Эдисон, стр. 52
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Вы мне ничего не заплатите, если я не выполню этой работы.
Отт взялся за работу и достиг необходимого результата. Спустя две недели он был назначен заведующим мастерскими.
В тетрадях Эдисона был записан рецепт получения какой-то массы для нитей накаливания. Спустя несколько лет Эдисон попросил одного из своих сотрудников изготовить известное количество этой массы и протянуть ее в нити. Сотрудник после некоторого времени работы заходит к Эдисону и говорит:
— Дело почему-то не идет: масса крошится, несмотря на то, что я ее долго перемешивал.
— Как долго? — спросил Эдисон.
— О, больше часа.
— Хорошо, продолжайте еще несколько часов, и вы получите результат, который вам нужен.
Эдисон оказался прав.
Доктор Маукларин, сведущий в вопросах педагогики, говорил: «Весь свет в долгу у Эдисона, но больше всего обязан ему педагогический мир, в особенности технологические институты… Для целого поколения он сам представлял собою первоклассное воспитательное учреждение. Он своим влиянием во всей стране не менее любой школы будил чувство беспредельности достижений науки, направленной на служение человечеству».
ПОСЛЕДНЯЯ РАБОТА ЭДИСОНА
Каучук явился последней работой Эдисона на арене изобретательства.
В борьбе за промышленную гегемонию, внешние рынки и финансовое господство сырье играет исключительную роль. В своей известной книге «Америка завоевывает Британию», посвященной англо-американской борьбе за господство над миром, Людвелл Денни писал в специальной главе «Дела каучуковые»:
«…Каучук является как бы символом общей борьбы обеих стран из-за сырых материалов… Каучук важнее многих других видов сырья потому, что и в мирное и в военное время от него зависят многие другие отрасли промышленности, особенно система автомобильной и электрической промышленности, развившаяся в самое последнее время. Каучук связан с этими новыми отраслями промышленности не только в промышленном, но и финансовом отношении в силу взаимного переплетания капиталов, вложенных в моторное, авиационное, нефтяное, химическое и каучуковое производства.
Борьба за каучук иллюстрирует, до какой степени конфликты из-за сырья ускоряют процесс развития американского экономического империализма по отношению к иностранным государствам».
Если американская политика в Мексике почти целиком писана нефтью, то политика в отношении, например, Филиппинских островов определялась каучуком.
Мировой рынок каучука держали в своих руках Великобритания и Голландия.
Во время империалистической войны Германия, лишенная возможности ввозить натуральный каучук, создала своевременно метил-каучук. Но метил-каучук не выдержал конкуренции с натуральным, и производство было прекращено тотчас после окончания войны.
В Америке велась кампания за устранение непроизводительных расходов каучука, как и ряда других дефицитных материалов. Но главное внимание и усилия американского капитала были направлены на получение собственного каучука. Гувер в свое время получил от конгресса ассигнования на производство изысканий, направленных к тому, чтобы обеспечить Соединенные Штаты внутренними и заграничными источниками сырьевого снабжения. Особенно подробно было произведено обследование каучукового рынка снабжения, охватившее не только Соединенные Штаты, но и Филиппины, Латинскую Америку, Африку.
Близкий друг Эдисона, Форд, приобрел обширные каучуковые плантации в джунглях Бразилии. Другой близкий Эдисону человек, Файерстон, устремился в Либерию, климат и почва которой приспособлены, для культуры каучука. Файерстонская группа приобрела там один миллион акров.
Возвращаясь из Флориды, на восемьдесят четвертом году своей жизни Эдисон заявил: «Я смотрю вперед». «Я должен работать по крайней мере еще пятнадцать лет, — продолжал он, теребя по привычке, когда его увлекали новые мысли, свои густые брови, — я успею умереть и в сто лет. Я должен много, много работать, чтобы закончить к тому времени все, что я думаю.
Вы знаете, я работаю сейчас над каучуком. Я нахожу это важным. Вы не слыхали о каучуке? Но он причиняет мне больше забот и хлопот, чем Гатти-Казацца — певцы в его опере. Каучук ведь значительно темпераментнее их. Мне остается еще много сделать».
Жизнь Эдисона — стратегически обдуманное завоевание мира. Книга жизни для него — всегда раскрытый задачник, учебник, требующий терпеливого усвоения. Он был уверен, что благодаря его опытам станет возможным производить каучук из американской сорной травы, известной в просторечии под именем «золотой прут» (золототень). Эдисоновские посадки нескольких видов тропических каучуковых растений во Флориде показывали, что каучуконосные деревья и лозы могут хорошо жить в условиях флоридского климата. И тогда его лаборатория в Форс Майерс превратилась в «мастерскую природы». Он провел опыты более чем с 14 тысячами растений и нашел, что 1 240 из них содержат каучук.
Более 600 растений содержат в своем соку достаточное количество каучука для того, чтобы разведение их для этой цели было выгодным.
«Из этих бессмертных шестисот растений, — говорил Эдисон, — золототень (golderrod) является единственным, обладающим всеми необходимыми качествами. Многие другие растения имеют несколько большее содержание каучука, но оказываются чрезвычайно невыгодными, когда речь идет о больших урожаях».
Золототень покрыл все участки, принадлежащие Эдисону. Стоя в своем саду, в который выходила дверь из лаборатории, Эдисон сообщил следующее посетившим его представителям печати:
«Мы достигли того момента, когда можем сказать, что наши опыты идут успешно. Я полагаю, что, при применении специальных машин для экономически выгодного извлечения каучука, мы можем получить теперь 100 фунтов каучука с одного акра золототени. Я надеюсь увеличить эту цифру до 150 фунтов, и это будет только началом».
Эдисон считал, что приблизительная стоимость продукта из «золотого прута» будет на 60 центов за фунт меньше, чем обработанный каучук.
Старый боец проводил свою последнюю кампанию.
СМЕРТЬ
В 1930 году Эдисон стал часто болеть. Домашний врач советовал: «Ничего не изменяйте вокруг него. Пусть его окружают все те же самые люди. Не торопите его, но и не давайте ему останавливаться».
Молчаливо кивали сотрудники головой в знак согласия. Только они одни, — как с гордостью они думали, — могут поддержать его интерес к жизни. Они спокойно относились к его возрастающей раздражительности при выздоровлении от болезней, которые ранее были так редки у этого могучего человека. Он только что перенес пневмонию, потребовавшую много месяцев для полного выздоровления.
В один прекрасный день он появился с женой в библиотеке. Сотрудники их окружили и поздравляли жену с тем, что она опять спасла жизнь мужа своим умением и заботами.
Отделившись от них и не говоря ни слова, Эдисон прошел в другой конец комнаты. Побледневший, похудевший, еще более сутулый, он остановился у своего стола, погруженный в раздумье.
«Мэдкрофт! — неожиданно воскликнул он, и голос его звучал с прежней повелительностью. — Где, черт побери, те кинокартины, которые я вам велел разыскать, картины с изображением детей, которых мы так давно снимали? Почему никто их не разыскал, когда я их спрашивал? Они нужны мне для опыта. Кто здесь в доме все кругом убирает и теряет всякую проклятую вещь, которая мне нужна?»
В последний раз, 11 июня 1931 года, были переданы по радио слова Эдисона, его обращение к заседавшей в Атлантик-Сити Американской национальной электроосветительной ассоциации. Он говорил: «Я желаю вам быть смелыми. Я жил много лет. Я видел, как истории несколько раз повторялась. Я видел много „депрессий“ в промышленности… Будьте такими же смелыми, как ваши отцы. Веруйте и идите вперед!»
Эдисон умирал в полосу кризиса капитализма. Он мог призывать только к «вере».
Однажды он взял записную книжку, чтобы записать одну мысль, причем обычно он записывал на той странице, где откроется книжка, иногда даже вверх ногами. На этот раз его рука так дрожала, что он не мог писать. Он сделал несколько колеблющихся пометок, встал и ушел домой. Дома он проводил дни между креслом и постелью. Великий изобретатель понял, что он уже никогда не будет достаточно здоров, чтобы продолжать работу. Силы его постепенно слабели. Пищу он не хотел принимать ни из чьих рук, кроме жены.