Первое дело Мегрэ, стр. 110

— Вы ручаетесь, что у вас ни разу ничего не украли?

— Ручаюсь!

— Вы бы это заметили, несмотря на беспорядок в доме?

— Я заметил бы, если б у меня пропала хоть одна негритянская стрела. Вы говорите — беспорядок, но это только так кажется, на самом деле я знаю, где лежит каждая мелочь…

— Вы никогда не получали писем с угрозами?

— Никогда…

На какую-то долю секунды он заколебался. Но, может быть, это только так показалось доктору.

— Итак, подытоживаем то, что вы сказали: у вас все было вполне благополучно — и у вашей сестры, и у вас. Четыре года вы спокойно жили на вашей вилле. Врагов у вас нет. Вы играли в белот. Ваш сын, уроженец Таити, давал уроки плавания в Ницце…

— Только этот год! — вмешался мосье Марб.

— Хорошо. И вот последние три месяца какой-то субъект или духи дважды в неделю по ночам переворачивают у вас в доме все вверх дном…

— Совершенно верно…

— Субъект — предположим, что это субъект, — ничего не унес. И ни разу ему не пришло в голову покуситься на вашу жизнь или на жизнь вашей сестры… Вы подозреваете, каким путем он проникает в дом?

— Через дверь.

— Простите?

— Я сказал, через дверь. А как же иначе? Либо у него есть ключ, либо он способен проходить сквозь стены. Во всяком случае, вот уже три месяца мы спим с закрытыми жалюзи.

— А что, если нам и вправду подкрепиться буйабесом? — вздохнул Маленький доктор.

Эх, зачем он ввязался в эту историю! И все только чтобы утереть нос Анне! А что, если мосье Марб в самом деле сумасшедший? Что, если…

И вдруг блеснула мысль: может, неверский прокурор, обозленный его вмешательством, нарочно назвал его имя мосье Марбу, чтобы превратить Маленького доктора во всеобщее посмешище?..

Однако были кое-какие данные, скудные, но зато довольно характерные, которые Жан Доллан мысленно отбирал, пока на террасе ресторана «Камбала» им подавали буйабес.

Мосье Марб уже шесть лет как в отставке.

Два года он провел у сестры.

Он купил участок и построил виллу.

— Скажите, — вдруг обратился Доллан к подававшему им буйабес Титэну, — сколько может стоить такая вот вилла?

И Титэн не колеблясь ответил:

— Четыреста пятьдесят тысяч. Верно, мосье Марб?.. Если бы он меня послушался, то сэкономил бы тысяч тридцать. Но что сделано, то сделано… Подбавить бульону, господин доктор? Кусочек окунька? Картошечку? Обязательно! Как раз картофель впитывает шафран, и это-то и придает вкус… А что бы вы скушали на второе, мосье Марб? Три порции свежайшей камбалы с укропчиком?..

Маленький доктор, помня о чеке на пять тысяч франков, по пути завезенном в банк, чувствовал себя не блестяще. А потом, это солнце, и это вино, беспрестанно подливаемое в стакан, и этот вкуснейший буйабес, от которого ужасно хотелось пить!

Глава вторая,

— Как вы смотрите, доктор, на то, чтобы прилечь на часок? На Юге это почти закон, а тем более после буйабеса Титэна и старого арманьяка, который он сейчас нам подаст. Ведь вы, наверно, почти всю прошлую ночь провели в дороге? А нынешнюю (он подмигнул), весьма вероятно (он опять подмигнул), вам тоже не удастся выспаться… Ты бы пошла приготовила нашему гостю комнату, Элоиза…

— А я уже приготовила, — ответила та, вовсе не желая упустить арманьяк.

Маленького доктора сильно клонило ко сну, но все же от него не ускользнуло, что мосье Марб недоволен. Возможно, он хотел услать сестру и что-то сообщить ему о ней.

Десять минут спустя Жан Доллан уже расположился в комнате, вся уборка которой, видимо, ограничилась тем, что гора хлама, загромождавшая кровать, перекочевала в угол. В окна било полуденное солнце, и жалюзи были закрыты, но сквозь щели между планками доктор увидел своего хозяина — тот, должно быть, тоже решил вздремнуть и устраивался в тени большой смоковницы в саду.

Теперь мосье Марб был в белом чесучовом костюме, застегнутом на все пуговицы; он, как видно, надел свой старый мундир колониального чиновника.

Мосье Марб расстегнул ворот, приладил к шлему носовой платок и растянулся в шезлонге.

Едва Доллан снял пиджак и полуботинки, как в дверь постучали, и в комнату, приложив палец к губам, вошла Элоиза.

— Тес!.. Он уснул… Я хотела поговорить с вами, пока его нет. Что вы обо всем этом думаете, доктор?

— Что вы имеете в виду?

Она покрутила пальцем у лба, что во всех странах мпра означает одно и тоже: у человека, мол, не все дома.

— Вы, как врач, не считаете?..

— Почему вы так решили?

— Знаете, как большинство колониальных чиновников, мой брат был всегда чудаковат… Когда он насовсем вернулся во Францию, я, хоть и вдова, поначалу даже сомневалась, вести ли с ним общее хозяйство… Первые два года он еще был ничего, сидел себе в нашем домике в Сансере и разбирал и переписывал все это барахло, которое навез с разных концов света… Ну скажите сами: какой разумный человек станет забивать дом такой пакостью — ведь кто его знает, может, к вещам прикасались прокаженные…

Доллан бросил взгляд сквозь щели жалюзи: мосье Марб как будто спал.

— И вдруг он заговорил о том, что хочет переехать на Юг и построить виллу. Я и не представляла себе, что он богат. Я спросила: «А на какие шиши?» — «Не твое дело», — говорит. «Ты столько накопил?» — «Я не обязан ни перед кем отчитываться…» И с тех пор, прямо скажу, пошло все хуже и хуже. Скрытный стал, как старуха. Когда уезжает, лучше не спрашивай куда. А открывает почтовый ящик, будто все чего-то боится. Боязливый он очень, доктор… А вам признаться не смеет. Да вот… Он вам говорил, что, как услышит ночью шум, встает и обыскивает весь дом. Так неправда это все! Может, он и слышит шум, хотя сама я никогда хорошенько ничего не слыхала. Правда, сплю я крепко… А вот что он будто бы выходит из спальни — уж извините! — ничего подобного. Наверняка стоит за дверью, слушает, а у самого поджилки трясутся. И только наутро, уж когда совсем светло, брат начинает рыскать по всему дому, проверять, не пропало ли чего… И больше всего знаете что меня пугает? У себя в спальне он всегда теперь держит три заряженных револьвера. И чем, вы думаете, он занимается после обеда? Спустится один в подвал с карманным фонариком, осветит приставленные к стене пустые бутылки и стреляет… Сами посудите, что это за развлечение для человека в его возрасте? Поневоле подумаешь…

Она не поняла, почему на губах доктора Доллана вдруг появилась легкая усмешка. Дело в том, что сквозь щель в жалюзи он заметил, что кресло мосье Марба опустело, и догадался, что тот потихоньку поднялся по лестнице, какое-то мгновение прислушивался у двери, а затем…

Дверь и в самом деле распахнулась. Пойманная на месте преступления, Элоиза вздрогнула.

— Ты что тут делаешь?

— Я пришла узнать, не нужно ли чего доктору. Правда, доктор?

— Ступай…

Жаль, что доктора разморило от сытного завтрака и обильных возлияний, а то бы он лучше оценил неожиданность этой сцены и своеобразие обитателей виллы.

— Что она вам тут наплела? Я не решился вас предупредить или, вернее, только намекнул… После смерти мужа сестра пристрастилась к спиртному…

— А что, если мы в самом деле немножко отдохнем, мосье Марб, как вы любезно предложили?

— Ухожу, ухожу. Бога ради, простите… Когда я почувствовал, что сестры нет внизу… У меня острый слух, недаром я провел столько лет с туземцами, а они ступают совершенно бесшумно.

Он нехотя ушел, а Маленький доктор даже и не пытался уснуть. Больше того, боясь поддаться сонливости, он поборол искушение растянуться на кровати и остался сидеть в неудобной позе на стуле.

«Допустим, что мосье Марб не сумасшедший и говорит правду…»

Он прибег к тому же методу, который оказался столь успешным в предыдущих делах. Прежде всего надо найти твердую основу, опереться на какую-то бесспорную истину.