не сошел с ума, но кузнецы султана обещали ему сделать точно такую же. Поэтому он…

Дудочка запищала как-то странно и замерла на высокой ноте. Раздались испуганные крики часовых.

Дмитрий обернулся и похолодел. Один из телохранителей султана открыл глаза и сел. Его рука медленно тянула из-под циновки боевой топор.

42

— Берегитесь, это фатальва 23! — закричал кто-то.

— Спасайтесь! Фатальва встает!

В воздухе просвистели брошенные копья, несколько из них вонзились в спину ожившего трупа. Но тот не обратил на это никакого внимания, потянулся с хрустом в суставах и зашагал к Дмитрию. Один из часовых бросился ему наперерез с обнаженной саблей, но тут же получил смертельный удар.

Это существо двигалось довольно быстро, его взгляд был устремлен в одну точку — начищенную пряжку поясного ремня Дмитрия. Рука уже заносила окровавленный топор.

Рубчатая рукоятка маузера словно сама впечаталась в ладонь.

Когда смолкли выстрелы, Хасан поднялся с земли. Смущенно отряхивая пыль, произнес:

— Ты ему весь череп разнес.

— Что это было? — хриплым голосом спросил Дмитрий. Рука мелко дрожала и все никак не могла вложить оружие в конуру. — Почему он так долго не падал?

— Потому что не чувствовал боли, — ответил Хасан. — Это страшное колдовство, им владеют немногие. Человеку незаметно сыпят особый состав между лопаток или куда-нибудь около позвоночника, он корчится в судорогах, а потом замирает. Дыхания нет, сердце не бьется, руки и ноги холодные, одним словом — настоящий покойник. Так он может лежать два или три дня, а потом приходит в себя. Иных даже хоронят, и, к ужасу родных, они вылезают из могил. Такой фатальва потом около года не чувствует ни боли, ни страха, делает все, что ему прикажут.

— Что это за состав?

— Точно не знаю, но один знакомый колдун говорил, что в него кладут различные яды и обязательно добавляют высушенных и истолченных в порошок самок морского ежа. Их собирают на берегах океана в первое полнолуние сезона дождей и привозят в наши края. Колдун сказал, что их яд в сотню раз сильнее яда кобры. Но есть и другие составы, не такие сильные. От них человек просто теряет память или слепнет после захода солнца. У тебя последнее время ничего не пропадало из одежды?

— Ремень куда-то делся. Утром одел запасной.

— Значит, вчера, когда этого телохранителя взяли в плен, кто-то показал ему твой ремень, а потом усыпил и приказал тебя убить. Вот он и шел на блеск его пряжки.

— Как же он узнал, что я нахожусь рядом?

— Постой! — Хасан повернулся к часовым. — Где этот оборванец, что играл на дудочке?

— Убежал, как только фатальва начал вставать.

— Когда он здесь появился?

— Разные люди приходили взглянуть на трупы, всех и не запомнишь.

— Вспоминайте!

— Кажется, заиграл он после того, как приходил конюх молодого султана Сайда. Такой толстый, с бельмом на глазу.

— Верно! Мы еще хотели прогнать этого дудочника из-за его скрипучей музыки, но султанский конюх за него заступился, а нам на пиво дал полную горсть раковин каури.

— Спасибо, витязи! Вот вам от меня талер за хорошую память! И еще — немедленно отрубите головы и кисти рук у этих мертвецов. Пока не объявился еще один фатальва.

— Ты понял, кто все это подстроил? — обратился Хасан к Дмитрию, когда они отошли от акации на приличное расстояние. — Хайяту заниматься такими делами не будет, ты ему нужен живой. Уверен, что проделку с ожившим покойником устроил Сайд.

— При чем здесь дудочник?

— Фатальву можно разбудить раньше времени, если сказать заклинание или с помощью особой музыки. Вот какие колдуны водятся в наших краях! Только твоя рубка и стрельба и на них нагнала страх, и теперь все очень опасаются твоего иноземного волшебства. Поэтому, чтобы не было лишних разговоров, сегодня вечером пойдем на пир по случаю одержанной победы.

— Не хочу я никуда идти. Как забыть глаза этого живого покойника, когда он шел на меня!