Форпост. Тетралогия, стр. 142

— Э, братан, погоди! Закурить есть? А выпить?

— Чего? — Часовой выпучил глаза.

— А хочешь, анекдот расскажу? Нет? Ну, тогда слушай…

Откуда что взялось. Из каких глубин памяти. Анекдоты из уст Ивана сыпались один за другим. Сначала его никто не слушал — все бежали по своим делам и на покойника внимания не обращали. Но потом зацепило. Сначала стали ржать часовые на стене. Потом, на шум, из пещеры выползло несколько болезных. В бинтах и в лубках. А потом вокруг них сама собой наросла остальная толпа.

— А вот так можешь?

Немолодой лысый мужик завернул предельно матерную и похабную частушку.

— Хе! И это всё? — Маляренко гордо задрал нос. — Да запросто!

Три месяца в студенческом стройотряде в глухом селе в северном Казахстане не прошли для студента-первокурсника и домашнего мальчика Ванечки даром.

— Под шофёром спать тепло…

— Открывай ка молодица, я пришёл тебя …

— Веник в …, веник в …

Народ ржал от всей души.

— Встречаются русский, немец и еврей…

После двухчасового концерта Ваня охрип, а народ окончательно скис от смеха.

— Ах! Аааа… а… ой не могу… 'денег во!'… ой не могу! Держите меня!

Ваня помолчал пять минут, дал зрителям успокоиться и немного привёл в порядок горло. Во всяком случае проплеваться тягучей слюной у него получилось.

— Луч, солнца золотого…

Маляренко, конечно, был не Магомаев, но и слух и голос у него имелись. Петь он не любил, но самых разных песен он знал великое множество.

— … тьмы скрыла пелена…

Люди онемели и замерли. До них вдруг дошло, КТО их всё это время развлекал.

ПОКОЙНИК.

— … и между нами снова…

Ваня допел песенку из мультфильма и сразу же…

— Песни у людей разные…

После 'Звёздочки', была 'Надежда', потом 'Гори, гори, моя звезда', а потом женщины заплакали.

Владыка отошёл от окна. Из его личных апартаментов не было слышно, что же поёт Иван, но толпа не расходилась. Людей даже прибавилось.

— Что он сейчас пел?

Вестовой тяжело дышал.

- 'Не спеши', ЧайФ. А до этого…

— Не важно.

Владыка понял, что его затея провалилась. Пленник заговорил, но сделал это по-своему. А хуже всего было то, что на его стороне были симпатии людей. Даже Настя ушла вместе с подругами послушать этого Ивана.

— Пусть повисит до вечера. А потом — снимайте.

— А?

— СНИМАЙТЕ!

Глава 7

В которой сами собой происходят некие вещи, к которым Иван не имел никакого отношения

На третий день после концерта под жарким летним солнышком Ваня, наконец, пришёл в себя. Температуру врачам удалось сбить, даже волдыри от солнечных ожогов, густо покрывавшие тело, уже так не болели — медики извели на своего нового пациента три литра сметаны. Лежал Иван в светлой и прохладной комнате. Пещерной комнате. Но с окном. На окне была белая занавеска, которую лениво шевелил ветерок.

— Привет, сосед. Очнулся?

В комнате обнаружилась ещё одна кровать, на которой валялся улыбчивый молодой парень. Бородатый, накачанный и с гипсом на ноге.

'Где-то я тебя видел'

— Ты на лодке был, да? Гребец?

— Ага. — Парень широко улыбнулся, — меня Егором звать. Ну и силён ты, Ваня, петь!

— Давно я тут?

— Три дня уж. А я вчера ногу сломал. Спустили на воду новую лодку, ну и… сам виноват. Не хрен зевать было.

— Вы.

— Что 'вы'?

— Я тебе не Ваня, молодой. А Иван Андреевич, понял?

Говорить было тяжело.

— А. Ну да. Извините. Тут вас проведывать матушка заходила. И дядя Костя тоже.

Егор болтал без умолку, рассказывая Ване обо всём подряд. Начиная от спуска на воду (наконец-то!) моторной лодки (ну точную копию построили!) и заканчивая непростыми взаимоотношениями с некоей Галиной.

— Мамаша у неё — зверь! И батя… тоже… из этих. Из поповских.

Последнее слово парень просто выплюнул.

— А чего так? Не любишь их?

Ваня лениво скосил на соседа глаз.

— Да ну! Козлы! За самогон — в рабы. За косячок — виселица. А здесь этой конопельки — урыться можно! Выпить нельзя. С девчонками замутить — ни-ни. Грех. Тьфу!

'Провокатор'

— Не боишься. Вдруг услышат?

— Я? Боюсь? Ха. Два раза ха. Пусть попробуют. Я из Семьи. Не приблудный какой-нибудь.

Парень явно и нарочито начинал переигрывать.

— Из Семьи?

— Я дядю Костю отцом считаю.

Егор отвернулся и на секунду затих, давая возможность Ивану переварить всё вышесказанное.

'Не провокатор. Информатор. Причём информируют меня. Умно, Костя, умно'

Парень только что аккуратно слил следующее:

Во-первых, существует крепко спаянная Семья. Три десятка самых сильных бойцов Новограда, преданных лично Кольцову.

Во-вторых, эта Семья недовольна попами.

В-третьих, Кольцов недоволен своим подчинённым положением.

'Умно'

— Расскажи, как вы с этими… с 'чёрными' разбирались. Небось, с вашего отряда всё ополчение и началось?

Горячий рассказ Егора только подтвердил догадку Вани. Именно вокруг тридцати молодых борцов из Красноярской спортшколы олимпийского резерва всё вояки и собрались.

'А потом появился Полковник. Угу. Кольцов не только попами недоволен'

— Ладно, Егор. Утро вечера мудренее. Хм! ВОЙНА. ПЛАН. ПОКАЖЕТ.

— Спокойной ночи, Иван Андреевич.

Парень сел на кровати и подтянул костыли.

— Пойду, до ветра сбегаю.

'А он умнее, чем кажется'

То, что Егор его понял, Иван не сомневался. Оставалось понять — а нафига Кольцову он, Иван Андреевич Маляренко.

Сна не было ни в одном глазу.

Утром, после завтрака, вопреки ожиданиям Ивана, пришёл не Кольцов. Егор, только что весело балагуривший и вслух строивший планы на Галину, моментально 'заснул'. В палату Новоградской больницы пришёл личный телок самого Владыки.

— Поел? Вставай. Пошли. Ходить то можешь?

Гигант был вполне дружелюбен, не рычал и слюна у него из пасти не капала.

Иван натянул на себя принесённую охранником серую рубаху из грубой ткани и поднялся на ноги.

— Запросто.

Весь путь занял минуты три. Причём детина его не торопил, а спокойно шёл рядом и, тыча пальцем по сторонам, рассказывал обо всём увиденном.

— Сейчас из госпитальной выйдем, а следующий вход — уже Резиденция. Запомнил? Назад-то дорогу найдёшь?

Ваня приободрился.

— Найду, конечно.

Возле входа в Резиденцию Владыки, под навесом сидел ещё один охранник. В отличие от телка — вооружённый до зубов и в полном доспехе. Эдакая машина смерти. Вся в железе, коже и с огромным топором. Ивана провели внутрь пещеры. Ничем особенным она не отличалась. Ни мебели, ни позолоты с бархатом. Всё те же, как попало сделанные табуреты и столики. На каменном полу циновки, сплетённые из всё той же конопли. Ваня прошёл мимо секретаря с пером и чернильницей. Впереди был тупик и развилка. Пещера расходилась в разные стороны параллельно внешней стене.

'Для освещения, наверное'

Лопатообразная ладонь завернула Ивана направо. Там, поперёк коридора стояла массивная деревянная дверь, в которую охранник очень осторожно постучал.

— МАТУШКА. Можно?

'Матушка?'

Этой аудиенции Маляренко никак не ожидал. Об этой женщине он только слышал и ни разу ещё её не видел.

'Чего ей нужно то?'

— Пусть он зайдёт. Ты — выйди и закрой дверь!

— Но Матушка…

— ВЫЙДИ Миша!

'Голос у неё молодой'

Иван прошёл в светлую комнатку и сел на предложенный жестом табурет. Здесь было чисто уютно и легко. Было видно, что в этой комнате живёт ЖЕНЩИНА. В углу стояла маленькая детская кроватка. Кроме неё здесь была большая кровать, укрытая мехами, шкаф и маленький диванчик. Автомобильный. Кожаный. На нём и сидела замотанная в плащ женщина. Капюшон полностью скрывал её лицо. Ваня с минуту изучал маленькую крепенькую фигурку в сером, фигурка в это время изучала его.