Каллаген, стр. 2
Первый выстрел угодил в лейтенанта. Пуля пробила ему грудь, и он, закашлявшись, упал на колени. Как по команде, солдаты, встав на одно колено, открыли ответный огонь.
Выстрелов больше не последовало. Мохавы исчезли.
— Достань мою флягу, — попросил Болдвин. — Черт побери, они пробили ее!
— Они попали и в мою, — отозвался Дэлавер. — Мне кажется, именно этого они и добивались.
Каллаген поднес к губам лейтенанта флягу с водой, но тот отмахнулся.
— Тебе пригодится это, Каллаген. Теперь командуешь ты.
Он протянул руку Дэлаверу.
— Сожалею. Я был не прав, что не послушал тебя.
Каллаген медленно осмотрелся, изучая местность. Он уже ничем не мог помочь лейтенанту. Даже если бы они находились на фронте, тот все равно бы умер: он знал это по цвету крови и пене на его губах. Пуля большого калибра прошла под левой рукой и пронзила легкие, разорвав артерию. Он знал, что лейтенант умрет, и лейтенант тоже это знал… И умер он быстро.
Дэлавер подполз к Каллагену.
— Мне кажется, они ушли. Они хотят уничтожить нас всех, но не желают терять никого из своих воинов.
— У нас четыре фляги и пять человек. Прежде всего нам понадобится вода.
Они перекатили тело своего офицера в песчаное углубление и присыпали его сверху. Каллаген постарался запомнить это место, и они снова тронулись в путь. Выстрелов слышно не было, индейцы не появлялись.
Теперь у Каллагена был револьвер лейтенанта и тридцать два патрона. Он взял также и его бумаги, деньги — все, что представляло какую-то ценность. Все это нужно вернуть на пост не только для того, чтобы передать родственникам лейтенанта, но и затем, чтобы в случае чего индейцы не смогли добраться до вещей лейтенанта.
Солнце взошло над горами, и они уже чувствовали на себе его жар. Каллаген мысленно определил расстояние до горы, куда они направлялись. Далеко, слишком далеко.
Теперь пошла твердая почва. Повсюду валялись булыжники размером с кулак; кустарник попадался чаще, но едва ли хоть один из них достигал колена.
Он шел впереди, стараясь идти легкими, размеренными шагами. Теперь рядом не было никакого укрытия ни для врага, ни для них самих.
Вдруг он заметил слева двух всадников, под одним из них он узнал собственную лошадь и выругался про себя. С другой стороны появились еще два всадника, но они даже не пытались приблизиться. Они не стреляли и держались на безопасном расстоянии, чтобы пуля не смогла их достать.
В десять часов Каллаген остановил своих людей. Они находились посреди открытой местности и валились с ног от усталости.
Он подозвал всех к себе.
— Видите те скалы? — спросил он. — Мы можем добраться к ним до полудня, укрыться там и переждать день.
Никто не сказал ни слова. Их лица выражали крайнюю -усталость. Крокер, раненый солдат, стоически переносил трудности. Каллаген подошел к нему.
— Не волнуйся, — сказал ему Крокер. — Когда вы туда доберетесь, я буду с вами.
Через несколько минут Каллаген поднял всех на ноги, и они снова пошли. Он держал курс прямо вперед, решив обогнуть скалы. Находясь не более чем в двухстах метрах от своих людей, он резко выкрикнул:
— Все в порядке, вперед беглым шагом!
Он знал, что они вот-вот не выдержат, упадут. Он также знал: если мохавы разгадают его замысел, они попытаются опередить его. Он мог надеяться только на то, что до последнего момента ложный маневр его движения обманет индейцев.
И они побежали. Для людей, чувствовавших себя полумертвыми от жары, изнуренных жаждой, они бежали вполне сносно. Каждый знал, что на карту поставлена жизнь, собственная жизнь, которую можно было спасти только так.
Раздались выстрелы, один из них споткнулся, попытался бежать вместе со всеми, но упал. Дэлавер чуть было не замедлил движение, но Каллаген подал знак рукой.
— В горы! — скомандовал он.
Быстро опустившись на одно колено, он прицелился во всадника и выстрелил. Мохав резко остановился, покачнулся в седле, лошадь рванулась назад, волоча его за собой. Другие тотчас развернули своих лошадей и умчались прочь. Каллаген подошел к упавшему: это был Болдвин, и он был мертв.
Освобождая его от патронов, винтовки и почти пустой фляги, Каллаген поднялся и молча пошел дальше. Остальные уже приближались к скалам, где можно было наконец укрыться.
Они обнаружили, что тенистых мест почти нет. Дэлавер отправился в другую сторону и занял позицию, которую наполовину закрывала тень и откуда можно было вести наблюдение. Крокер также подыскал удобное место для стрельбы. Пот струился по лицу Каллагена. Он удивлялся тому, что в его иссушенном солнцем теле еще оставалась какая-то влага. Его губы потрескались, а глаза болели. Он сунул в рот прохладную гальку, но от нее в пересохшем рту почти не прибавилось слюны. Когда они отдыхали, он внимательно присматривался к каждому. То, что они зашли так далеко, было просто чудо, но им предстояло идти дальше. Если они найдут воду возле Орлиной горы, как предполагал Дэлавер, то могут там переждать, восстановить свои силы и продолжить путь. Каллаген знал, что помощи ждать неоткуда, но надеялся, что индейцы этого не подозревают. Ни один солдат не будет их искать, и на всей обширной и бесполезной земле пустыни Мохава не сыщется ни единой души, которая могла бы сейчас выручить их из беды. В лагере Кэйди, когда они отправлялись патрулировать пустыню, надеясь ознакомиться с местностью, а не встретиться с врагом, остались капитан и четверо солдат. Единственное, что было у тех и чего не оставалось у Каллагена и выживших вместе с ним людей, — это вода, много воды.
Глава 2
Каллаген пересмотрел оставшиеся запасы, но это его не утешило. Организм каждого был явно обезвожен. Он знал эти признаки.
Никто не жаловался; им было не до этого. По воспаленной коже, затрудненному дыханию и бессоннице он мог судить о степени истощения. У Волша чесались руки и ноги, и несколько раз Каллаген видел, как тот трясет головой. Ноющая боль в конечностях, головокружение и тяжелое дыхание служили признаками того, что ему хуже, чем раненому. Дальше за этими симптомами последует исступление, распухший язык и глухота.
Если бы им только удалось завтра добраться до воды! Волш опустошил свою флягу, а потом сделал жест, будто собирается ее выбросить.
— Не делай этого, Волш, — посоветовал Каллаген. — Если мы доберемся завтра до воды, тебе она еще понадобится.
Волш моргнул, потом равнодушно пожал плечами, но флягу не выбросил.
Медленно тянулся день. Минуты казались часами, люди лежали, не шевелясь. Только один раз па все время один из них переполз в тень, а другой занял его место, поскольку для двоих тени не хватало. Вдруг вблизи резкий выстрел расколол скалу: это мохавы напомнили о себе — они здесь, они ждут.
На закате Каллаген поднял людей. Ему пришлось помочь Волшу подняться. Крокер с винтовкой под мышкой стоял, ожидая. Лицо его осунулось, но выражало решимость.
— Не волнуйся за меня, ирландец, — усмехнулся он. — Когда вы туда доберетесь, я буду с вами.
— Я делаю ставку на это.
Теперь они шли, немного отстав друг от друга, потому что при тусклом свете трудно было что-либо различить. Мохавы не стреляли.
Каллаген поднял голову, посмотрел на вершину горы и направился к ней. Впереди всюду возвышались горы, их было на самом деле не так уж много, но они сулили людям надежду.
Через час остановились. Открытое место, ничего вокруг, а перед ними — пространство, казавшееся широким и незащищенным.
Они продолжали путь. Казалось, скалы снова приближаются, ровная земля становится похожа на мелкое блюдце с испеченной почвой на донышке, где после случайного дождя должна была бы задержаться вода. По краю этой отмели кое-где торчали растения пустыни, и эти случайные кустарники, хотя и не могли служить надежным укрытием, но, по крайней мере, можно было надеяться, что люди тут не окажутся явной мишенью.
Дэлавер споткнулся и чуть не упал, но удержался благодаря своему ружью, что воткнулось в песок. Некоторое время он стоял покачиваясь.