Одинокие боги, стр. 104
Разрешив своей лошади немного пощипать траву, Иглесиас обдумывал дальнейшие действия.
На следующее утро, когда ехал по Большому Лугу, оглянулся назад, и ему показалось, что он заметил какое-то движение. Вероятно, олень. Их много водилось в этом районе. И все же, прежде чем свернуть к Южной Развилке, Иглесиас снова обернулся.
Опять никого.
Проскакав милю вдоль каньона, он решил разбить лагерь. С вершины дул холодный ветер. Возможно, он был дурак, ради женщины идти на такое... Какое значение имеет женщина?.. Да, но какая!..
Положив рядом с собой нож, Иглесиас задумался, глядя на огонь. С ней может кто-то быть. И, несомненно, один человек. Надо улучить удобный момент и разделаться с ним.
Остановившись, чтобы напиться из Серебряного озера и вскакивая вновь в седло, он вздрогнул от пронзившего его вдруг страха, когда лошадь его бросилась в сторону и стала в испуге прядать ушами. Хотя Иглесиас с этого момента стал то и дело оглядываться назад, в течение нескольких последующих миль он ничего подозрительно так и не заметил.
Завтра он будет уже на перевале, а сегодня ему надо как следует отдохнуть. Иглесиас зарядил ружье. Завтра... одна пуля человеку, одна — лошади.
Конечно, ее сопровождать могут и двое, и трое... Это усложнит дело. Но... все же ему уже приходилось с этим не раз сталкиваться.
Прежде чем он открыл глаза, ему послышался треск огня. Иглесиас весь превратился в слух. Костер, который он развел, должен сейчас только слабо тлеть. Иглесиас открыл глаза.
Возле его костра на корточках... сидел человек и жарил на огне мясо.
Незнакомец был невысок, но необычайно мощен и силен. Иглесиасу были видны перекатывающиеся мускулы на плечах и руках незнакомца, брюки, натянувшиеся на сильных ногах.
Медленно и осторожно перевернувшись, Иглесиас сел. Человек улыбнулся ему.
— Ты крепко спишь, — незамедлительно сделал он вывод.
Акцент не испанский, не немецкий...
— А в твоем деле крепкий сон — самое последнее дело.
Иглесиас насторожился, но его пистолет лежал под курткой, рядом, на земле, нож был там же.
— Тогда какое же дело мое? — поинтересовался Иглесиас.
— Ты вор, — ответил незнакомец. — Иногда — убийца. А сейчас преследуешь женщину, — добавил он.
— Я могу тебя за это убить, — пригрозил Иглесиас, пораженный его осведомленностью.
— Ты хочешь сказать, что хотел бы меня за это убить? — возразил незнакомец, посмотрев Иглесиасу в глаза, и улыбнулся. — Но ты меня убить не можешь.
Незнакомец осторожно взял двумя пальцами кусок мяса. Иглесиас знал, что мясо с огня очень горячее, но человек даже не поморщился. Если оно и обжигало его, то он не выказывал никаких признаков боли.
Рука Иглесиаса небрежно скользнула под куртку, но незнакомец опять улыбнулся и откусил кусок мяса крепкими белыми зубами.
— Не ищи пистолет! Там его нет. Ножа — тоже, я их забрал, пока ты спал. Мое оружие привязано к седлу, но мне оно не понадобится.
— О чем ты толкуешь? И вообще кто ты такой?
— Если бы ты благоразумно вернулся назад, туда, откуда пришел, может быть, остался бы жив, — сказал незнакомец. — Но ты собрался преследовать молодую леди. Когда я это понял, то решил, что ты должен умереть.
— О чем ты говоришь? Ты сошел с ума!
— Еще узнаешь! — угрожающе посмотрел на него человек. — Девушка от вас сбежала, вы стали ее преследовать, бросив одного из своих друзей.
— У меня нет друзей.
— Естественно, нет. Ну, тогда... одного из своих компаньонов... Это тебя устраивает? Вы оставили его умирать и, таким образом, избавились от лишнего балласта. Затем, когда вы почти догнали ее, твой второй компаньон был убит.
— Кто ты? Кто ты, наконец?
— Кто? В общем-то это не имеет значения, но я Якуб Кан. Друг молодой леди и ее отца. Думаю, еще и друг молодого человека по имени Иоханнес Верн. — Незнакомец опять улыбнулся. — Но не твой.
Иглесиас в растерянности соображал. Этот человек, по-видимому, не вооружен, но явно очень силен. Вероятность того, что он сможет застрелить его, отпадала. Правда, есть камень, есть палка... Интересно, что этот человек станет делать, если он сейчас встанет и просто подойдет к его лошади?..
Иглесиас поднялся, незнакомец продолжал спокойно есть. Иглесиас посмотрел на него, не зная, что от него можно ожидать, небрежно бросил:
— Ты очень много говоришь, приятель. Я, пожалуй, пойду.
— Посмотри, — сказал человек. — Окинь все внимательным взором. Я хочу, чтобы ты хорошенько рассмотрел это место. По-настоящему увидел его. Солнечные лучи, играющие на воде, падающие листья...
Внезапно остановившись, Иглесиас поднял толстую палку. Незнакомец посмотрел на него, дожевывая кусок, и поднялся.
— Посмотри вокруг себя, — повторил он. — Даже такие злодеи, как ты, способны наслаждаться прекрасным. Я хочу, чтобы ты посмотрел вокруг, потому что это последнее, что ты видишь в своей жизни.
— Ты сумасшедший! — Иглесиас попятился к лошади.
Он скорее, как зверь, почувствовал это движение, чем заметил. Когда он поднял палку, рука незнакомца мертвой хваткой вцепилась в перед его рубахи. Иглесиас хотел было замахнуться, но рука находилась под углом, и он не смог действовать ею со всей силой, на какую был способен. Якуб Кан стоял теперь прямо перед ним, лицом к лицу. Рука Кана сделала едва уловимое движение, и Иглесиас почувствовал резкий удар: что-то внутри него будто надломилось.
Якуб Кан ослабил хватку, посмотрел в панически мечущиеся глаза.
— Если бы ты пошел другой дорогой, то мог бы остаться жить, — сказал он и с этими словами отшвырнул Иглесиаса на землю.
Подойдя к лошади бандита, Кан расседлал ее и отпустил на волю. Потом вскочил в седло своей.
На востоке открывалась широкая долина, по дну которой протекал ручей. Повернув свою лошадь, Кан направился туда. Без сомнения, эта долина выведет его к перевалу или куда-то рядом с ним. В любом случае путь он держал верный.
Иглесиас лежал на земле, стараясь сделать глубокий выдох. Но выдохнул вместо воздуха кровь. Она хлынула изо рта, заструилась по шее, проливаясь на сосновые иглы.
Глава 60
В большой комнате стояла тишина. Дон Исидро сидел в своем кресле и смотрел во двор. Елена что-то вышивала, изредка поднимала голову и поглядывала на брата. Он редко разговаривал с ней, а сейчас и вовсе у него не было желания поддерживать беседу. Но вдруг он заговорил.
— Я вернусь в Испанию, — неожиданно произнес дон Исидро.
— Почему бы и нет?
— А ты?
— Я останусь. У меня здесь друзья, мне тут нравится.
В дверях появилась женщина и застыла в ожидании.
— Да? — подняла на нее глаза Елена.
— Есть новости, мадам. Сеньорита Лаурел встретилась с сеньором Верном. Они вместе возвращаются домой.
— Это и в самом деле приятное известие! — Елена никогда не спрашивала, как ее слуги узнают о событиях в городе. И не только в нем. Новости приходили окольными путями, передавались от одного человека к другому и иногда с такой скоростью, что в это трудно было поверить.
Женщина продолжала стоять, и Елена поинтересовалась.
— Что-то еще?
— Si, senora! Большой Человек умер.
Женщина исчезла в темноте, и в комнате повисла тишина. Наконец дон Исидро сдавленным голосом спросил:
— Она имела в виду Альфредо?
— Да, — коротко кивнула сестра.
— Интересно, как они узнали? Откуда они могли узнать? Я думал... я думал, что он давно мертв.
— Та женщина любила его. — Елена не ответила на его вопрос и подняла на брата глаза. — Они все знают, Исидро. Они всегда все знают. В больших домах не бывает секретов. Мы очень заблуждаемся, думая иначе.
Невидящими глазами дон Исидро посмотрел во двор. Все так напрасно! Так глупо! Если бы вернуться назад в пустыню, когда мальчик так храбро закричал ему вслед: «До свидания, дедушка!» Я мог бы заключить его в объятия и привести домой... Мысли последнее время то и дело туманились, и дон Исидро задремал. Елена встала, подошла к нему, укрыла одеялом.