Библия в СМСках, стр. 38

– Да… Я слушаю…

– Ой! Ты охрип, что ли… или… Вы не Максим!

– Ну да… То есть нет… Максим… он…

– Он жив? Жив?

Жив? Мертв? Попал в больницу? В коме? На него напали, связали и требуют выкуп? А-а-а, зачем они поехали в плацкарте…

– Да, да, жив.

– Здоров? Что с ним?

– Ничего с ним. Здоров. Да вообще с ним полный поряд.

– Что?

– Полный поряд с ним! По-ря-док! – наверное, было не слышно, тут довольно шумно, вокзал все-таки.

– А вы кто?

Девушка на том конце провода (хм, какой провод, когда болтаешь по моби-ле?!) произнесла эти слова уже не таким истеричным тоном. Салиму показалось – просто подозрительным тоном. На самом деле Ева была просто зла на брата, с которым «полный поряд»: надо же, с его подачи она мило эсэмэсилась с каким-то посторонним мужиком, который… который… Ну, во всяком случае, который знал, кто она такая, в то время как она была уверена, что мило строчит всякую фигню родному братику.

– Меня зовут Салим.

– За-лим?

– Са-лим. Сэ. Эс.

– А…

Друг Салим? Это который? Ева несколько раз тщательно мысленно просканировала максовы списки друзей и вконтакте, и в ЖЖ. Там не было никакого Салима, это точно! Но вот ведь, голос есть. Есть голос – есть человек. Но кто он, друг или враг?

– Вы его друг?

– Да. Ну то есть… Да, он попросил меня… вместо него… Временно… Он не хотел, чтобы вы знали…

– Что знала?

– Что я вместо него пишу.

– Но я бы все равно узнала!

– Не знаю… Может и нет. Может, обошлось бы.

Первый телефонный разговор Салима и Евы длился около десяти минут. Потом Салим отправился искать розетку для подзарядки телефона, а Ева быстро еще раз позвонила Максу на его обычный номер. На этот раз абонент был доступен.

– Привет!

– Привет, солнышко!

– Как у вас там дела?

– Хорошо. А у тебя? Справляешься с бабусиными гусями?

– С кем?

– Ну с Л ордой, с кошками, с цветами…

– А, с ними. Ну Макс, я же сегодня с Инной. Справляемся.

– А завтра ведь ты уже одна?

– Опять ты все перепутал! Завтра еще полдня тут Инна, а потом она вернется в Москву, а я…

– А ты будешь маленькой хозяйкой большого дома! Справишься? Может, не надо Инну отпускать? Волнуюсь я за тебя…

– Ой, фи, убил! Я уже не маленькая. Волнуется он… Это я за тебя волнуюсь!

– А… а за меня-то что волноваться?

– Ну… так… а что это у вас с Вигнатей там гудит, святые мощи, что ли?! Прям на турборакету смахивает.

– Ну… Ладно, колюсь. Все равно выплывет. Я тут не с Вигнатей…

Так Ева узнала о неожиданном предложении Стеллза и о том, что Макс соврал бабушке, сказав, что возвращается присматривать за Опалиховским домом. Так получилось, что об эсэмэсках брат с сестрой не говорили. Макс под впечатлением от сегодняшних полетов и в предвкушении завтрашних о них, разумеется, забыл. А Еве до Библии было, как до Бога.

Глава 22. Любуня и Сатана

В собратьях и сосестрах по посещению мощей и святых мест Вигнатю напрягало одно: непродвинутость. Убогие какие-то ей спутники попались, вроде и не глупые, не больные, не немощные, а убогие – и всё тут! Заводить разговор о том, что надо срочно спасать мир, спасать молодежь, было бесполезно. Никто напрямую не возражал: ага, спасать надо. Но далее мнения делились. Галина Николавна и примкнувшие к ней глуховатая Надежда и с артритными суставами Дарья Степанна были убеждены, что все в руках Божьих, потому надо спасаться самим, а уж за тобой сами собой спасутся другие, по примеру и с Божьей помощью. Иван-старший, супруг перманентно спящей, но весьма милой, когда не спит, Томы, с Галиной Николавной позволял себе не соглашаться, и настаивал на том, что хотя все в руках Божьих, Сатану никто не отменял, потому спасать от его влияния детишек всенепременно надо, но маленьких, невинных – в первую голову, путем крещения. Причем лучше крестить всех поголовно, прямо в роддомах, перед первой прививкой, независимо от вероисповедания. Сестры Онипко Ивану поддакивали: сразу по рождению – это лучше.

– Помилуйте, Иван, что вы такое говорите? – возмущалась Вигнатя. – Как это «всех поголовно»? А если ребенок – мусульманин или иудей? Родители против будут. И нельзя это, по нашим христианским законам нельзя.

Галина Николавна, знающая православный закон лучше других, однозначно соглашалась:

– Нельзя!

Но Иван не сдавался:

– Нельзя, но ради детей можно. Ведь спасение-то в чем? В крещении. Что ждет на небесах некрещеного? То-то же. А когда все сто процентов населения крещены, то всё, бабоньки, всё! Сатане придется исчезнуть.

Игнорируя возмущающее слух обращение «бабоньки», Вигнатя пыталась вырулить на наболевшее:

– А подростки, которые крещены? Смотрите, сколько их у нас, крещены – да, а ведут себя так, что мама не горюй! Ни норм не соблюдают, ни постов, ничего. В храм не ходят. Библию не читают.

– Вот о чем я и говорю! С младенцев надо начинать! – твердил свое Иван.

– Вера Игнатьевна, а ваши внуки Библию читают? – вопрос Галины Николавны был риторический, потому как о внуках Вигнати уже говорилось не раз: вежливый и внимательный Макс всем понравился мгновенно, и Евгения, хоть и заочно, по фотографиям – тоже.

– Мои – читают, – с достоинством кивнула Вигнатя.

– Ну вот! – победно воскликнула Николавна. – Вот видите. Моя точка зрения оказывается правильной. Спасись сам, и остальные последуют твоему примеру.

– Так я ж не только о своих внуках волнуюсь, я ж вообще… – пыталась возразить Вигнатя, которой приятно было быть примером, но не о том ж речь!

– А вообще всех надо крестить в роддоме! – вставлял Иван-старший. – Поголовно! Вы помните, как язычную Россию крестили? Насильно! Согнали всех к реке – и вперед! А в наше время не до рек-озер, не до роскоши. В роддоме надо крестить – вот вам и весь сказ!

И сестры Онипко опять соглашались. Иван-младший принципиально был с ними в одном направлении ходом мысли, но про себя, про себя, а вслух больше помалкивал. Бесплодная девушка тоже была «за», пусть крестят в роддоме, лишь бы ребеночек, лишь бы было кого крестить, лишь бы с ней случилось чудо, ведь дает же Бог деток даже тем, кто в него не верит, а она верит…

«Нет, ну разве не убогие, а?» – мысленно досадовала Вигнатя.

Любуня, как и младший Иван, тоже больше помалкивала. Она была уверена: Бог – это личное дело каждого, молись ли, постись ли, кайся ли – обсуждать на людях тут нечего. Из-за этого молчания Вера Игнатьевна на нее потихоньку дулась.

По приезде разместились в спортивном зале третий год ремонтируемого Детского Центра. Вигнатя, если и была в шоке, виду не подавала: обещали приличную гостиницу, а тут… А Любуня восприняла происходящее спокойно: в зале так в зале. «От церквы недалеко – и ладно!» – подумала Любуня.