На старой мельнице, стр. 6
У Митьки из рук выпала удочка и, не подхвати её незнакомец, уплыла бы к мельнице.
– А кто вам… сказал? – запинаясь, спросил он.
– Никто, – загадочно усмехнулся незнакомец. – Бог…
– И что я Наташку чернилами облил… Тоже знаете?
– Конечно.
– Так я ж нечаянно.
– Обижать ближнего, Митрий, грех, – сурово сказал рыбак. – Запомни: кто добро творит, тому бог сторицей отплатит.
– А Петьке-Огурцу я всё равно морду набью.
Подпрыгнул поплавок. Незнакомец ухватился за бородку, привстал с пенька.
– Бери, бери, милая… – пробормотал он.
«Милая» взяла. Рыбак, довольно улыбаясь, нанизал плотвицу на прут.
– Вы колдун? – с уважением спросил Митька.
– Нет… Я слуга господа-бога.
Митька искоса взглянул на него. Лицо у слуги господа-бога было серьёзное. Знать, не шутит.
– А-а… Вы поп! – догадался Митька. – А где вы богу молитесь? У нас ведь церкви нет.
– Не стоит город без святого, селение без праведника, – мудрено ответил незнакомец. – Молитва места не ищет… Не поп я, брат Митрий.
«Вон какие волосы длинные… – подумал Митька. – Поп».
Рыба перестала клевать. Облако закрыло солнце. Вода потемнела. Поплавки вздрогнули и тихонько поплыли вдоль берега. Это ветер вместе с водой погнал их к мельнице.
– Не клюёт. – Рыбак с сожалением положил удочку на траву.
– Вечером будет поклёвка, – сказал Митька и, поглядев сбоку на рыбака, спросил: – Вы здешний?
– В этих краях родился… – помолчав, не сразу ответил незнакомец.
– А потом уехали?
– Уехал, – сказал рыбак. Он вытащил из кармана перочинный ножик с четырьмя приборами, подбросил его на ладони.
– Нравится?..
– Хорошая вещь, – сказал Митька.
– Хочешь, подарю?
У Митьки сладко заныло сердце. Ведь врёт!
– Такие ножики не дарят.
– Бери, брат, – сказал незнакомец, – пользуйся… И ещё вот что, сбегай в сельмаг и купи побольше свечей. – Он достал из кармана пиджака деньги. – Вот тебе три рубля… Если спросят, куда так много, – скажи: у мамки поясницу ломит, парафином лечить велели…
– Куда вам столько? – удивился Митька.
– Много знать будешь, – скоро состаришься.
Митька разжал ладонь и посмотрел на нож. Хороший нож. Такого ни у кого из ребят нет.
– Пожалуйста. – Митька поднялся с травы. – Я могу воз свечей притащить… Были б деньги.
Бросил удочку в осоку, прихватил портфель и вышел на тропинку.
Незнакомец, пощипывая редкую бороду, посмотрел ему вслед и крикнул:
– Купи себе конфет… сто граммов!
Митька молча мотнул головой.
6. КТО СОТВОРИЛ ЗЕМЛЮ?
Домой мать пришла под утро. Не раздеваясь, сунулась на кровать, застланную цветастым лоскутным одеялом, и сразу заснула. А Митька не спал. Он лежал на русской печи и тоскливо смотрел в потолок. Мать то кричит на него, то сто раз подряд целует. «Крестись, – говорит, – не то умрёшь от руки господа-бога, как отец!» Ей говорят, его молния, а она… В книжке вычитала, что ли? Откуда она принесла эту толстую старую книгу в протёртом кожаном переплёте? По нескольку раз перечитывала каждую страницу. Прочитает, перевернёт и, наморщив лоб, губами шевелит.
Глаза у неё в этот момент становятся круглые и пустые. Нужно несколько раз её окликнуть, прежде чем отзовётся. Что это за книга?
Уходя из дома, мать убирала книгу в правый ящик комода. Митька свесился с печи и посмотрел на комод, – ключ торчит в скважине. Спрыгнул на пол и, озираясь на спящую мать, достал книгу. Тяжёлая. На толстом кожаном переплёте написано: «Библия». Митька раскрыл книгу и прочитал: «Первая книга Моисеева. Бытие. Глава первая. Вначале сотворил Бог небо и землю… И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы... И назвал свет днём, а тьму – ночью…»
«Чепуха какая-то, – подумал Митька. – Бог сотворил землю… Напишут ведь такое! Не бог землю создал, а сама она образовалась. И людей не бог создал, а от обезьяны они произошли…» Попробовал Митька дальше читать и совсем запутался. Какие-то непонятные уму-разуму слова написаны.
Маленький, взъерошенный стоял Митька посередине избы с тяжеленной библией в руках и точь-в-точь, как мать, морщил свой лоб.
– Ну и чепуха, – вслух сказал он.
– Это божья правда, сынок…
Митька вздрогнул и оглянулся: на кровати сидела мать и смотрела на него. И глаза у неё были круглые и пустые.
– Враньё тут, – ткнул в книгу пальцем Митька. – Ты не читай… Тут ни одного слова правды нет. И где ты достала эту… штуку?
– Митенька, – сказала мать, – не говори так. Бог не дремлет – всё слышит.
– Враньё! – упрямо сказал Митька и стал собираться в школу.
– Что так рано? – спросила мать. – Я ещё печку не топила.
Митька не стал дожидаться завтрака. Ему захотелось поскорее уйти из дому. В голове был ералаш. В большой толстой книге печатными буквами написано, что есть бог… И мать, и тётка Лиза, и дед Андрон – все говорят, что есть бог. А в школе говорят – нет никакого бога. И в учебниках печатными буквами написано, что бога нет и никогда не было. Бога выдумали первобытные люди.
– И зачем выдумали? – с досадой сказал Митька, спускаясь с крыльца.
Опять Митька географию не выучил. Упражнение переписал, примеры решил, а географию отложил на вечер.
Вечером захотелось попробовать, как режет ножик. Взял тонкое полено и стал вырезать Буратино. Увлёкся и совсем про географию забыл. А Вера Павловна обязательно вызовет. У кого двойка, – того она каждый урок спрашивает.
Вера Павловна спросила. Митька столбом встал и уставился на портрет знаменитого путешественника Миклухо-Маклая. На носу знаменитого путешественника сидела большая муха и чистила задними ножками крылья. «Интересно, если из резинки пульнуть, – попадёшь в муху или нет? – подумал Митька. – Промажешь. Больно далеко».
– В прошлый раз ты не ответил, кто обитает в тундре, – сухо проговорила Вера Павловна. – Надеюсь, теперь ты знаешь?
Митька продолжал пристально смотреть на портрет. Муха перебралась с носа на лоб и засуетилась, забегала.
– Итак, расскажи о растительном и животном мире тундры.
Митька слышал, как за его спиной шептались ребята, слышал, как что-то бубнил Огурец, и снова непонятная злость поднималась в нём. Он толком не мог разобраться, что и кто его возмущает. Ведь виноват сам. Почему не выучил уроки? Знал, что Верушка спросит!
– Нет в тундре никакого мира, – сказал Митька. – Там один лёд… и мох-лишайник.
– Ты не читал учебник? – спросила учительница.
И тут Митька ни с того ни с сего брякнул:
– А чего его читать? В учебниках всё наврано… Бог создал тундру и зверей тоже.
Ребята засмеялись. Учительница тоже засмеялась. У неё не только щёки, даже шея покраснела от смеха.
– Ну знаешь… это… это уже слишком, – сказала она. – Не притворяйся, Митя; ведь ты сам понимаешь, что говоришь чушь… Бог остался в сознании тёмных людей. Бог – это пережиток.
Это верно. Митька знал, что несёт чепуху. Лешего и водяного он ещё побаивался и к вечеру немного верил в их существование, но в бога он не верил. Однако, сорвавшись с узды, уже не мог остановиться.
– Пережиток, говорите, а вот землю сотворил, – сказал Митька. – И день сотворил и ночь… И тундру! Я сам читал про это.
В классе засмеялись ещё громче, захлопали крышками парт, застучали ногами.
– Лесник-то наш в бога верит!
– Перекрестись, Лесник!
– Аминь, Лесник!
Митька стоял, упрямо нагнув голову, и заталкивал промокашку в чернильницу. Он видел смеющиеся лица ребят, Веру Павловну, которая старалась придать своему лицу серьёзное выражение, но из этого ничего не получалось. Видел светлые изумлённые Стёпкины глаза. Он один не смеялся и ничего не говорил. И Митьке вдруг захотелось удрать из класса. Удрать, куда глаза глядят…
– Садись, – сказала Вера Павловна. – Не понимаю, что с тобой. Кто же всё-таки расскажет про лесотундру?..