Форпост. Тетралогия, стр. 70

Маша подскочила и захлопала в ладоши.

— И ручей там большой! И отсюда совсем недалеко!

Маляренко об этом варианте как-то и не подумал. Предложение, озвученное рабочим, что называется, щёлкнуло. Разрозненная картина сложилась в единое целое, и он улыбнулся.

— Так тому и быть! Я согласен. Будем строиться именно там!

Следующие три недели пролетели как один миг. Дел было столько, что Иван даже успел подзабыть, как выглядит тело его жены. Денно и нощно приходилось решать массу вопросов, каждый из которых, на первый, второй и третий взгляды, был совершенно неразрешим. А где? А как? А это? А то, а сё? Голова шла кругом, и если бы не спокойная уверенность Сергея Геннадьевича, то Иван, скорее всего, махнул бы на всё рукой и согласился на бухту рыбаков. Самолично выбранное Иваном место, там, где раньше находился старый охотничий лагерь, постепенно превращалось в некое подобие строительной площадки. Рабочие перевезли на тележке все каменные блоки от раскопа и даже, на всякий случай, несколько тонн глины. Тяжеленные доски, сложенные там же, на раскопе, пришлось распилить пополам. И всё равно — каждую пятиметровую дубовую плаху пришлось перевозить на тележке отдельным рейсом. На берегу затона, сразу за линией пляжа, заложили основательный фундамент под лодочный сарай. Звонарёв, покумекав и начертив на песке какие-то каракули, вышел со следующим предложением: поставить две параллельные каменные стены, сверху настелить крышу, используя пятиметровые доски как балки, на которые лягут стропила и кровля, и не делать у сарая ни передней, ни задней стенки. Иван Серому доверял. Он был профи. Выдав строителю карт-бланш на все строительные работы, Маляренко сосредоточился на самом главном вопросе. На лодке. Спустить её на воду пока не представлялось возможным — в корпусе у кораблика было аж три дырки. Одна, самая большая, в корме — явно под винтовой вал, и ещё две, поменьше, расположенные в самом низу днища, симметрично относительно киля. Инструкцию по сборке и установке двигателя найти так и не удалось. Иван честно обшарил все ящики, сундуки и ящички, извлечённые из маленького трюма, но безрезультатно. Была целая куча цепей, цепочек, деревянных и металлических деталей, были вёсла, уключины и мачта. Был туго свёрнутый и отлично упакованный настоящий шёлковый парус, при извлечении которого женщины издали просто-таки ультразвуковую ударную волну. Но инструкции нигде не было.

"Это чего? Тест на сообразительность?"

Всего деталей мотора набралось немного. Двадцать две железных штуки. Из них полтора десятка соединялись и крепились между собой совершенно очевидным способом, а вот остальные семь… Ну вот куда, например, надо поставить настоящую чугунную печку? Котлов-то для пара не было никаких! А охлаждающие испарители? Точь-в-точь как на холодильниках, только в десять раз больше. Их куда? Иван оказался в тупике. Этот вопрос надо было решать безотлагательно.

Надежда Фридриховна, посовещавшись с отцом, разбила всех мужчин посёлка, включая пленных работяг, на две смены. В каждой из них было поровну как звонарёвских строителей, так и бывших стасовских парней. Благодаря такому половинчатому решению, и посёлок не оставался без защиты, и строительные работы удавалось вести и там, и там. Отработав десять дней, смена собирала вещички и уходила домой, а через четыре дня приходила другая. На эти четыре дня жизнь на стройплощадке и в Юрьево затихала. Возле стройки, на кораблике, оставался рабочий, назвавшийся Борисом, а на хуторе, возле лодки — Кузнецовы, Маляренки, агроном Сергей Александрыч и Саша, наотрез отказавшийся возвращаться в Бахчисарай. Потерю Аллы молодой человек переживал очень тяжело. Иван внутренне удивлялся такой привязанности, но, постоянно костеря себя за толстокожесть и цинизм, мысли свои держал при себе. Собирая за ужином за столом всех жителей, включая Ванечку и Бориса, Иван с тщательно скрываемой нежностью оглядывал всех семерых жителей ЕГО будущей вотчины.

"Лужины — это отдельная тема. А это — МОЁ! Это мои люди. И Борю я не отдам. И женщин для мужиков своих найду, и дома всем построю"

Сегодня, по Машиному календарю, который, как ни странно совпадал с календарём, ведомым Надей, было воскресенье. А значит обычный ужин, на который, как обычно в пересменок собрались только свои, начали совсем рано и закончили ещё засветло.

Сытно отдуваясь и одновременно ругая себя за техническую неграмотность, Ваня снова поплёлся к кораблику и разложенному рядом с ним движку. Маша сочувствующе покачала головой, глядя вслед мужу — эта нерешённая проблема грызла его похлеще иной болезни. За последние пару недель Маляренко стал нервным и замкнутым — судьба всего проекта висела на волоске. НЕ моторная лодка Лужиным была не нужна. Да и самому Ивану тоже. Маляренко держал себя лишь чудовищным усилием воли, старательно излучая уверенность в успехе дела, и только жена чувствовала — муж на грани.

Иван оглянулся — за ним сегодня увязался Саша. Он постепенно отошёл от смерти Аллы и немного ожил, перестав всё время угрюмо молчать. На всеобщем консилиуме он тоже присутствовал, но именно "присутствовал" — мысленно он был где-то далеко и не произнёс тогда ни одного слова.

— Можно с вами?

— Нужно. Есть идеи?

— Есть, Иван Андреевич! — Сашку так и подпирало выложить свою идею.

"Оп-па! Ну давай, давай!"

Маляренко с надеждой уставился на парня.

— И что это такое?

— Это! — Саша едва не прыгал. — Двигатель. Внешнего. Сгорания!

"Чего? Что за…? Никогда о таком не слышал!"

— Бррр! Стоп. Ещё раз.

— Я о таких читал. Давно. Ещё в детстве. У отца подшивка "Техника-молодёжи" была. Я вспомнил. Были такие штуки. Старинные. Сейчас нигде не применяются. Двигатели внешнего сгорания! Был такой изобретатель. В девятнадцатом веке. Стерлинг, кажется. Знаете?

"А вот и матрос-моторист нашёлся…"

Иван круто развернулся и упёр свой фирменный "ермаковский" взгляд в омича. Тот заметно струсил. Шеф, как он мысленно называл Ивана, его и пугал, и восхищал.

— Сделаешь — первая найденная женщина — твоя. Второй дом — твой. Понял? Матрос-моторист…

Иван хлопнул ошарашенного парня по плечу и спокойно пошёл к дому.

"Теперь он горы свернёт. Маша. Готовься!"

Иван в предвкушении улыбнулся и, насвистывая весёлую мелодию, заметно ускорился.

Глава 8

В которой Иван плюёт на предрассудки и проявляет своеобразное чувство юмора

— И-и-и-и раз, взяли! И-и-и-и два, взяли!

"Ух! Ух! Мля! Ну давай, сволочь, давай!"

Иван поднатужился ещё немного, колёса тележек вязли в песке, вокруг хрипели и приглушённо матерились мужики из очередной смены. Лодка со смонтированным на ней двигателем и с подсыпанным песчаным балластом весила ОЧЕНЬ много.

— А-а-а-а! А-а-а-а! Дава-а-а-ай!

— Поднажми.

— Мля-а-а-а-а! Пошла-пошла-пошла!

Восьмиметровый кораблик, увязший было в песке, дрогнул и покатился в воду.

После того как Александр, наконец, решил вопрос с двигателем, Иван при помощи Семёныча и Олега собрал эту полуторатонную бандуру на своём законном месте. Крепежи подошли идеально, ещё раз подтвердив догадку Маляренко о заводском происхождении лодки. Сашка, гордый до невозможности, счастливо брызгая слюной, рассказывал всем подряд о подобных устройствах. Тяжёлые и неуклюжие, они, тем не менее, имели отличный КПД и чрезвычайно простое устройство. Правда, помимо жуткого веса, имелся у них и ещё один недостаток — они, со слов моториста, очень медленно "раскочегаривались". Ну просто очень медленно. Зато, при определённых условиях, им не нужны были ни топливо, ни смазка… да вообще ничего не нужно было! Заценив такую полезную штуку, мужики совсем уж было собрались спустить судно на воду, но тут в процесс вмешалась Маша и снисходительно объяснила "этим мужланам", что кораблю перед спуском обязательно надо дать имя.