Приносящие рассвет, стр. 27

— Дон Луис, мне… то есть… Сейчас у меня нет денег, дон Луис, точнее, они мне нужны для того, чтобы привести в порядок ранчо.

— В жизни есть не только деньги, сынок. У тебя твердый характер, ты молод. Что еще человеку надо! Если бы у меня были силы…

Мы с Друсильей сидели за столом в огромной гостиной. Нам прислуживала индианка. Я старался не смотреть на Друсилью, но мое сердце принадлежало только ей, мне так хотелось сказать, что я люблю ее. Но что я мог сделать? Между нами всегда что-то стояло.

— Дон Луис говорит, что ты собираешься в Мексику?

— Он хочет меня отправить. Здесь стало опасно, Тай.

— А Хуан Торрес?

— Он сильно изменился… Что-то с ним случилось, по-моему, он боится.

«Чико Крус…»

— Я буду скучать.

— Мне не хочется уезжать, но я должна слушаться дедушку. Я беспокоюсь за него, но если уеду, может быть, он сделает то, что надо сделать.

— Я могу как-нибудь помочь?

— Нет!

Она ответила быстро и резко. Я понял, что она имела в виду: необходимо уволить и отослать обратно Чико Круса. Друсилья не знала, что «надо сделать», она думала обо мне и боялась за меня.

«Чико Крус…»

Мы знали друг друга — он и я — и оба испытывали вполне определенные чувства по отношению друг к другу.

Если требуется его выгнать, это сделаю я и никто другой. Не было никакой надежды, что дон Луис скоро поправится, поэтому когда мы расстались сегодня вечером, то понимали, что, вероятно, больше не увидимся. Дон Луис лежал без сил, а его выздоровление — если оно возможно — займет недели или месяцы.

Я догадывался, что здесь происходит. Торрес боялся Круса, остальные это знали и работали спустя рукава. На ранчо не было хозяина, но Крус в этом не виноват, сомневаюсь, что он вообще о чем-то подобном думал. Всему виной сидевшее в нем зло и желание убивать.

Разобраться с ним надо немедленно, сейчас же. Поэтому, пока мы ужинали, я обдумывал, как лучше все провернуть.

Дело касалось меня лично. Оррин, Кэп или кто-то другой не должны вмешиваться. Я покончу с Крусом, пока не поздно.

Может быть, тогда Друсилья останется. Я боялся, что, если она уедет, мы больше никогда не увидимся.

В дверях я взял ее за руку… впервые найдя в себе достаточно смелости, чтобы прикоснуться к девушке.

— Дру, я люблю тебя…

А потом быстро ушел, стуча каблуками по каменным плитам двора. Но направился не к своему коню, а в комнату Хуана Торреса.

Никогда бы не поверил, что человек может так сильно постареть за три года с тех пор, как мы с ним познакомились. За три года? Нет, он изменился за несколько месяцев. Я знал, что причина этому — Чико Крус. Торреса мучило постоянное присутствие Круса на ранчо.

— Хуан?

— Сеньор?

— Пойдем со мной. Необходимо уволить Чико Круса.

Он выпрямился за столом, молча посмотрел на меня и медленно встал.

— Думаешь, он захочет уйти?

Хуан не отрывал от меня пристального взгляда. А я сказал то, что думаю:

— Мне все равно, захочет он уйти или нет.

Мы подошли к комнате Антонио Баки. Собравшаяся там компания — и среди них Пит Ромеро — играла в карты. Мы остановились у двери и я произнес:

— Начнем с него. Объясни Хуан, в чем дело.

Торрес, чуть поколебавшись, зашел в комнату, я последовал за ним.

— Антонио, седлай своего коня и уезжай… Не вздумай возвращаться.

Бака взглянул на него, потом на меня.

— Ты слышал, что сказал Торрес, — повысил голос я. — Один раз ты попробовал спорить со мной в темноте, когда я стоял к тебе спиной. Предупреждаю, на этот раз тебе повезет меньше.

Бака аккуратно сложил карты на стол, и впервые я увидел, что он растерялся.

— Я поговорю с Чико.

— С Чико разговаривать будем мы, тебе пора ехать. — Вынув из кармана часы, я добавил: — Торрес не будет повторять дважды. В твоем распоряжении пять минут.

Мы вышли в коридор, прошли мимо ряда дверей и остановились у комнаты, где света не было. Торрес снял с крюка лампу, зажег ее и высоко поднял. Я отворил дверь.

Чико Крус сидел в темноте. Хуан сказал:

— Мы больше не нуждаемся в твоих услугах, Чико. Можешь собирать вещи. Прямо сейчас.

Темные глаза Круса жестко посмотрели на Торреса, затем на меня.

— Здесь достаточно своих проблем, — продолжил я, — а вы их только усложняете.

— Вы заставляете меня уехать? — Крус внимательно смотрел на меня.

— Думаю, этого не понадобится. Вы уедете сами.

Левой рукой он оперся на стол, играя с патроном 44-го калибра. Правая лежала на коленях.

— Я же говорил, что когда-нибудь мы встретимся.

— Дурацкий разговор. Хуан объяснил, что вы уволены. Для вас на ранчо нет работы, да и комнат не хватает.

— Мне здесь нравится.

— Тебе и там понравится. — Торрес говорил резко, к нему возвращалась смелость. — Ты уедешь сейчас же… Сию минуту.

Крус не обращал на него внимания, он холодно смотрел на меня.

— Кажется, мне придется убить вас, сеньор.

— Дурацкий разговор, — повторил я небрежно и тут же носком сапога сильно ударил вверх по краю стола, опрокинув его. Крус прыгнул и, споткнувшись, растянулся на полу. Прежде чем он успел дотянуться до своего шестизарядника, я отбил его руку, затем одним быстрым движением схватил за ворот рубашки, приподнял, отобрал оружие и оттолкнул в сторону.

Крус знал, что я предпочитаю револьвер, и не ожидал подобного нападения, но мне не хотелось в него стрелять. Чико, прижав к груди руку, смотрел на меня не мигая, как гремучая змея.

— Я предупреждал тебя, Крус.

Хуан подошел к лежанке и начал запихивать в седельные сумки одежду Чико, потом скатал одеяла. Чико все еще держался за запястье.

— Если я уеду, они нападут на гасиенду, — сказал Крус, — вы этого хотите?

— Нет, но придется рискнуть, а терпеть твое присутствие на ранчо мы не можем. От тебя слишком много зла.

— А от тебя — нет?

— Может и да… Однако меня здесь скоро не будет.

На дворе послышался стук копыт, и, выглянув в окно, мы увидели, что Пит Ромеро выводит коня Чико.

У двери Крус посмотрел на меня.

— Что насчет моего револьвера? — спросил он и прыгнул в седло.

— Можешь его забрать, — ответил я. — Мне бы не хотелось, чтобы ты ездил безоружным.

Я отдал Крусу шестизарядник, даже не разрядив его. Он покрутил барабан, затем несколько секунд без всякого выражения смотрел на меня, держа револьвер в руке.

Не знаю, о чем думал Чико. У него были причины ненавидеть меня и желать моей смерти. Он молча смотрел, а мой револьвер все так же оставался в кобуре.

Крус сел на коня.

— По-моему, мы больше не встретимся, — сказал он. — Вы мне нравитесь, сеньор.

Мы с Хуаном Торресом молча стояли, пока вдали не стих стук копыт.

Глава 13

Джонатан Приттс привез кое-что гораздо более опасное, чем оружие. Он привез печатный станок.

В тех краях, где нечего читать, а люди интересуются новостями, любую газету будут перечитывать от корки до корки. И все верят: то, что написано в газетах, правда. Иначе это не стали бы печатать.

Большинство даже не задумывается, что автор книги и издатель газеты может преследовать свои цели или находиться под влиянием других людей, а может не обладать полной и достоверной информацией по той или иной теме.

Дон Луис узнал о печатном станке Приттса раньше других, и это послужило одной из причин, по которой он хотел отослать внучку подальше отсюда, ведь газета может спровоцировать беспорядки. К тому же многое изменилось, и не в лучшую сторону.

Дон Луис передал, что хочет снова меня увидеть. Он продал мне четыре тысячи акров своих пастбищ, граничащих с нашим ранчо. Идея принадлежала ему, а в оплату он просил лишь расписку.

— Этого достаточно, сеньор. Вы человек слова, а эти пастбища вам понадобятся. — В этот день дон Луис сидел на постели. Он улыбнулся мне. — Больше того, сеньор. Эту землю у меня уже не смогут отобрать, а с вами никто связываться не станет.