Тридцать ночей с мужем горцем (ЛП), стр. 40
- Женщины считают это привлекательным?
- Да, в основном потому, что это считают привлекательным мужчины.
- Итак, ты сбривала свои волосы, потому что мужчины в твоем времени находят это привлекательным. Что они находят в этом хорошего? – Его голос звучал низко и мягко.
Кейт, как ни пыталась, не могла отвести взгляд. Глядя в его глаза, она с трудом подбирала слова.
- Гладкость. Потому что выбритые ноги гладкие, думаю, поэтому.
- Гладкие? – Вскинув бровь, он пристально смотрел на Кейт горящими голубыми глазами. Глазами, в которых, как ей казалось, она могла бы раствориться.
Кейт потянулась, взяла его ладонь и положила на свою ногу чуть выше колена. Потом, все еще удерживая его руку своей, провела ею по ноге вниз и обратно.
- Гладкие. Видишь?
Ее нога под ладонью Коннора горела огнем. Его пальцы сжали ее колено.
- Да, – было слышно, что дышал он с трудом, – а в твоем времени, многие из мужчин ощущали гладкость твоих ног?
Голос Коннора все еще звучал низко, но теперь он стал еще и более глубоким.
- Только если я позволяла им. – Кейтлин могла утонуть в этих глазах.
Он лениво, хищно улыбнулся и прищурился. Его рука начала скользить вверх по ноге, под подол рубашки. Он наклонился к Кейт и коснулся губами ее губ. Кейтлин утопала в ощущениях от прикосновений Коннора, и это было великолепно.
Руки девушки исследовали очертания его спины, в то время как он продолжал свое путешествие вверх по ноге, затем по бедру, добравшись до барьера ее кружевных трусиков. Его рука скользнула мимо них, выше к спине, прижимая Кейт к себе. Кейт обвила руками шею Коннора, стащив с его плеча килт, и, потянувшись, запустила пальцы в его мягкие волосы. Его язык настойчиво скользнул между ее уступчивых губ. Он исследовал ее рот, их языки переплелись.
Кейт хотела, чтобы этот момент длился вечно. Она хотела большего.
Коннор лег на нее, освобождая другую руку, чтобы та начала самостоятельное путешествие, но не прервал поцелуя, который поглощал тело и душу Кейтлин. Его рука прошлась по спине девушки, нежно обхватив ее голову. Поцелуй стал глубже. Другая рука, легко поглаживающая живот Кейт, поднималась все выше, пока не достигла груди.
Ее грудь пульсировала, требуя его прикосновений. Когда наконец Коннор стал поигрывать большим пальцем с ее соском, у Кейт перехватило дыхание. Она выгнулась, подставляя ему шею. Целуя, покусывая, пробуя, Коннор опускался вниз вдоль шеи, пока не наткнулся на шнуровку рубашки, надетой на Кейт.
Кейтлин хотела кричать, когда убрав руки с ее тела, он медленно, очень медленно ослаблял шнуровку, растягивая вырез до тех пор, пока у него в руке не оказался длинный шнурок.
Кейт упустила последовательность событий, которые произошли со шнурком, когда Коннор наклонился к глубокому, открытому вырезу рубашки, и его пальцы отвели ткань, что еще недавно остановила его. Волосы Коннора прошлись по ее груди, в то время как его теплый, влажный рот скользил по разгоряченной коже, пока наконец не добрался до груди, которую только что покинула его рука.
Он лизнул ее чувствительный сосок раз, другой. Коннор подул на влажную вершинку, вызывая волны желания, пронзившие самую ее суть. Его руки скользнули к талии Кейтлин, вновь наткнувшись на кружево надетого ею белья. Одна рука осталась на талии, пока другая продолжала опускаться вниз, прокладывая себе путь под ткань, замерла на мгновение на гладкой коже, а затем возобновила движение, остановившись лишь для того, чтоб погладить холмик завитков под пальцами.
Его рот сомкнулся на соске, осторожно всасывая его. Напряжение от желания сводило Кейтлин с ума. Она застонала и вновь выгнулась, предлагая всю себя его губам.
Та рука, что опустилась вниз, словно пронизывала центр ее жажды. Когда один палец переместился еще ниже, разделяя завитки, Кейт стала задыхаться, каждое нервное окончание ее тела ожило.
Его рука как будто посылала электрические разряды, расходящиеся лучами по всему ее телу. Кейтлин прижала его голову к своей груди и подалась навстречу руке, которой Коннор проник в нее.
- Боже, Коннор, пожалуйста, - стонала Кейтлин, не понимая, чего именно хочет от него, но знала лишь, что хотела большего, что хотела его так же сильно, как и он ее. Она чувствовала, как его возбужденный член прижимался к ее ноге.
Коннор затих. Его частое дыхание окатывало холодом ее разгоряченную кожу, и когда он скатился с нее, Кейт остро ощутила потерю. Открыв глаза, она обнаружила, что он внимательно смотрит на нее, пытаясь отдышаться.
Потом Коннор улыбнулся. Прекрасной, чарующей улыбкой, которая заставила ее вновь желать прикосновений этих губ.
- Ты сама красивая женщина, которая у меня была, милая Кейти. И если я сейчас не отступлю, то уже не смогу остановиться. А потом, утром, ты не захочешь выходить за меня. Но ты должна это сделать.
От этих слов у Кейтлин перехватило дыхание. Ей нечего было сказать. Если она откроет сейчас рот, то лишь затем, чтобы умолять его не останавливаться.
Коннор отстранился и встал. Присев рядом, подсунул одну руку ей под ноги, а другую под спину, сгреб Кейт в свои объятья и поднял. Не отрывая взгляда от девушки, он нес ее в спальню. Поднявшись по лестнице, он ногой распахнул дверь и подошел к кровати.
Коннор остановился, удерживая ее на руках, словно его решимость трещала по швам. А Кейтлин все еще не могла говорить, она едва дышала.
- Когда я верну тебя домой, и ты будешь вспоминать это время, знай, что для меня сопротивление твоему телу оказалось самым тяжелым испытанием. Я клялся защищать тебя, и именно это сейчас и делаю.
Затем Коннор нежно поцеловал ее в лоб и, положив на кровать, вышел, закрыв за собой дверь.
Кейтлин, дрожа, лежала в постели, уставившись в балдахин над головой, и чувствовала, как стук сердца сотрясает все тело.
Одно точно: она получила ответ на свой вопрос.
Что там говорил Джесси? Любовь придет, когда ты меньше всего ее ждешь. Что ж, Кейт уверена - здесь ее она не ждала. Не в этом времени. Не к мужчине, чья преданность долгу перевешивает все остальное.
Единственное, что она могла сказать: у этих жонглирующих магией Фейри либо очень плохо с чувством времени, либо потрясающе нездоровое чувство юмора.
Глава 20
Утро явило серое, дождливое небо. Не в силах уснуть, Кейт смотрела, как загорается рассвет. Хмурый вид за окном отражал ее внутреннее состояние.
Если прошлым вечером ей хотелось праздника, предсвадебной вечеринки, то это утро сложно было назвать как-то иначе, чем «праздник жалости к себе». Где-то на своем пути судьба определенно свернула не туда. Не то что бы Кейтлин ожидала определенных гарантий, но нынешние обстоятельства находились далеко за чертой «хуже не бывает».
Через пару часов она выйдет замуж за любимого мужчину. За того самого мужчину, который не любит и не полюбит ее в ответ. Ах да, он хочет ее, в этом она не сомневалась, но страсть и любовь – не одно и то же. Он все говорит о долге и чести, о том, что отошлет ее домой, как он напомнил ей вчера ночью... Коннор был честен с самого начала – у него нет желания связывать себя с женщиной. И, даже если она каким-то образом сможет примириться с этой ситуацией, согласится любить человека, который никогда не полюбит ее в ответ, все уже будет не важно - она никогда больше его не увидит.
Сев на край кровати, Кейт глубоко вздохнула. Некоторые дни не стоят того, чтобы вылезать из постели. По ее лицу скользнула улыбка, когда она вспомнила о футболке с очень сентиментальной надписью спереди, которую она надевала на ночь. Что бы подумал Коннор, если б увидел ее в той самой футболке? Та едва прикрывала ей попу.
Угли все еще тлели в камине, и Кейт смогла разворошить новое пламя. Она поставила свой котелок с водой греться и стала ждать. Ее металлический чайник остался в комнате Коннора, так что она бросила травы и мед прямо в чашку. Когда закипела вода, залила их ею, а остаток выплеснула в стоящий на столе тазик, из которого умывалась.