Форпост. Тетралогия, стр. 51
— Папа! — Отчаянный крик дочери разом вернул Лужина в действительность. Мгновенно вспотев, он метнул взгляд на арбалетчика — тот на долю секунды, на долю миллиметра, на одну долю мысли дёрнул своё оружие в её сторону. Лужин почувствовал, что у него сейчас остановится сердце.
"Только не Аня, только не ёё!"
Но арбалетчик не подвёл. Болт всё также твёрдо продолжал смотреть в лицо Георгию Александровичу.
"Спасибо тебе, родной…"
В уши пробился крик местного:
— Ваня, не стреляй!
Неизвестно откуда взявшийся "Ваня" посмотрел на него, Лужина, на испуганную дочь и опустил арбалет. Позади слышался слоновий топот подбегавших ребят.
— Юрбан, какого хера? — Иван, забив болт на кучу вооружённого народа, обступившего его со всех сторон, с интересом рассматривал воскресшего приятеля. — Мне тут сообщают, что тебя грохнули, Настю… — тут Ваня смешался, — …э-э-э-э… тоже. "Убили-и-и-и". — Он очень похоже спародировал Светку. — И тех уродцев тоже. Что за дела? Как Настя?
Юра успокаивающе помахал рукой.
— Нормально всё. Настя — в порядке. Это тебя Светка настропалила? Дура психованная…
— Мы можем поговорить.
Слова, произнесённые поднявшимся на ноги мужчиной, не были вопросом. Они были спокойной и уверенной констатацией того факта, что они МОГУТ поговорить. Ребята, стоявшие вокруг Маляренко, разом расслабились и сбились в кучу.
— Можем. — Иван аккуратно разрядил оружие. — Но сначала я поговорю с Юрием Владимировичем.
В башке у Вани крутилось только одно: "Ну, блин, я крут!"
Вернувшийся в реальный мир и сбросивший маску пофигизма Иван сейчас очень боялся обделаться.
Юрбан, а в миру Юрий Владимирович Кузнецов, поведал Ивану совершенно дикую историю. Свихнувшийся на почве собственной неуязвимости и выживаемости Алишер окончательно заборзел и устроил, встретив этих ребят (Юрка кивнул на "кожаных"), разборку из-за драного сайгака. Смертельно ранил сына Георгия Александровича и подставил под ответный удар Макса.
На этом месте Юра разразился матом, из которого следовало, что жизнь — говно, потому что, хорошие ребята, почему-то, гибнут, а всякое… и так далее и тому подобное.
Потом Юра рассказал о том, что вконец озверевший от тупости этого урода Серый измордовал Алишерку до полной потери товарного вида, и что он тоже добавил от себя лично. А утром получилась совсем дурацкая история, потому что ребята дяди Геры влезли в посёлок не через калитку, а в совсем другом месте, и он, Юра, стоявший на часах возле входа, их благополучно проморгал. Зато на них наткнулась его Настенька и эта дура Светка, которые шли готовить завтрак.
На этом месте Юра замолчал, а рассказ подхватил "кожаный" паренёк.
— Дядь Гера, я не виноват! Я случайно её толкнул. Из-за ихней кухни выскочил и прям налетел. Я наконечник успел убрать! — Парень насупился. — Я уж извинился десять раз. Случайно ей нос копьём разбил и уронил. А эта… вторая… как заорёт!
Выяснилось, что на крик Светланы "Настю убили!" Юра вынесся, словно метеор, размахивая гигантским самодельным топором, и попёр на "кожаного" и Аню, пытавшихся как раз в это время поднять Настю на ноги. Нервы у дяди Геры окончательно сдали, и он, недолго думая, шмальнул в сумасшедшего топорщика. К счастью, основной заряд прошёл мимо, но немного подрало ухо, и сильно раскровянило скальп ближе к затылку. Вот.
Юра помялся и добавил.
— Вы, Иван Андреевич, не думайте. И за это, — он показал на повязку, — и за Настин нос я не в претензии. Повезло, можно сказать. А то, что этого придурка он повесил… так ему за это спасибо сказать надо. Серый Алишера так… как он ещё жив был — непонятно.
Юрка вздохнул.
— Максима жалко — хороший мужик был. Они сказали — он сразу умер.
Маляренко повернулся к "лысому".
— Пойдём, за столом поговорим. Нечего нам посреди степи болтаться. Приглашаю.
Лужин, слушавший рассказ Юры с каменным лицом, зло усмехнулся.
— Это твоё что ли, что ты приглашаешь.
Иван выдвинул челюсть и обвёл степь рукой.
— Это ВСЁ моё.
Получилось очень внушительно. Рядом согласно кивнул Юрка.
На немыслимо удобных, по меркам этого мира, креслах от "Газели" в столовой сейчас сидели только Маляренко и Лужин. Юра, Серый и ребята Лужина ушли копать могилу и наводить какой-никакой порядок после утренних разборок.
Вид у дяди Геры был, прямо скажем, не ахти.
Иван, привычно устроившись во главе стола, налил два стакана бражки.
— Как его звали? Алексей? Светлая ему память.
Мужчины выпили.
— О делах сейчас говорить не будем. Не знаю, зачем ты сюда пришёл и привёл своих людей… но дальше не ходи. Дальше нет ничего. И никого. Я проверил.
Лужин глазами показал на стакан. Иван снова налил, и мужчины снова выпили.
— Ты…?
— Иван.
— Георгий.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Так вот. Иди домой. Когда оплачешь сына — приходи сюда. Я буду ждать. Обязательно приходи. Нам есть о чём поговорить.
Иван поднялся из-за стола.
— До встречи.
И ушёл, не дожидаясь ответа убитого горем отца.
Первым делом вернувшийся домой Иван отыскал и вернул в лагерь баб. Начинало смеркаться, и оставаться вне лагеря было небезопасно. От души обматерив растерянную Светку и пообещав завтра с утра выдрать её прутьями, Маляренко, сам не понимая почему, ласково обнял жену и увёл её в палатку.
Проснулся Иван Андреевич слишком рано. Рассвет ещё и не думал начинаться. Было тихо, темно и прохладно. В роще пела ночная птица, и под порывами ветра шелестела степная трава. Маляренко осторожно освободился из объятий сонной женщины, натянул трусы и потихоньку выполз из палатки. Немного поползав, он нашёл тот самый колышек и, слегка помучившись, выдернул его из земли.
— Ни хрена здесь не будет.
И, не глядя, зашвырнул деревяшку далеко в темноту.
Глава 3
В которой Иван в который уже раз берёт власть в свои руки и остро жалеет, что плохо плавает
Известие о том, что отшельники намерены вернуться назад, вызвало у Звонарёва нескрываемый вздох облегчения. Как жить дальше в таком урезанном виде — он и представления не имел. Иван, приведший через неделю отлупцованную-таки Светлану, имел долгий и обстоятельный разговор с Сергеем и Юрием. Решив не повторять прошлых ошибок, Маляренко не советовался, а сразу поставил мужиков в известность относительно своих планов. Узнав о новом "председателе сельсовета", Звонарёв, втайне ликуя, лишь кивнул, а Юра заулыбался и полез обниматься.
— Начинаем с чистого листа, Иван Андреевич? — Прораб поднялся и протянул руку. — Дальше уж нам делить-то нечего.
— Я тебе щаз тако-о-ое раска-а-ажу… — Иван с удовольствием пожал крепкую ладонь Звонарёва. Юрка, гикнув от избытка чувств, накрыл их рукопожатие своими ладонями.
— Да ещё Вовка сюда переселится!
Ваня закашлялся.
— Кстати, о Вовке…
Новость про ещё одного покойника мужики выслушали довольно спокойно — ну убил и убил. Значит, было за что. Женщины, активно греющие уши по соседству, встревожено зашушукались и убежали пытать Светку насчёт морального климата у отшельников. Маляренко довольно ухмыльнулся.
— Мужчины, пойдёмте-ка, прогуляемся. Рассказать вам кое-что хочу.
Рассказ о нежданном богатстве произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Поначалу с сомнениями принимавшие историю о развалинах Сергей и Юра дружно обалдели, когда Иван добрался до находки памятника. А про результаты раскопок мужчины слушали уже на ходу, возбуждённо бегая вокруг упивавшегося славой Ивана. Перечень находок и демонстрация пары велосипедов, заныканных на окраине рощи, окончательно их добила. Упавший на пятую точку Звонарёв, одной рукой держась за сердце, а второй утирая пот со лба, только и выдавил.