Последний бой у источников Папаго, стр. 17
Зажглись звезды, утих ветер, вдали прокричал койот. Гаснущий костер на минуту осветил морщины Бопре и ствол его винтовки. Засопела какая-то лошадь. Звучным ирландским тенором Шихан затянул «На древней сумрачной земле они разбили свой ночлег». Грустные, рыдающие звуки взмыли над сиротливой горсткой людей. Дженнифер подкинула в костер прутьев, и взметнулось небольшое пламя. Отблеск огня заиграл на лицах, оживив их на минуту, затем песня смолкла и вновь опустилась тишина.
Глава 13
В два часа ночи, когда измученные люди забылись тревожным сном, Уэбб закончил седлать лошадей. Грант Кимброу нес ночную вахту, а Циммерман бродил по лагерю. Действуя беззвучно, Уэбб наполнил четыре фляги водой и ремнями привязал их к седлу. Себе он выбрал бурого коня Кейтса, оценив его крепкие мускулы, не подозревая, что он хитер, как миссурийский мул, и дьявольски норовист. Закончив, Уэбб бесшумно подошел к Кимброу.
– Ну, что там?
– Лучше не бывает: тишина как в могиле.
Уэбб поежился.
– Тогда все готово.
На мгновение Кимброу заколебался, почему-то не желая оставлять пост. В нем проснулся долг солдата: часовой не имел права покидать своего места, отвечая за жизнь других. Но здесь не армия, и ночь не предвещает беды.
– Где Циммерман?
– Рядом. Только что мелькнул.
– Хорошо, – Кимброу собрался с мыслями. – Я разбужу мисс Файр.
Уэбб заколебался, его не привлекала подобная компания. Обуза, ответственность – все его нутро восставало против присутствия женщины.
– Да зачем она нужна? Послушайте, полковник…
– Она едет, – отрезал Кимброу. – Спускайтесь.
Уэбб выругался про себя. Вот вам и боевой офицер. Бабник, дохлятина!
Циммерман был готов – оставалось провернуть лишь одно маленькое дельце. Он намеревался завладеть седельными вьюками Большой Мэри и сейчас обдумывал, как это сделать. Громила видел в ту ночь, как толстуха прятала вьюки, и запомнил место тайника. Более того – он не сомневался, что знает, откуда взялось золото. В последнее время Циммерман и сам подумывал о самом легком способе разбогатеть. От одного заключенного тюряги в Юма он узнал о золоте, добытом на прииске Квитовак. Эта информация была предложена в обмен на возможность побега, который и был организован. Но Циммерман, узнав где находится золото, хладнокровно застрелил бродягу на последнем этапе побега. Прииск был неподалеку от южной границы, там вкалывало не более полудюжины поденщиков под присмотром одного американца. Эту шарагу можно было запросто взять в оборот вдвоем или даже в одиночку, так что Циммерман был уверен, что во вьюках спрятано золото прииска Квитовак.
Грант Кимброу нежно склонился над спящей Дженнифер и коснулся ее плеча.
– Джен! Просыпайся, Джен! Мы уходим.
Она села, недоуменно оглядывая спящий лагерь.
– Что? Куда? С Кейтсом?
– При чем тут Кейтс? – удивился Кимброу.
Чуткая Дженнифер уловила обрывки разговоров о планируемом набеге на индейцев, и теперь не могла понять, о чем речь.
– Кейтс ничего не сделает! Вставай, мы уезжаем в Юма!
– Грант! Я не понимаю… Мы что, бежим? Дезертируем? – Она приумолкла, пытаясь понять, – Грант, почему ты не на посту?
– Хватит спорить! – его терпение иссякло. – Пусть Кейтс командует этим сбродом, если охота! А я не позволю! Нас ту всех перебьют! Поторапливайся, твоя лошадь оседлана.
Она вылезла из-под одеяла и встала во весь рост. На секунду пронеслась мысль о городе – домах, удобствах, людях, безопасности. Затем прозвучал ответ, неожиданный даже для нее самой:
– Я не еду, Грант. Я остаюсь.
Он похолодел от бешенства. Ну что за блажь!
– Джен, – начал он терпеливо, – ты не понимаешь. Здесь – капкан, и Кейтс давно это знает. Шансов вывести людей у него нет. Но не все же такие тупицы, чтобы молча тут дожидаться… Мы уйдем и через несколько часов будем в Юма
Она заколебалась. Весь лагерь спал, Кейтс, может, и бродил поблизости, но его не было видно. Так просто – бросок через пустыню – и свобода: а там Юма, свадьба, долгожданная городская жизнь среди изящно одетой публики, светские приемы, пятичасовой чай, развлечения, болтовня… Все, с чем она мечтала. А эти люди – что они для нее? А Кейтс – ковбой, перекати-поле, или, что еще хуже, человек вроде ее отца. Остальные вообще ничего для нее не значили, таких она ежедневно толпами встречала на улицах.
– Поторапливайся, Дженнифер, – повторял Грант, – все уже заждались. С нами Уэбб и Циммерман.
Она шагнула и остановилась.
– Поезжай. Я остаюсь.
Он вышел из себя.
– Джен, не глупи! Зачем оставаться? На что они тебе сдались? В конце концов без нас у них останется больше воды и пищи!
– Я остаюсь. Кто-то обязан сторожить, пока они не проснутся. А ты поезжай.
– Без тебя?!
– Без меня.
– Но мы же помолвлены! Мы поженимся! До Юма всего несколько миль!
– Очень жаль. Уходи. Если доберешься до Юма, пошли помощь. А о нас поговорим при следующей встрече.
Кимброу остолбенело смотрел на нее, закипя от ярости. Без нее ничего не будет… опять игорные дома, карточные столы. Все, что он успел возненавидеть. Кажется, она просила послать помощь? Да, он вернется с подмогой и спасет их…
– Джен, – он предпринял последнюю попытку. – Нет времени на разговоры. Поедем, и я приведу солдат, а ты будешь в безопасности.
– Я остаюсь, – последовал ответ. – и уйду со всеми вместе.
В тридцати ярдах от лагеря Циммерман обнаружил расщелину, вполне подходящую для тайника. Он запустил туда руку и вскоре нащупал холодную кожу вьюков. Потянул за край – и сердце заколотилось – тяжеленный, однако, груз. Это, видать, специально пошитые мешки – гораздо больше обычных. Громила, пыхтя, выволок их, но не успел сделать и нескольких шагов, как услышал двойной щелчок взведенных курков дробовика.
– Бросай тюки, Циммерман, – свистящим шепотом приказала Большая Мэри. – Иначе я тебя сотру в порошок.
Громила застыл в растерянности. В том, что она прикончит из-за золота его и любого на его месте, он не сомневался.
– Послушайте, – он сделал слабую попытку договориться, – Может, нам попробовать…
– А ну брось!
Грант и Дженнифер повернулись в сторону говорящих, из кустарника прислушивался Уэбб. Позади них, невидимый в темноте, наблюдал за сценой Логан Кейтс.
Винтовка Циммермана, к его величайшей досаде, была пристегнута к поясной пряжке, а револьвер – детская игрушка перед дробовиком толстухи.
– Отдашь половину – возьму тебя с собой, – нехотя выдавил громила.
– Она никуда не поедет, равно как и вы, – раздался в темноте голос Кейтса.
Как только эта реплика донеслась до ушей Уэбба, он тут же сориентировался. Пусть придурки подавятся, а он, Уэбб, не намерен упускать свой шанс из-за какой-то девки и глупой алчности. Он будет спасать свою жизнь. Вскочив на бурого коня, он вонзил шпоры, и тот, буквально взлетев над камнями, растворился в темноте. Между тем все уже были на ногах и недоуменно слушали удалявшийся стук копыт.
– Далеко не уедет, – констатировал Кейтс. – Он взял моего коня.
– А какая разница? – изумился Бопре.
– Слишком норовист. Не выносит, когда на него внезапно вскакивают. Сейчас беглец узнает, почем фунт лиха.
Сердце Уэбба колотилось от быстрой езды и восторга перед собственной сообразительностью. Он сбежал! Свободен! Лошадь вдруг остановилась, почувствовав чужого седока, потопталась на месте и встала на дыбы. От неожиданности всадник вывалился из седла, едва не попав под копыта. Бурый вихрем умчался во тьму. Разозленный Уэбб вскочил и начал звать коня, но поперхнулся. Только сейчас он осознал весь ужас положения. Ни коня, ни воды, один револьвер, кругом индейцы…
Очнувшись от столбняка, он попытался найти выход. Мысль о возвращении была отклонена – ведь где-то должна быть вода, живут же в пустыне апачи. Он побрел на северо-запад. Легкий шорох заставил его остановиться и прислушаться. Вроде тихо. Уэбб снова тронулся, но шум повторился. Он ускорил шаг, затем вдруг бросился бежать. В душу проник ужас, он уже не разбирал дороги. Что-то попало под ноги, Уэбб споткнулся, но тут же вскочил, не глядя на расцарапанные в кровь руки, и рванул еще быстрее. Влетев со всего размаху в колючие заросли чоллы, он продирался сквозь них, не замедляя скорости.