Собрание сочинений, том 1. Белый вождь. Квартеронка., стр. 49

И наконец комендант добился своего. Подумать только: вот она здесь, она возвратилась домой, живая и невредимая, благодаря коменданту. Ведь это он послал своего капитана и солдат разыскивать ее – сестру человека, который чуть не убил его. Дьявол! Убийца! Разбойник! Они рады бы увидеть его на виселице. Добрый католик никогда бы так не поступил, только грешник, еретик, кровожадный американец мог это сделать! Уж он получит по заслугам, когда его поймают!

Такие чувства волновали всех жителей долины за исключением бедных рабов – порабощенных индейцев – и нескольких креолов. Впрочем, и они не одобряли поступков Карлоса, хотя в них силен был мятежный дух и они всем сердцем ненавидели испанский режим.

Неудивительно, что при таком отношении к охотнику на бизонов несчастная девушка, его сестра, вызывала так мало сочувствия.

Никто не сомневался в том, что освобожденная пленница – его сестра, хотя лишь немногие из присутствующих знали их. Ее брат, такой знаменитый теперь, до праздника святого Иоанна был почти неизвестен горожанам. Он редко бывал в городе, а его сестра еще реже, и только очень немногие из стоявших здесь видели ее прежде. Но сходство было несомненное. Такие прелестные золотые волосы, белоснежную кожу, яркий румянец на щеках редко увидишь в Северной Мексике, хотя где-нибудь в другой части света они никого не удивят. А в объявлениях, расклеенных по стенам, описывались именно эти приметы «убийцы». Разумеется, это его сестра. К тому же здесь были люди, видевшие Роситу на празднике, где ее красота вызвала не только восхищение, но и зависть.

Росита была, как всегда, прекрасна, только румянец на ее щеках поблек и какое-то странное, дикое выражение появилось во взоре. На обращенные к ней вопросы она либо не отвечала совсем, либо что-то невнятно бормотала. Она сидела молча: лишь порой у нее вырывались какие-то бессвязные, странные возгласы; несколько раз она повторила слова «индейцы» и «дикари».

– Она помешалась, – говорили люди друг другу. – Ей кажется, что она все еще у дикарей.

Возможно, что так оно и было. Конечно, ее окружали не друзья.

Алькальд спросил, нет ли среди присутствующих ее родных или знакомых, кому он мог бы ее доверить.

Из толпы вышла какая-то простая девушка, которая только что здесь появилась: она знает бедняжку; она позаботится о ней и проводит домой.

Вместе с этой девушкой была индианка, вернее – метиска, по-видимому, ее мать. Они увели спасенную пленницу. Вскоре все разошлись по домам и занялись своими обычными делами.

Росита и спутницы свернули в узкую улочку, прорезавшую предместье, где ютилась беднота, миновали ее и оказались за пределами города. Затем, пройдя несколько сот ярдов по глухой тропинке в зарослях, они вышли к небольшому заброшенному ранчо и там скрылись. А через несколько минут к дверям подъехала повозка, запряженная волами, которыми правил пеон.

Девушка вышла из дому, ведя Роситу за руку, и обе сели в повозку.

Они уселись на охапку сена, брошенную на дно повозки, и пеон погнал волов. Выехав из зарослей, повозка покатила по большой дороге, ведущей к последним фермам на краю долины.

Девушка смотрела на Роситу жалостливым взглядом; она помогала ей поудобнее устроиться, чтобы та как можно меньше страдала от тряски; она подбадривала ее ласковыми словами, однако говорила с нею не как с подругой или старой знакомой. Ясно было, что эта девушка никогда раньше не видела Роситу.

Когда они проезжали по глухому участку дороги, примерно в миле от города, позади показался быстро скачущий всадник. Через несколько минут он уже нагнал их. Под всадником красовался великолепный мустанг; сразу видно было, что этого коня берегут и холят – он был резвый и игривый, а бока его так и лоснились.

Всадник подъехал к повозке и велел пеону остановиться; мелодичный голос сразу же выдал во всаднике женщину, а нежные щеки, шелковистые волосы и тонкие черты лица свидетельствовали о том, что это настоящая сеньорита. Неудивительно, что на расстоянии ее можно было принять за мужчину: на плечи было накинуто простое серапе, широкие поля сомбреро почти совсем скрыли черные блестящие волосы, и сидела она в седле по-мужски, как заправский наездник-мексиканец.

– Это вы, сеньорита? – удивленно и вместе с тем почтительно сказала девушка в повозке.

– А ты не узнала меня, Хосефа?

– Нет, сеньорита. Ох, горе мне! Где же вас узнать, когда вы так нарядились?

– А как нарядилась? Самый обыкновенный костюм!

– Конечно, сеньорита, только не для такой важной сеньоры, как вы!

– Да, видно, меня никак нельзя узнать в этом наряде. Я встретила нескольких знакомых, и они мне не поклонились! Всадница засмеялась. – Бедняжка!.. – продолжала она, вдруг изменив тон и сочувственно глядя на спутницу Хосефы. – Сколько ей пришлось выстрадать! Бедная девочка! Боюсь, что мне сказали правду. Святая дева! Как похожа...

Сеньорита не договорила. Позабыв о присутствии Хосефы и пеона, она высказала вслух свои мысли. Последние слова невольно сорвались с ее уст.

Спохватившись, она испытующе посмотрела на них обоих. Пеон был занят волами, зато лицо девушки загорелось любопытством.

– На кого похожа, сеньорита? – спросила она простодушно.

– На одного моего знакомого. Это не имеет значения, Хосефа. – Сеньорита поднесла палец к губам и многозначительно посмотрела в сторону пеона.

Хосефа, которая знала ее тайну и догадывалась, кто этот знакомый, промолчала.

Сеньорита подъехала ближе к повозке со стороны, где сидела Хосефа, и, наклонившись к ней, прошептала:

– Оставайся там до утра, все равно ты не успеешь вернуться засветло. Останься – может быть, ты что-нибудь услышишь. Приходи пораньше, но не домой, а к заутрене. Смотри, не опоздай. Я буду в церкви. Постарайся увидеться с Антонио. Отдай ему вот это. Алмаз на золотом кольце сверкнул на мгновение в пальцах сеньориты, и тотчас Хосефа зажала его в руке. – Скажи ему, для кого, а кто послал – это ему незачем знать. Вот тебе деньги на расходы и еще немного, чтобы дать ей. Нет, лучше дай ее матери, если только она согласится принять.

На колени Хосефы упал кошелек.

– Разузнай что-нибудь. Разузнай, милая Хосефа!.. До свидания! До свидания!

Последние слова сеньорита произнесла второпях; повернув своего лоснящегося мустанга, она поскакала обратно к городу.

Она могла не сомневаться, что Хосефа последует ее наставлениям остаться там до утра – девушка была не меньше, чем сама сеньорита, заинтересована в этой поездке.

Хорошенькая Хосефа была невестой метиса Антонио, и удалось бы ей увидеть его или нет, она не собиралась торопиться домой. Если она увидит его, тем приятнее будет задержаться на ранчо; если же нет, она задержится в надежде на встречу.

Простая повозка, казалось, вдруг превратилась в прекрасный экипаж с рессорами и бархатными подушками – Хосефа слышала, что есть такие, хотя никогда их не видела: ведь в руках у нее кошелек, полный монет, шестой части которых хватит на все расходы, и ей предстоит встретиться с Антонио!

Сердобольная девушка перетряхнула сено, положила голову Роситы себе на колени, укрыла ее своей шалью, чтобы не пронизывала вечерняя сырость, и велела пеону трогать. Тот громко крикнул на волов, ткнул их стрекалом, и они снова потащили повозку по пыльной дороге.

Глава XL

Ходить к заутрене – для мексиканских сеньор модный обычай, особенно для тех из них, которые живут в больших и маленьких городах. Только забрезжит рассвет – и они выходят из широких дверей своих домов и спешат по городским улицам к церкви, где оглушительно звонит колокол. Сеньоры закутаны ( богатые – в шелковые шарфы и мантильи, а кто победнее – в скромные аспидно-черные шали) так плотно, что их невозможно узнать. Каждая держит под складками переплетенную книжечку – молитвенник.