Ложные клятвы, стр. 11
— Замечательно, — отважно солгала Дженнифер.
В мыслях ее царил хаос, образы кружились перед глазами нескончаемой каруселью, так что бедняжка беспокойно ворочалась до самого рассвета. И только когда за окном забрезжило бледное сияние дня и город пробудился к жизни, ей удалось забыться тревожным сном.
Дон торжественно водрузил поднос ей на колени.
— Спасибо, — холодно бросила она, но взгляд, обращенный на дверь, яснее слов говорил: «А теперь пошел вон!»
Проигнорировав невысказанный приказ, Дон уселся в изножье кровати и принялся разливать чай. Только тут Дженнифер заметила, что завтрак накрыт для двоих.
— Отнеси, пожалуйста, все это вниз. Я скоро спущусь.
Поставив чашку на туалетный столик, Дон вопросительно изогнул бровь.
— Это потому, что я намерен составить тебе компанию?
— Да. Я — категорически против.
— Тебе не о чем беспокоиться. Я полностью одет, а у тебя вид решительно викторианский, — утешил Дон, любуясь шелковистой волной темных волос и отделанной кружевами ночной сорочкой.
Затем, считая инцидент исчерпанным, принялся намазывать маслом золотистый гренок. Дженнифер завороженно следила за длинными, подвижными пальцами, вспоминая их прикосновения и ласки… Эти руки скользили по ее телу с обольстительной чуткостью, каждое касание дарило неизъяснимые восторги.
— Тебе с медом или с мармеладом?
Дженнифер вздрогнула от неожиданности и судорожно вздохнула, словно ныряльщик, слишком долго пробывший под водой.
— Я не хочу есть.
— Если ты по-прежнему стремишься расторгнуть брак, нам нужно поговорить, так почему бы не за завтраком? — небрежно заметил Дон. — Я, кажется, уже сообщал, что не люблю есть в одиночестве. Так что уж, будь добра, сделай выбор между мармеладом и медом и приступай к чаю, пока он не остыл.
Похоже, Дон и здесь отступать не собирался!
— Мармелад, пожалуйста, — проворчала Дженнифер, поднося чашку к губам. Чем скорее они все обсудят, тем скорее негодяй уберется восвояси.
— Я бы предпочел выехать пораньше, — заметил Дон, словно прочитав ее мысли. — Я еду в Торнтон. Помнишь Торнтон?
— Да, — глухо отозвалась она.
— А вчера вечером, никак, запамятовала?
Дон выжидательно смотрел на собеседницу. И хотя каждое слово давалось с трудом, Дженнифер созналась-таки, что за все пять лет ни разу не побывала в усадьбе.
— Даже когда смертельно больной отец так хотел с тобой повидаться?
— Я… не знала. Он…
— Умер полгода назад.
Дженнифер нервно сглотнула.
— Мне очень жаль. — Она вызывающе вздернула подбородок. — Ты можешь мне не верить, но я была искренне к нему привязана.
Привязана? Что за холодное, официальное слово! За то недолгое время, что Дженнифер проработала секретаршей у Мэтью Брустера, старик стал для нее вторым отцом.
— Похоже, чувства твои без ответа не остались, — сухо произнес Дон. — Отец завещал тебе половину своего состояния. Его поверенные до сих пор тебя разыскивают.
4
— Что? — охнула Дженнифер.
— Отец завещал тебе половину своего состояния, — невозмутимо повторил Дон. — И как ни странно, назначил меня душеприказчиком, — хотя с тех пор как ты сбежала, он со мной даже разговаривать отказывался. Если не считать усадьбы и нескольких фамильных драгоценностей, завещанных мне, и изрядной пенсии для экономки, Мэтью поделил все, что имел, между тобою и Лайонелом.
— О нет, — прошептала Дженнифер. Если она и лелеяла слабую надежду на то, что ей удастся оправдаться в глазах Дона, то теперь надежда эта растаяла бесследно.
— Мне не нужны его деньги! — Лицо ее сделалось белее мела, но серые глаза полыхали воинственным пламенем. — И никогда не были нужны. Забери все себе. В конце концов, ты — старший из сыновей, значит, состояние твое по праву.
Дон покачал головой.
— Даже если бы мы не поссорились, отец отлично знал, что я в деньгах не нуждаюсь.
— Тогда отдай их Лайонелу.
— Лайонел и сам унаследовал кругленькую сумму. — И, предвосхищая возможные протесты, угрюмо продолжил: — Если тебе от этого спокойнее, так я сам позаботился о том, чтобы братец ни в чем не нуждался, когда отец выставил его из дому.
— Господи, его-то за что? — удивилась Дженнифер.
— В ходе одной бурной ссоры он бросил в лицо отцу фразу типа: «Седина в бороду — бес в ребро».
«Боже мой, — в отчаянии думала Дженнифер. — Да проблема-то куда серьезнее, чем казалось!»
— Мне дела нет до того, кому достанутся эти деньги, но только я к ним и пальцем не притронусь!
— Вероятно, у тебя еще будет возможность передумать, ежели Бэллами даст тебе отставку, — цинично усмехнулся Дон.
— Я вполне способна сама себя содержать, даже если и не выйду замуж за Эдварда! — возмутилась Дженнифер. — Не нужны мне ваши деньги, слышишь!
— Тогда тебе придется связаться с поверенными семьи Брустер и дать им соответствующие распоряжения. А пока, — осторожно добавил Дон, — есть одна драгоценность, которую, я от души надеюсь, ты принять согласишься. — И добавил, видя, что вот-вот услышит отказ: — Когда Мэтью умирал…
— Ты был с ним?
— Нас с Лайонелом срочно вызвали. Хотя мы долго были в ссоре, похоже, перед смертью отец надумал помириться. Но, к сожалению, к тому времени, когда мы приехали, больного разбил паралич, и бедняга не мог ни писать, ни говорить внятно. Тем не менее он сумел-таки дать нам понять, что хотел бы отдать браслет именно тебе. Так что, если отец и впрямь хоть что-то для тебя значил… — Дон многозначительно умолк на полуслове.
— А кому принадлежал браслет?
— Ну, я покопался в фамильных архивах и выяснил, что эта штука передается у нас в семье из поколения в поколение аж с семнадцатого века. Ты, кажется, помогала отцу писать семейную хронику. Помнишь, был такой Кристофер Брустер, известный предприниматель, один из отцов-пилигримов, приплывших в Америку на легендарном «Мэйфлауэре»? Так вот, этот браслет он подарил жене на свадьбу.
— Но я не могу принять подарок настолько ценный… Это же семейная реликвия!
— Возможно, именно поэтому отец захотел передать ее тебе: в память о той работе, что вы с ним вместе проделали. Ведь близких родственниц у него не было. Ты, наверное, знаешь, что моя мать умерла более двадцати лет назад, а матушка Лайонела сбежала с любовником. — Дон невесело усмехнулся. — Почему-то в нашей семье женщины надолго не задерживаются.
Дженнифер набрала в грудь побольше воздуху.
— Хоть я ему и не родственница, но, если Мэтью Брустер решил отдать браслет именно мне, я сочту за честь принять подарок.
— Тогда собирайся и едем. — Смуглое лицо Дона напоминало непроницаемую маску.
— Едем? Куда? — вздрогнула Дженнифер.
— В Торнтон.
— Никуда я с тобой не поеду.
Она пришла в ужас при одной мысли о том, что снова окажется в усадьбе, где была так счастлива — прежде, чем мир разлетелся на тысячу осколков.
— Помимо браслета, там есть еще вещи, с которыми тебе нужно разобраться. Ты же сбежала, все бросив, даже свою одежду.
— Послушай, я возьму браслет в память о твоем отце, — сдавленным голосом проговорила Дженнифер. — И ничего больше мне не нужно. Совсем ничего, понятно!
— Ты уверена? — Лицо Дона посуровело. — Я могу подарить тебе…
— Я же сказала, мне ничего от тебя не надо! — с отчаянием вскричала она.
— Даже свободы?
— То есть ты согласен аннулировать брак? — задохнулась от изумления Дженнифер.
Дон бросил на нее косой взгляд из-под длинных, темных ресниц.
— Не исключаю такой возможности. Но при одном условии…
— При каком еще условии?
— Ты поедешь со мной в Торнтон.
Ну и с какой стати Дон вознамерился непременно увезти ее в фамильную усадьбу? Дженнифер неуютно поежилась. Что за этим кроется? А может, ничего страшного? Просто самоутверждается, демонстрирует свою власть над несчастной жертвой?
Ну что ж, какие бы причины за этим ни стояли, никуда она не поедет, ни за что не позволит себя шантажировать! Пошлет негодяя куда подальше!