Джубал Сэкетт, стр. 58

А где Пайзано? Он бродил совершенно свободно, но держался поблизости.

Медленно ползло время. Я ходил от окна к окну, глядя в ночь. Огня не зажигал.

Луна еще не взошла. В призрачном свете звезд я видел из высокого окна часть луга за частоколом.

Вдруг мой взгляд задержался на краю кустарника. Движение? Или обман зрения? А может, просто шевельнулся лист?

Взяв лук, я приготовился.

Вот! Еще движение!

Кто-то осторожно подбирался к форту. Зверь или человек?

Быстрый топот ног по траве, потом еще. По крайней мере двое. Совсем рядом с оградой. Я взял стрелу и вставил ее в лук.

Над кольями показалась голова. Я ждал. Затем возник темный силуэт — плечи, грудь. Когда нападавший перекинул через ограду ногу, я выстрелил.

В тишине я услышал звук стрелы, глухой вскрик и удар упавшего тела. Человек оказался во дворе, и я видел его, распростертого, в двадцати шагах от себя. Но был ли он мертв? Или хотя бы тяжело ранен? А вдруг он неожиданно поднимется и бросится к воротам, чтобы открыть их и впустить остальных?

Он зашевелился, и я выпустил вторую стрелу.

И тут услышал, как они подходят. Их было много, а я один.

Глава 34

Мои глаза привыкли к темноте. Я знал каждую тень внутри форта и поблизости от него. Сидя в укрытии, я не мог выиграть этот бой. Я взял с собой копье, пистолеты и нож и спустился во двор. Они уже перелезали через стену. «Гостей» оказалось трое. Первого я встретил ударом копья. Он заметил копье слишком поздно, не сумел удержаться и упал прямо на острие, выбив оружие у меня из рук.

Как раз в этот момент я услышал шорох мокасин у себя за спиной, повернулся, и нанес сильный удар ножом. И тут же оказался лицом к лицу с двумя мужчинами. Один из них направил на меня копье. На Стреляющем ручье мне приходилось подолгу фехтовать с отцом и с другими, поэтому я мгновенно отвел ножом острие копья и нанес удар. Человек пошатнулся. Пока мы сражались, другой прорвался к воротам и уже вынимал засов.

Я рванулся к нему, но было уже поздно. Ворота распахнулись — появился всадник! Я выхватил пистолет, выстрелил и опустил вниз, чтобы перезарядить оружие.

Думаю, что их остановил не столько выстрел, сколько наличие огнестрельного оружия.

Своим выстрелом я убил всадника, да иначе и быть не могло: он находился в десяти футах от меня, а мой пистолет имел длинный ствол. Седок упал, а лошадь, зацокав копытами по вымощенному камнями двору, повернула и выбежала за ограду.

Неожиданный выстрел остановил атаку. Я быстро закрыл ворота и задвинул засов, сердце мое отчаянно билось.

Нападавшие, безусловно, были храбрыми воинами, но они не ожидали встретиться с огнестрельным оружием и потеряли двух человек…

Двух?!

Через стену перелезли трое. Одного я пронзил копьем, другого убил ножом. А где же третий, который открыл ворота?

Где он?

Пистолет вернулся в чехол. Выхватывая его в пылу сражения, я выронил нож. Присев на корточки, ощупал землю.

А, вот он! Что делать теперь?

Я был уверен, что неподалеку спрятался враг, который выжидает момент, чтобы убить меня. Наверное, это индеец, один из отряда Гомеса.

Он где-то здесь, в темноте.

На земле не двигаясь лежали трое, включая всадника, в которого я стрелял. Но где же еще один? Если они снова нападут, то я встречусь с ними лицом к лицу, а он ударит сзади.

О чем думали те, за оградой? Они не могли знать, что форт защищает один воин, но то, что им пришлось потерять трех или четырех человек ни у кого не оставляло сомнений. И это были большие потери, но Гомес ценил только свою жизнь, остальных же презирал.

Поджечь форт?

Возможно, он собирался так поступить, но не знал, что Ичакоми нет в крепости и не хотел рисковать жизнью своего трофея.

Притаившись, я рассматривал черные неподвижные тени. Совсем рядом, в теле лежавшего индейца, мое копье, надо вытащить его.

Где же прятался мой враг? Мне была известна каждая тень, каждый укромный уголок, и я проверял их все, стараясь не забыть ни одного.

Минуты тянулись, мои глаза изучали тени. Где же он? Может, прячется за углом дома? Или попал внутрь? Может, он собирается поджечь его или откроет ворота, когда я отвлекусь?

На секунду я ощутил острое чувство паники. Если форт сгорит, нам ни за что не удастся отстроиться вновь до того, как выпадет снег. От одной этой мысли я едва не пошевелился, но вовремя вспомнил, что мой враг высматривает меня так же, как я его. Опыт подсказывал, что в такой ситуации, кто первым шевельнется, тот первым погибнет.

Как там Ичакоми? Что, если они обнаружили пещеру, в которой мы спрятали женщин? Вдруг именно сейчас они увозят мою жену? Я прислушался, но не услышал ни звука.

Если на этот раз все обойдется благополучно, надо начать рыть подземный ход из форта к той пещере. А может, один из ходов пещеры, который мы еще не исследовали, как раз и идет в направлении форта. Мой отец рассказывал, что в старину все замки имели секретные подземные ходы, куда их владельцы скрывались и откуда, в случае осады, получали подмогу.

Снаружи послышался какой-то шум, движение. Что там происходит?

Уж не собрались ли они напасть сразу с нескольких сторон? Взобраться по веревкам, переброшенным через ограду? Или взорвать ворота? Применить лестницы? Или просто перебраться, становясь друг другу на плечи?

Медленно тянулось время. Где сейчас Кеокотаа? Может, его схватили? Я отвергал этот вариант. Кеокотаа в лесу — призрак, тень в ночи. Из всех, кого я знал, никто не умел передвигаться так бесшумно. И я чувствовал, что он где-то неподалеку.

Гомес, вероятно, решал, что ему делать дальше. Он искал Коми если не для себя, то для кого-то в качестве подарка, и за это ему, возможно, посулили повышение в чине.

Зимой ему страшно повезло, он все-таки благополучно вернулся домой, что само по себе выглядело в глазах его командиров немалым достижением. Он «подкопался» под Диего и получил отряд, которым тот командовал. Отступится ли Гомес теперь? Нет, такие не отказываются легко от своих планов.

Сейчас он, вероятно, осмысливал происшедшее и то, что ему удалось разглядеть, когда открылись ворота нашего форта.

Он может догадаться, что я один или все равно что один.

Он знал, что у нас по меньшей мере три женщины.

Его индейцы наверняка шныряли вокруг, наблюдая за нами, да и сам он, побывав в наших пещерах, видел подругу Кеокотаа и женщину из племени понка.

Он хитер и упрям. Как же обмануть его?

Вдоль ограды двигался всадник. Вот он остановился, и я услышал тихий, доверительный голос Гомеса.

— Я знаю, ты слышишь меня, Сэкетт. Отдай мне индейскую девушку, и я уйду. Ты сможешь делать все что угодно. Я могу даже походатайствовать за тебя и достать разрешение на торговлю. Все, что мне нужно, — это индейская девушка. — Он помолчал и, не получив ответа, разозлился. — Не будь дураком! Чего стоит какая-то ничтожная индейская девчонка? Да их кругом десятки — бери сколько хочешь! Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы умереть за нее?

Я не собирался отвечать ему, чтобы не выдать свое местонахождение.

Он ждал, затем заорал:

— Ты, идиот! Еще немного, и я посажу тебя на муравейник!

Атаковать прямо он, видно, не отваживался. Дважды потерпев поражение и потеряв столько людей, он вынужден был сдерживаться, понимая, что его положение становится рискованным. Возвратиться в Санта-Фе с пустыми руками испанец не мог. Злоба и нетерпение Гомеса стоили его подчиненным жизни, и теперь он жаждал победы любой ценой. Поражением не преминут воспользоваться его враги в Санта-Фе.

Мне очень захотелось оказаться рядом с Кеокотаа, наблюдать за происходящим и свободно двигаться. Я же наблюдал только за движением теней в темноте, ничего не предпринимая, потому что не смел даже шелохнуться. Как вооружен мой невидимый враг? Луком и стрелой? Копьем? Ножом? Если у него только нож, это еще не так опасно, но если лук или копье, то он непременно воспользуется ими и на коротком расстоянии вряд ли промахнется.