Механическое сердце, стр. 42
Остальные молчали, с любопытством разглядывая детей.
– Вообще-то мы тут вовсе не для решения ваших бытовых проблем, – пробурчал Димка, своей смелостью удивив не только циркачей, но и брата с сестрой. – Мы тут по важному делу.
– Вот как? – дернув себя за кончик уса, уточнил главный циркач. – Какие серьезные молодые люди. Это интересно…
Силач Георгий поднес ему кресло (видимо, так было принято, потому что он сделал это молча, не дожидаясь просьбы), и имаджировщик грузно уселся напротив скамьи с безбилетниками. Он спрятал грязный платок в карман жилета и небрежно бросил плащ на подлокотник.
– И что же это, позвольте поинтересоваться, за дело?
Пыл мальчика уже угас, и Димка неуверенно посмотрел на остальных членов крохотного отряда. Витя, все еще держась за ухо, медленно поднялся с лавки.
– Уважаемый Мистицион… то есть Валерий Пантелеевич, – с опаской посматривая на Ленуську, сказал он. – Вам знаком человек по имени Александр Дрейфус?
Над компактным поселением циркачей вдруг будто стемнело, словно шапито и прилегавшие постройки накрыло огромным непроницаемым куполом. Улыбки смыло с лиц артистов, как яркий грим смывает специальная жидкость. Даже звуки шумной Летней Ярмарки потускнели, отдалившись и притихнув. Не сговариваясь, вся труппа с опаской покосилась на дальний домик, где после представления скрылась метательница ножей.
Глава восьмая,
в которой метают кинжалы и устраивают панику, а кое-кто открывает тайну циркового силача
Валерий Пантелеевич прищурился, снова дернув себя за ус.
Встал, решительно отодвигая кресло, и бросил шляпу поверх плаща. Затем поманил ребят уверенным движением человека, привыкшего отдавать приказы, заставив Диму и Настю подняться со скамьи.
– А ну-ка, малышня, пойдемте отсюда… – имаджировщик развернулся на каблуках, возвращаясь к шатру.
Дети замешкались, но Ленуська сделала к ним единственный шаг, хрустнув пальцами, и они спешно ринулись за Мистиционом. Остальные артисты потянулись следом, все еще косясь на домик странной женщины с ножами на поясе.
Тем же путем, каким помощница клоуна выводила безбилетников, все вместе вернулись на манеж. Без публики, с погашенной наполовину иллюминацией и выключенной музыкой, цирк казался пустым, заброшенным и унылым. Полотняная крыша тяжело и размеренно колыхалась.
По верхним рядам трибун неторопливо бродил клоун Степка, собирая оставленный посетителями мусор в большой непрозрачный пакет. Заметив на манеже необычную процессию, он отложил мешок, стянул резиновые перчатки и присоединился к коллегам, с молчаливой заинтересованностью рассматривая юных незнакомцев.
Валерий Пантелеевич уселся на борт арены, и его примеру последовала вся немногочисленная труппа. Наши герои остались стоять перед взрослыми, словно сами стали цирковыми артистами, а те – предвзятыми искушенными зрителями.
Актеры выглядели странно посерьезневшими, напряженными и словно ждущими неприятностей. Так человек, точно знающий, что получит дурные новости, готовится наконец их выслушать. Имаджировщик оглянулся на вход в служебные помещения шапито и спросил:
– Откуда вам известно это имя, ребятки?
Спросил обыденным тоном, постаравшись придать голосу ласковые нотки. Но предчувствие, поселившееся в детях, было уже не обмануть – они понимающе переглянулись, а Витька потер переносицу.
– Мы ищем его, чтобы спасти Лифты! – ответил он, решительно поднимая голову и смело глядя на артистов.
– Вот как? – брови Валерия Пантелеевича изогнулись, и на мгновение на лице мужчины проступил профессиональный образ загадочного повелителя иллюзий. – Стало быть, перед нами храбрецы, решившие спасти систему разумных Лифтов города от произвола и насилия?
– А если и так?! – встрял Димка. – Один раз мы его уже почти укокошили, второй раз ошибки не допустим!
Циркачи обменялись молниеносными взглядами. Клоун Степан (сейчас он выглядел совсем не смешным, несмотря на забавно раскрашенное лицо) боязливо оглянулся, будто разговор могли подслушать. Эрнест тяжело вздохнул, его вздох эхом повторила Мария, а Георгий виновато насупился, изучая носки своих высоких шнурованных ботинок для выступлений.
– Вот теперь и не знаю, – демонстративно задумался имаджировщик, – вызвать Стражу или выслушать эту любопытную историю… Что скажете, детки?
– Не нужно Стражу… – теперь наступила очередь Виктора виновато изучать песок под ногами.
Убедившись в молчаливом согласии Димы и Насти, он вкратце поведал, как судьба столкнула их троицу с Мглистым Механиком, когда-то известным под именем Александра Дрейфуса. Рассказал про пытки Лифта, про сражение на Радиаторе, про падение в охлаждающую жидкость и неожиданное возвращение Собирателя Процессоров, взявшегося за старое…
Во время рассказа на манеже царила тишина, история мальчика слушалась внимательно и без комментариев. Когда тот закончил, хмурые лица артистов стали по-настоящему грустными.
– И вы не обманываете нас? – осторожно поинтересовался Валерий Пантелеевич.
– Нет, честное слово! – вспылил Димка. – Все это – чистая правда!
– Зачем нам такое придумывать? – поддержала его сестра.
– Верно, Валера, – наездник повернулся к директору цирка. – Такое не выдумаешь…
– Совершенно верно, – как обычно, повторила за мужем Мария. – Для выдумки это уж слишком…
– Выходит, правда…
Имаджировщик задумчиво вынул из жилетного кармашка портсигар, извлек оттуда папиросу и зажигалку. Прикурил, стараясь пускать дымные кольца подальше от детей.
– Ну что ж. В таком случае, пожалуй, я тоже должен вам кое-что рассказать… – кивнул он сквозь белоснежные клубы, покосившись на неподвижный занавес. – Александр Дрейфус действительно работал в нашем цирке. И я не хочу знать, откуда вам стало об этом известно. Как не желаю слышать и о том, кто вы такие, ребятушки, и откуда пожаловали…
Он встал, хрустя поясницей, и оглянулся на труппу, словно в поисках поддержки. Жужу, сидевшая крайней слева с самым печальным лицом, уверенно кивнула. А вот клоун, посматривающий на чужаков угрюмо и неприветливо, отрицательно покачал головой.
– Не выносил бы ты сора из избы, Пантелеич. Зачем малышне правду знать? Взялись невесть откуда, пусть туда же и убираются…
– Угомонись, Степа, – тонкий палец Мистициона покачался из стороны в сторону, предостерегая от лишних эмоций. – Напрямую столкнувшись с одним из наших и узнав частичку истины, они уже стали частью этого закрытого сообщества. Раз уж мы ничего не можем с этим поделать…
– Эх, – махнул рукой Степан, так и не согласившийся с решением старшего. – Твоя воля, тебе и решать…
А тот, пыхтя папиросой, медленно заговорил.
– Это было несколько лет назад. Еще до того, как в труппу был принят Георгий, – при этих словах силач вздрогнул, будто ответственность за события минувших дней лежала именно на его широких плечах. – Александр был талантливым артистом, одним из самых могучих спасгородцев, которых мне доводилось встречать. Его номера срывали овации, собирали полные залы, а женщины теряли головы от его точеной фигуры и небывалой силы. Но он никогда не смотрел на поклонниц – его сердце принадлежало только жене Маргарите, отвечавшей супругу столь же жаркой преданностью…
Валерий Пантелеевич прошелся по пустынному манежу туда-сюда, посматривая то на детей, то на примолкших артистов. Было заметно, что эта история является для циркачей чем-то вроде семейной тайны, забыть которую невозможно, а вспоминать больно.
– Не сразу, но беззаветная любовь все же дала всходы… точнее, подарила Александру и Марго единственный цветок – прекрасного сына Родика, – насупившись, негромко продолжал руководитель цирка. – Чудесный был мальчуган, уже к четырем годам очарованный тайнами манежа, будущий продолжатель цирковой династии. Помню, что каждое без исключений представление Родик просиживал вон там.
Длинный холеный палец ткнул в темноту под трибунами, где совсем недавно прятались наши герои. Те вздрогнули, пораженные совпадением, а имаджировщик заговорил снова.