Коллекция геолога Картье, стр. 43
— Нет, зачем же? — усмехнулся Стамп. — Но вы, право, слишком высокого мнения о той роли, какую я играл в третьем райхе. Я был всего-навсего рядовым генералом СС и выполнял весьма скромные поручения.
— Ну нет, милейший, прижизненного погребения удостаивались лишь очень ценные для райха люди, которых надо было спасти от возмездия победителей. Это кадры для будущего реванша! А что касается ваших «скромных поручении», то они очень красноречиво изложены в документе, который в свое время препроводило нам правительство Советского Союза вместе с требованием о вашей выдаче, если вы попадетесь нам в руки… — Старый разведчик грубо расхохотался. — Держу пари на тысячу фунтов против одного, что тут дело попахивает удавной петлей!..
— Сэр, у меня есть заслуги перед великой американской демократией, — выпрямив стан, с наглым достоинством произнес фон Хагенау, — и я считаю недопустимым тон, в котором…
— К этим заслугам мы сейчас перейдем, милейший!
— Наконец с той поры минуло уже более полутора десятилетий, и прошлое предано забвению. Многие мои бывшие друзья и коллеги, совершившие в свое время немало ошибок, пользуются сейчас известностью и почетом и занимают в фатерланде и в союзнических органах высокие должности…
— Что делать, милейший, значит вам не повезло!..
Старик достал из кармана небольшой флакон, извлек из него две белые таблетки, ловким, привычным жестом руки вбросил их в свой большой рот, прикрыл глаза и отвалился на спинку кресла. В большой сумрачной комнате стало тихо. Стамп недвижно сидел на своем стуле, с тревожным недоумением глядя на старого разведчика. Что еще вздумал он выкинуть? Уж не улегся ли он спать, не считаясь с присутствием бывшего генерала СС Вальтера фон Хагенау?..
Через несколько минут старик открыл глаза, и его нельзя было узнать: взгляд источал энергию, черты его тяжелого, в слоновьих складках лица приобрели резкость, фигура утратила грузность, он легко, пружинисто выпрямился в своем глубоком кресле и, казалось, прибавился в росте.
— Ну-с, милейший, — даже голос его приобрел сейчас юношескую звонкость, — теперь решайте сами свою судьбу! Или вы созна?етесь во всех своих з а с л у г а х перед американской разведкой, или мы выдадим вас Советскому Союзу, как военного преступника, совершившего тягчайшие злодеяния на русской территории. Выбирайте!
— Мой выбор сделан, сэр. Мне нечего скрывать, вам не хуже меня известно, что такое разведывательная работа. Чем я занимался последние десять лет? Я добывал для моей разведки сведения о стратегическом сырье западных и коммунистических стран, об атомных и обычных вооружениях, выполнял разные случайные поручения. Масштабы моей работы были весьма скромными. В сущности, я не профессиональный разведчик, а лишь осведомитель. Мое основное занятие — коммерция, и лишь между делом…
Стамп умолк. Веджвуд долго, с холодной усмешкой глядел на него, и под этим взглядом бывшему генералу СС стало не по себе.
— Конечно, — забормотал он, — всякое бывало, но ничего такого, что бы выходило, так сказать, за пределы…
— Долго еще намерены вы морочить меня, милейший? — загрохотал Веджвуд. — Вы что, думаете, я нуждаюсь в ваших признаниях? Мне и без вас все известно! Я хочу лишь соблюсти форму и написать черным по белому: военный преступник гитлеровской поры, сегодняшний шпион и убийца Вальтер фон Хагенау, он же Альбер Стамп, сознался во всех своих прегрешениях!
— Но, сэр, разве я в чем-нибудь провинился перед английским правосудием?
— Значит, вы не хотите говорить? Ну что ж! Я думал, мы уложимся с вами минут в пять и я отправлюсь обедать в свой клуб. Нет так нет! Отвечайте: зачем вы приехали в Лондон?
— Моя фирма уполномочила меня приобрести для американского банка «Эрнст Чейз, Филд энд Компани» африканские владения некоего Дэвида Крайтона.
— И что же, приобрели?
— Когда я прибыл в Лондон, то узнал из газет, что мистер Крайтон и его супруга погибли в автомобильной аварии…
— Вы, вероятно, хотите сказать, что супруги Крайтон погибли не д о вашего прибытия в Лондон, а п о с л е вашего прибытия?
— Да, кажется, через несколько дней… Поэтому сделка была заключена с его наследником мистером Джозефом Крайтоном через доверенное лицо семейства Крайтонов мистера Эгберта Хиббинса.
— Сумма сделки?
— Один миллион фунтов.
— Для чего понадобилась американскому банку эта бесплодная земля? Ведь там одни только топи да джунгли!
— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос: наша фирма не интересуется мотивами своих клиентов. Насколько мне известно, дело идет о возделывании земляного ореха…
— Уж не вроде ли того ореха, что был сброшен на Хиросиму?
— Простите? — удивленно произнес Стамп. — Как вы сказали?..
— Хватит! — Веджвуд всей своей тушей навалился на стол и выбросил перед собой сжатые кулаки, гак что Хагенау невольно откинулся назад на своем стуле. — Кто организовал убийство Крайтонов?
— Убийство Крайтонов? Но газеты писали, что это авария…
— Газеты писали… Ладно, Хагенау, я поговорю с вами сейчас по-иному.
Веджвуд взял телефонную трубку и два раза крутанул диск.
— Том? Давай его сюда! Нет, пусть останутся за дверью…
Бросив трубку на рычаг, он снова обратился к Стампу.
— Куда вы девали Джозефа Крайтона?
— Джозеф Крайтон вылетел в Вашингтон.
— Зачем?
— Для дальнейшей, так сказать, реализации сделки… Дело в том, что по условиям… по условиям соглашения…
— Да что вы все оглядываетесь на дверь, Хагенау, так не мудрено и шею свернуть!.. С кем вылетел Джозеф Крайтон в Вашингтон?
— Один.
— А вот мистер Хиббинс утверждает, что с некоей очаровательной особой!
— Да, да, конечно… Я просил мистера Джозефа присмотреть в пути за моей племянницей… она также… в Вашингтон… совсем юная девушка…
— То-то и оно… А-а, вот и ваш сообщник!..
12. МЕТАМОРФОЗЫ ВАЛЬТЕРА ФОН ХАГЕНАУ
Дверь нешироко приоткрылась, и в комнату медленной, неуверенной походкой вошел человек лет сорока, с хмурым, серым лицом, нечистыми, как бы подернутыми грязной пленкой глазами и маленьким, бесформенным, измятым ртом. Некрупной стати, но плотный, мускулистый, крепкой кости, он ступал мягко, неслышно, словно подкрадывался.
— Смелее, Петер Крахт, смелее! — крикнул ему Веджвуд. — Тут все свои, можете не стесняться! Что же не приветствуете вы своего генерала?
Вошедший что-то забормотал своим измятым ртом и шагнул к стулу, на котором, глядя в сторону и презрительно сжав губы, сидел Стамп.
— Вам знаком этот человек? — обратился к нему Веджвуд.
— Н-нет! — резко отмахнулся Хагенау.
— Да это же ваш бывший шофер, телохранитель, профессиональный палач, правая ваша рука, Петер Крахт!
— Повторяю, сэр: я не водил с этим человеком знакомства, и он не был моей «правой рукой»! Что общего могло быть между генералом СС фон Хагенау и рядовым солдатом?
— А, вы о субординации! Ну, милейший, этим я не интересуюсь. Я спрашиваю вас: известен вам этот человек?
— Известен.
— А известно вам, что в Англии он проживал под именем Питера Крофта?
— Н-нет…
— Когда видели вы его в последний раз?
— Полагаю, в конце 1944 года…
— Бросьте врать, Хагенау! Вы же сами пристроили его на это теплое местечко — к Херлуфу Карлсену… Скажите, Крахт, когда вы в последний раз виделись с Вальтером фон Хагенау, он же Альбер Стамп?
— Четырнадцатого июня… за два дня… до этого…
— До убийства Крайтонов?
— Ага…
— Где именно?
— У нас в конторе…
— Точнее, Крахт, точнее! В конторе Херлуфа Карлсена?
— Ага…
— Зачем приходил он в контору Карлсена? За пылесосами или холодильниками?
Лицо Петера Крахта странно исказилось, из горла вырвался звук, похожий на рычание, на деле означавший смех.
— Вы, я вижу, веселый парень, Крахт, — сказал Веджвуд. — Так зачем же все-таки приходил Хагенау?