Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки, стр. 54
Тут Сашка как заревёт — все даже вздрогнули.
Когда заговорили про лес, Сашка вспомнил картину с Мальчиком-с-Пальчиком. Вспомнил, как дровосек завёл Мальчика-с-Пальчи-ка и его братьев в лес и оставил там одних. Вспомнил, как мальчики заблудились в лесу и попали к страшному людоеду в семивёрстных сапогах и с громадным ножом за поясом.
«И мы с Машей заблудимся», — подумал Сашка. И заревел.
— Ну, теперь и этот! — отец совсем растерялся. — Да объясни ты им, мать, про сто радостей. Ты умеешь.
— Хорошо, хорошо, иди. И примус зажги: сейчас обедать придём.
Отец схватил со стола коробку папирос и выбежал из комнаты. Мать обняла одной рукой Сашку, другой Машу и крепко прижала их к себе.
— Вам будет хорошо у дяди Миши, вот увидите. Он мой двоюродный брат. И он очень, очень добрый, очень хороший человек.
Раньше он был простым охотником. Жил в Сибири, промышлял зверя и хоть сам бедствовал, а мне посылал деньги, чтобы я могла получить образование.
Раз на него бросился подстреленный им лось, рассёк ему рогом губу и щёку и выбил передние зубы. Шрам от раны остался, и дядя Миша не очень красив с виду. Но когда вы познакомитесь с ним поближе, вы его полюбите.
— А теперь он охотится? — спросил Саша.
— Ну как же. После революции он много учился и теперь служит лесничим в одном глухом медвежьем углу Ленинградской области — в Зелёном Доле. Там очень много всяких зверей и птиц. Там будет весело жить, в Зелёном Доле.
Маша вздохнула:
— Вот если б ты с нами поехала…
— Осенью, может быть, и мы с папой приедем за вами. А летом будешь с тётей Акулиной, с дяди-Мишиной женой, ягоды собирать, грибы.
— А я буду охотиться с дядей Мишей, — сказал Сашка.
— Ну что же, наверное, дядя Миша будет брать тебя с собой в лес. Да уж папа-то знает: много радостей ждёт вас в лесу. Приеду за вами, а вы и уезжать не захотите оттуда.
— А буку-буку не забудешь привезти? — озабоченно спросила Маша.
— Мбуку-мбуку? Нет, конечно, не забуду. Да ещё какую смешную привезу — увидишь! Но пойдёмте-ка в столовую. Папа, наверно, не сумеет как следует накрыть на стол. Побежали!
И они все трое, обнявшись, пошли в столовую.
5. Дядя Маша
Уже до отъезда родителей осталось всего два дня. Отец с утра ушёл на службу — получать какие-то бумаги, а мать занялась укладкой чемоданов. Дети ей помогали.
В прихожей затрещал звонок.
— Вот уже папа вернулся, — сказала мать, — а мы ничего не успели сделать. Подите отворите ему.
Дети побежали в прихожую. Маша отвернула замок и отскочила назад: отец запрещал распахивать дверь, говорил, что можно простудиться.
За дверью послышалась возня. Но никто не вошёл. Дети удивлённо переглянулись.
Вдруг дверь сильно дёрнули снаружи, и в прихожую полезло что-то большое, чёрное, мохнатое.
Сашка хотел вскрикнуть и броситься назад к матери. Но сдержался и только схватил Машу за руку.
В прихожую ввалился громадный человек в чёрной мохнатой дохе до пят и с мешком в руке. Он повернулся и закрыл за собой дверь.
— Уф и аф! — раздался густой, хриплый голос из-под лохматой шапки. — Здорово, ребятишки!
От страха у детей язык и ноги отнялись.
Мохнатый человек очень смахивал на большого, грузного медведя, поднявшегося на задние лапы.
Он опустил мешок на пол, и мешок сейчас же зашевелился, подскочил и, переваливаясь, запрыгал в угол.
Мохнатый человек поднял руку — из широкого рукава дохи, как из дупла, выглянул серенький большеглазый зверёк. Пошевелил усами — и опять скрылся.
Дети не знали, что и думать.
Мохнатый человек между тем снял свою лохматую шапку, откинул воротник, распахнулся и скинул доху. Теперь уже не могло быть сомнений: на некрасивом, до самых глаз заросшем волосами лице человека, через губы и щеку, был широкий шрам.
— Мама! — крикнула Маша в комнаты. — Дядя Миша приехал.
— Правильно, племяшка! — прогремел дядя Миша. — А кошки у вас нет?
— Кошки нет, — удивлённо ответила Маша.
Дядя Миша вытащил из оттопырившегося кармана своей серой и тоже мохнатой толстовки маленькую деревянную клеточку и открыл дверцу. Из клетки выпорхнула красивенькая хохлатая птичка, стукнулась в окно и уселась на раму.
Тут в прихожую вбежала мать.
— Мишенька! — крикнула она и, подскочив, повисла у него на шее.
Дядя Миша подхватил её, как маленькую девочку, расцеловал и бережно опустил на пол.
— Поздоровались, дети? — спросила мать.
И уже без всякого страха Сашка и Маша кинулись обнимать ноги и живот мохнатого дяди: выше им было не достать.
— А в мешке у тебя кто? А в дохе? — сыпал вопросами Сашка.
— Дрробь и порох! — загрохотал, хохоча, дядя Миша. — Родной дядька им трын-трава, последнее дело! Зверьё важней, зверьё им подавай!
Большеглазый серенький зверёк, прятавшийся в дохе, оказался полетухой — удивительной летающей белочкой.
— Из гнезда взял, — говорил дядя Миша. — Совсем ручная. Так за мной и бегает.
Он осторожно взял своей толстой рукой серенького зверька и посадил его себе на грудь. Полетуха сейчас же взобралась к нему на плечо и спокойно сидела тут, как дядя Миша ни двигался.
А в мешке оказались два длинноухих косых: беляк и русак.
— Вот зверья привёз, — говорил дядя Миша. — В зоопарк ваша, пускай городские подивятся на наших лесных жихарок.
Красивенькую хохлатую птичку узнал Сашка сам: это был свиристель, хохлушка, весь дымчатый с тоненькими красными перышками-пальчиками на крыльях и в хвосте.
Мать повела дядю Мишу умываться и чай пить. В столовой дети залезли к нему на колени и забросали его вопросами про Зелёный Дол, про то, как они туда поедут и как будут там жить. Дядя Миша рассказывал про всё очень интересно, то и дело хохотал и тихонько хлопал детей по плечу своей толстой ручищей.
6. Про шатуна
Все уже кончили чай, и мать ушла в кухню, когда Сашка спросил:
— А медведи у тебя в Зелёном Доле есть?
— А как же, паря. Всякие жихарки есть и медвежишки есть. Да мелочь всё — муравейники да овсянники. Это молодые, которые муравьиные кучи разрывают или овсяное молочко сосут. Один только недавно объявился старик. Шатун. Этот опасный! Вот эдакий.
Дядя Миша спустил детей с колен, поднялся во весь свой громадный рост, ссутулился и стал загребать в воздухе ручищами у себя перед грудью. Совсем — медведь!
Маше и Сашке стало немножко не по себе. На всякий случай они отодвинулись к роялю — подальше от «шатуна».
— Он уже трёх коров задавил, — продолжал дядя Миша, опять опускаясь на стул. — Надо его кончить, конечно, да всё недосуг большую облаву устроить. А в берлогу он никак не ложится: шатается всю зиму, разное зверьё ловит, скот дерёт.
— И людей не боится? — спросила Маша.
— Какое там боится! Ванюшку чуть до смерти не напугал.
— Расскажи, дядя Миша, — попросил Сашка.
— А не боишься? — подмигнул дядя Миша.
— Ну, вот ещё!
— Дрробь и порох! Молодец, паря! Ну, так слушайте.
— Раз идёт Ванюшка к речке глушью. Глушь — это у нас так дальний лес зовётся. Там и в полдень всё равно сумерки: густой лес, старый. Захламощённый: пни, да кокоры, да бурелом — не продерёшься. Ванюшка у меня расторопный, как раз я его на этот участок и поставил, он там и живёт в сторожке.
И слышит Ванюшка: подкоренник трещит — пичужка такая махонькая, с орех, и хвостик торчком всегда. А голос — такая сила, не поверишь, что эдакая мелюзга раскричалась!
«Дай-ка посмотрю, на кого это он?» — Ванюшка думает. Да и пошёл к куче хвороста, где подкоренник трещит.
Ружьё у Ванюшки за плечами, да и пустое, а в руках два (мёртвых) зайца, застрелил в лесу.
Ванюшка подошёл к куче. Подкоренник — нырк! — и пропал в хворосте. Ванюшка ещё шаг шагнул, а из-за кучи шатун! На дыбы всплыл. — Тут дядя Миша плавно поднялся со стула, показывая, как всплыл на дыбы медведь. И опять ужасно как стал похож на настоящего медведя. — И идёт на Ванюшку… — Дядя Миша медленно, косолапя и раскачиваясь, двинулся к детям.