К далеким голубым горам, стр. 31

— Да.

Я посмотрел на облака, низко нависшие над горизонтом, и кивнул головой, указывая на них.

— А что ты о них скажешь, Джейго?

— Капитан… — его голос чуть дрогнул, — лучше нам идти к земле. Это не обыкновенное облако.

— Вызови людей наверх и прибавь парусов. Поставь на руль хорошего парня, потому что нам придется выискивать проход через Внешние Банки.

Взяв подзорную трубу, я принялся разглядывать облако. Оно как будто не приближалось и не удалялось. Небо вверху было синее, красивое, но белые облака — может быть, туман, — лежали низко над самой поверхностью моря; стоит оказаться в таком облаке, и мы не будем в состоянии двинуться ни на север, ни на юг, ни на восток, ни на запад.

Облако висело на одном месте, медленно светлея по мере того, как поднималось солнце. Я думал: как легко начинает человек верить, когда разум его подготовлен!

Это ведь всего лишь облако — сгусток тумана, который рассеется с приходом дня.

Но оно не рассеивалось.

Ветер был слабый, и мы двигались медленно. Я снова взглянул на облако, и теперь мне показалось, что оно ближе. Джейго смотрел на него не отрываясь и был явно напуган. В трубу я разглядел четкую темную линию. Земля!

— Да, — сказал Джейго, — но не слишком скоро.

На палубу вышла Лила, подошла к борту и посмотрела назад, за корму. Пока она там стояла, туман как будто поредел в середине и мы словно бы разглядели остров.

Мираж? На моей карте здесь не было обозначено никакого острова. Внезапно он проступил отчетливее. Что это там, дома? Храмы? Я подошел к кормовому релингу и присмотрелся.

— Видите, капитан? — сказал Джейго. — Видите? Смотреть смотрите, только никогда не заговаривайте об этом, а то люди подумают, что вы рехнулись, как всегда про меня думают. Глядите, там что-то двигается? Вы видите?

Я действительно видел — или думал, что вижу. Я навел туда подзорную трубу, и фигуры словно прыгнули ко мне. Люди, мужчины и женщины, все в странных нарядах… и храмы, каких я никогда прежде не видел…

— Капитан, — это заговорил Тилли, — мы приближаемся к берегу. Там вон как будто открывается проход.

Пересилив себя, я оторвал глаз от трубы и посмотрел в сторону берега. Длинный белый пляж, сверкающий на солнце, песчаный берег, протянувшийся на юг и на север, сколько глаза глядят… и в самом деле, там, кажется, проход.

— Джейго! — позвал я. Он не повернулся, и я окликнул его порезче: — Джейго!

— Есть, есть!

Указав на проход, я спросил:

— Ты эту протоку знаешь?

— Знаю. Она в общем-то мелкая, но с лотом мы туда пройдем.

Он тут же оглянулся через плечо, и я тоже. Окно в тумане закрылось, туман редел, волшебное видение таинственного города исчезло.

Что это было — мираж? На миг мне показалось, что мы заглянули в иной мир, как будто через волшебное окно или дверь.

Может, это туда ушли пропавшие корабли? Через эту дверь? В мираж?

Глава четырнадцатая

Осторожно, промеряя перед собой глубину лотом, я ввел флейт в проливчик между песчаными островами, оставив лишь столько парусов, чтобы корабль слушался руля. Если судно сядет тут на мель и поднимется шторм, мы окажемся отданы на милость волнам и ветру, и то, что последует, может похоронить все мои большие надежды. Так что мне хотелось, чтоб мы, если уж суждено нам сесть на мель, не врезались в нее сходу, — тогда будет легче сняться.

Спустив шлюпку, мы выслали ее вперед и так нашли путь через проливчик и дальше, на глубину, где снова подняли шлюпку на борт. Вспомнив, как я однажды повстречался здесь с моим врагом Бардлом, я велел приготовить две пушки и выставил к ним канониров.

Синего, самого остроглазого, я отправил наверх, в бочку, высматривать корабли, дикарей или любой дымок, который может выдать присутствие людей на берегу.

Теперь, когда мы оказались так близко к цели, Лила примолкла, глаза у нее расширились от опасений — она боялась, что ее хозяйка утонула, была убита или погибла как-то иначе. Я нахмурился от этой мысли и постарался сдержать собственные страхи — я-то лучше нее знал, какие опасности может таить эта земля.

Я вызвал к себе на ют Джона Тилли и велел ему отправить людей вниз — не всех сразу, а по двое, — чтоб вооружились абордажными саблями; кроме того, я приказал зарядить мушкеты и поставить их в стойки, удобно расположенные за дверью главной каюты — пусть будут наготове под рукой.

Встревоженный, я вышагивал по кормовой палубе. Я и сам вооружился шпагой и парой пистолетов, но думал я не об оружии, ибо оно было, по сути, лишь мерой предосторожности. Капитан Темпани — отличный моряк, команда у него хорошая… но что, если его, допустим, перехватил и вынудил вернуться королевский фрегат — из-за связи со мной?

Что, если его корабль захватили пираты? Или он попал в шторм?

С каждым часом беспокойство мое нарастало, а корабля все еще не было видно.

Стемнело, и мы, чтобы не рисковать, стали на якорь, дожидаясь рассвета.

Корабль должен быть здесь, но, если память мне не изменяет, в эти два пролива впадают четыре большие реки и множество речек и ручьев поменьше. Никто не считал, сколько тут бухточек и заливчиков, где может отстаиваться судно. Я пытался думать о бесчисленных причинах, которые могли помешать нам найти его, и все они были вполне реальны, но успокоения это занятие мне не приносило.

Я стоял в одиночестве у релинга, глядя в сторону берега. Беспокойный, не в состоянии — и не желая — спать, я сказал Тилли, чтоб дал команде отдохнуть, а я, когда соберусь ложиться, разбужу кого-нибудь, чтоб занял мое место на вахте.

Я услышал шаги и обернулся. Это была Лила. Она подошла к релингу и остановилась рядом со мной.

— Мы найдем ее?

— Думаю, да. Если она здесь, мы ее найдем.

— Большая страна. Я и вообразить не могла, что она такая огромная и такая пустая.

— Здесь есть индейцы… Их много. — Я помолчал. — Не столько, конечно, как народу в Англии. Они ведут такой образ жизни — в основном охота и собирание ягод, корней и орехов, — что им требуется большая территория, чтобы обеспечить несколько человек.

— Они не сажают растений?

— Некоторые племена сажают. Выращивают зерно — маис — и еще кое-что. Но в основном они живут охотой, рыбной ловлей и собирательством, а потому время от времени кочуют, переходят на новые места, где можно найти больше дичи и больше пищи.

— Наш приход изменит их жизнь, я думаю.

— Не знаю, Лила. Может, и так. Да, я считаю, что изменит — и, возможно, не к лучшему. Их образ жизни — не наш, и верования отличаются от наших. Мы узнаем от них многое об этой земле, а они будут учиться у нас, но я не уверен, что то, чему они научатся, пойдет им на пользу.

Твердо я знаю одно — что это неизбежно. Если не мы, так появится кто-то другой, а изменения всегда трудны — и всегда вызывают сопротивление, так мне кажется. Никакой народ не может долго оставаться в изоляции, а туда, где есть земля, всегда придут люди, такова их натура — как у зверей, растений, у всего живого.

С начала времен люди перемещались по этому миру, и нам нравится считать, что это — проявление нашей личной воли, что мы делаем так по собственному желанию; может, так оно и есть — но разве не может быть, что нас несут течения, упрятанные в нашей натуре? Течения, которым мы не в силах сопротивляться?

Бывало, переселялись целые племена и народы, внезапно, но всегда находя какие-то на то объяснения. Но разве не бывало, что объяснения эти находили уже потом? Откуда нам знать, что мы совершаем эти переселения по собственной воле?

Людям нравится верить, что они свободны от влияния природы, от тех побуждений, которые гонят животных и расселяют растения, но повсюду, где есть свободное место, рано или поздно появляются люди и занимают его.

Сами индейцы переселяются, вытесняемые другими индейцами. Я слышал об этом в первое свое путешествие сюда… И это неизбежно.

Еще долго после того, как Лила ушла спать, я мерил шагами палубу, бродя от носа к корме, напряженно высматривая любой движущийся предмет на темной воде. В конце концов я разбудил одного матроса — ньюфаундлендца, о котором я знал лишь то, что его зовут Льюк, — и оставил на вахте.