Жила Комстока, стр. 6
Вэл переложил оружие в другую руку и растопырил пять пальцев.
— Пять, — сказал он, — пять пуль, пять человек.
Потом, не сводя глаз с индейцев, бросил отцу:
— Пополам?
Том Тревэллион посмотрел на сына так, будто видел его впервые, а потом обратился к охотникам:
— Пополам идет? Вам половина, нам половина.
Тут что-то вроде улыбки промелькнуло на лице у индейца.
— По-по-лам, — закивал он.
Вэл медленно опустил курок своего шестизарядника и убрал его за пояс.
Индейцы побежали к туше и принялись свежевать ее, тщательно деля мясо на равные доли.
Том посмотрел на сына.
— Кто разрешил тебе взять револьвер?
— Никто.
— Впредь спрашивай, прежде чем брать.
Когда индейцы закончили свежевать тушу и делить мясо, один из них указал на шкуру:
— По-по-лам?
Том улыбнулся.
— Возьмите ее себе. Вы лучше знаете, что с ней делать.
Охотники направились восвояси. Вдруг один из них обернулся, помахал рукой и крикнул:
— По-по-лам!
Том Тревэллион посмотрел им вслед, потом зарядил свое ружье.
— Отлично, теперь у нас есть мясо. Можно возвращаться.
Глава 3
Однажды они разбили лагерь на берегу притока реки Мэри. Хайрэм Уорд остановился возле их фургона.
— Наполните водой бочонки и всю посуду, какая у вас есть. Да нарвите травы впрок. По эту сторону от Карсон-Ривер больше не найдете ни воды, ни корма для скота.
— А в чем дело?
— Пустыня… два дня пути по пустыне.
— Да мы уж вроде видели много пустынь, Уорд.
— Вы еще не видели Сорокамильной. Хуже не бывает. Ни одно животное не остается после нее в хорошем состоянии. Воды и травы совсем не будет. Каждые пятьдесят ярдов мертвый бык, каждые сто — брошенный фургон. Тут, случалось, и вода закипала. Двадцать четыре часа пути. Выйдем только во второй половине дня, иначе будет слишком жарко. Через несколько часов привал. Дадим животным сена и воды и продолжим путь. Наполните водой все емкости… пригодится.
Взяв серпы, они отправились на близлежащий луг нарезать травы. Набрав полные охапки, отнесли сено в фургон. К этому времени они уже лишились основной тяжести, так как успели использовать запасное дышло и съесть большую часть припасов. Но все же еды оставалось больше, чем ожидали, так как едоков оказалось на одного меньше, чем планировали вначале.
Вэл снова пошел на луг и принялся резать невысокую траву — теперь каждый клочок сена представлял для них ценность.
Утро наступило жаркое и душное, спину ломило от необычной работы. Время от времени мальчик собирал нарезанную траву и относил ее на обочину. Он посмотрел на реку и вспомнил, как купался в море возле Гануоллоу. Увидит ли он Гануоллоу опять?
Мимо прошел отец — вел быков на водопой. Заметив сына, подбодрил:
— Давай, давай. Не время лениться.
Вэл снова принялся собирать одну за другой охапки травы. Вернувшись с быками, отец пустил их попастись. Жужжали пчелы. День стоял жаркий, сонный. Вэл проголодался, но терпел. В фургоне еще оставалось немного вяленого мяса — это все, на что он мог рассчитывать, но бросить работу, когда рядом трудился отец, не посмел. Запасов провизии им не хватило бы, надумай они зимовать по эту сторону гор. Он снова принялся резать траву. Закат застал его за работой, тогда он неторопливо связал траву в пучки и отнес в фургон.
Уорд подсел к их костру выпить кофе.
— Осталось девятнадцать фургонов, — сообщил он, — а выехало двадцать четыре. Пятерых людей похоронили за время пути.
— Это много? — спросил отец.
— Да нет, обычно. Жена Хансена умерла от горячки на вторую неделю. Бернсайд случайно застрелился — вытаскивал из фургона ружье дулом вперед. Потом умер ребенок Хансена, да Маккрейн заблудился.
— А кто пятый? Что-то не припоминаю.
— Джон Хелдер. Скончался прошлой ночью.
Уорд посмотрел на Тома Тревэллиона.
— Вам нужно беречь себя. Думаю, справитесь. Ведь нам нужны крепкие парни. — Он поднялся, допил кофе и поставил кружку на землю. — У нас будут еще потери, прежде чем доберемся до Карсона. Люди не в лучшей форме. Несколько женщин больны, да еще Торсби. Тоже, похоже, скоро свалится.
Ночью они спали, по крайней мере, спал Вэл, хотя и беспокойно. Несколько раз он просыпался, а отец, казалось, так и пролежал до утра с открытыми глазами, уставившись в потолок фургона.
И опять наступило жаркое, безветренное утро — ни малейшего дуновения. После обеда запрягли быков. Лошадь привязали позади фургона.
Неторопливо, без суеты караван тронулся в путь. Клубы солоноватой пыли поднимались из-под колес и копыт. Никто не разговаривал. Низко опустив головы, понуро тащились быки, словно в каком-то гипнотическом трансе. Солнце жгло все сильнее. Вэлу страшно хотелось пить, но он не осмеливался попросить воды.
Однажды он увидел ребра мула, полузасыпанные песком, а чуть дальше обломки фургона, потрескавшиеся от долгого пребывания на солнце. Он побрел к голове обоза. Фургоны двигались медленно, и люди иногда забегали вперед посмотреть вдаль. И вот на этот раз… чудо из чудес — перед ними раскинулось сверкающее голубое озеро!
— Пап, смотри!
Остальные тоже остановились, глядя в пустыню.
— Вода! Господи, вода! И нам еще говорят…
— Мираж, — отрезал Уорд. — Только кажется, что вода.
Тогда один повернулся к нему и раздраженно спросил:
— Ты хочешь сказать, что это не вода?
— Такое вы будете видеть каждый день. Это всего лишь мираж, вызванный жгучими лучами солнца. Не могу объяснить, что это такое, сам не очень хорошо понимаю, но здесь обычная вещь. Удивляюсь, что вы не видели миражей до сих пор.
Несколько человек собралось полюбоваться видением. Наконец Том Тревэллион повернулся, чтобы идти.
— Может, это озеро и существует, — пожал он плечами, — только оно в стороне от нашего пути.
Он взял кнут и вернулся к своей упряжке. Остальные неохотно последовали его примеру. Вдруг один из них крикнул:
— Да провалитесь вы пропадом!
Он повернул упряжку и направил ее туда, где сверкала голубая гладь озера. Уорд окликнул его раз, другой, потом бросился вслед за ним, но тот не обращал на него внимания.
— Не понимаю, какой смысл тебе врать! — крикнул он. — Это же самая настоящая вода!
Хайрэм Уорд с горечью махнул рукой.
— Он не послушается. Он просто не послушается, и все! А ведь с ним жена и двое мальчишек!
— А если он прав? — пробормотал кто-то. — Может, это мы дураки.
— Да где там прав, — волновался Уорд. — Это всего лишь мираж, какой всегда бывает в сильную жару. Он погубит себя. Но хуже всего, что погубит своих детей.
— Если этот парень ошибается, — возразил ему все тот же человек, — он вернется и снова присоединится к нам.
Уорд метнул на него сердитый взгляд.
— Ты видел его быков? Туда они добредут, а обратно уже нет. Все, что ему останется, это бросить фургон и посадить жену и детей верхом на быков. Но один шанс из ста, что у него хватит ума додуматься до этого.
Они медленно продолжали путь. На закате Уорд подал знак устраивать привал. Измотанные путники распрягли быков и дали им по тощей охапке сена. Конечно, этого было недостаточно, но все же хоть что-то. Потом каждый отпил из котелка.
— Отдыхаем два часа, — объявил Уорд, — потом снова в дорогу. В полночь следующий привал, и будем идти до рассвета.
— А что потом?
— Сделаем привал и, если все сложится удачно, к обеду доберемся до Карсон-Ривер. Уж там-то отдохнем по-настоящему.
Вэл лежал в фургоне совершенно без сил. Он слышал, как отец шарил вокруг, что-то искал, потом все стихло. Очнулся, когда фургон тронулся, и еще некоторое время лежал не двигаясь. Отец что, забыл про него? Почему не разбудил? Мальчик выглянул из фургона. Том тяжело брел рядом с быками и Вэл заметил, что он шатается. На мгновение даже испугался, что отец вот-вот упадет, но тот взял себя в руки и с трудом продолжал двигаться.
Догнав его, Вэл сказал: