Южная звезда (с иллюстрациями), стр. 25
— Матакит честный человек, я могу за него поручиться! — воскликнула мисс Уоткинс, готовая защитить слугу Сиприена.
— Э, да что ты о нем знаешь? — возразил Джон Уоткинс.— Конечно, он вполне мог наложить лапу на «Южную Звезду»!
— Он не мог уйти далеко! — заявил полицейский офицер.— Мы в момент обыщем его! И если алмаз у него, он получит столько ударов кнута, сколько в алмазе каратов, и если не умрет, то после четыреста тридцать второго будет повешен!
Мисс Уоткинс дрожала от страха. Все эти полудикие люди разразились аплодисментами в ответ на бравое заверение полицейского офицера. Но как удержать столь грубые натуры, не ведающие ни угрызений совести, ни сострадания?
Минутой позже мистер Уоткинс и его гости собрались возле хижины Матакита и взломали дверь.
Матакита в хижине уже не было, и напрасно они прождали его весь остаток ночи. Не вернулся негр и на следующее утро, так что оставалось признать, что из Вандергаарт-Копье он исчез.
Глава XII
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ОТЪЕЗДУ
На следующее утро, когда Сиприен Мэрэ узнал, что произошло накануне во время пиршества, его первым порывом было заявить протест против тяжкого обвинения, жертвой которого оказался его слуга. Вполне разделяя сомнения Алисы, он не мог допустить, что Матакит решился бы на подобную кражу. Инженер и на самом деле скорее заподозрил бы в краже Аннибала Панталаччи, господина Фриделя, Натана или кого другого из тех, за кого, как ему казалось, ручаться было нельзя. И в то же время казалось маловероятным, чтоб на такое преступление пошел кто-нибудь из европейцев. Для всех тех, кто не знал тайны происхождения камня, «Южная Звезда» являлась природным алмазом, а тем самым имела такую ценность, что сбыть ее с рук было не так-то просто.
— И все-таки,— убеждал себя Сиприен,— невозможно, чтобы это сделал Матакит!
Но тут ему вспомнились собственные сомнения по поводу нескольких мелких краж, в которых он уличил кафра. Невзирая на все увещевания своего хозяина, негр, следуя своей натуре,— очень широкой в вопросе «твое и мое»,— так и не смог отделаться от своих предосудительных привычек. Правда, кражи касались вещей, не имевших большой ценности; но в конце концов и их могло оказаться достаточно для такого числа судимостей, какое не делало чести означенному Матакиту! К тому же вероятность вины подсказывает сам факт присутствия кафра в пиршественном зале, когда алмаз исчез словно по мановению волшебной палочки; далее — то странное обстоятельство, что Матакит в ту же ночь покинул страну.
Сиприен, решительно отказывавшийся поверить в виновность своего слуги, все утро тщетно ждал его возвращения — слуга не появился. Более того, было установлено, что мешок с его пожитками — предметами, необходимыми для человека, собравшегося пуститься в путь через полупустынные земли Южной Африки,— из хижины исчез. Тем самым места для сомнений не оставалось. Часов около десяти месье Мэрэ, куда более опечаленный поведением Матакита, чем потерей алмаза, отправился на ферму Джона Уоткинса.
Там он застал самый разгар совещания, на котором присутствовали сам фермер, Аннибал Панталаччи, Джеймс Хилтон и Фридель. В момент его появления Алиса, заметившая, как он подходил, тоже вошла в зал, где ее отец и трое завсегдатаев шумно обсуждали, что следует предпринять для возвращения украденного алмаза.
— За этим Матакитом надо устроить погоню! — кричал Джон Уоткинс вне себя от ярости.— Пусть его изловят, и если алмаза при нем не окажется, то придется вскрыть ему живот — посмотреть, не проглотил ли он камень! Ах, дочка, как хорошо ты сделала, рассказав нам вчера свою историю! Пусть обыщут даже внутренности этого мерзавца!
— Но позвольте,— начал Сиприен,— чтобы съесть минерал таких размеров, Матакиту потребовался бы желудок страуса!
— А разве желудок кафра не на все способен, месье Мэрэ? — возмутился Джон Уоткинс.— И неужто вы находите приличным насмешничать в такой момент и по такому поводу?
— Я вовсе не смеюсь, месье Уоткинс! — вполне серьезно отвечал Сиприен.— Однако если я и сожалею об этом алмазе, то лишь потому, что вы позволили мне предложить его мадемуазель Алисе…
— И я благодарна вам за него, месье Сиприен,— вступила в разговор мисс Уоткинс,— как если бы он по-прежнему принадлежал мне!
— Вот он — женский ум! — воскликнул фермер.— Говорить о признательности так, будто алмаз, не имеющий себе равных в целом мире, все еще ее собственность!…
— И в самом деле — это не совсем одно и то же! — заметил Джеймс Хилтон.
— О! Совсем не одно и то же! — уточнил Фридель.
— Напротив, это совершенно одно и то же,— возразил Сиприен,— если учесть, что, получив один алмаз, я, конечно, сумею получить и еще!
— Послушайте, месье инженер,— заговорил Аннибал Панталаччи тоном, в котором слышалась мрачная угроза в адрес молодого человека,— по-моему, вам лучше не повторять ваш эксперимент… в интересах Грикваленда… да и ваших собственных гоже!
— Неужели, сударь? — возразил Сиприен.— А я считаю, что мне незачем спрашивать вашего позволения на этот счет!
— Э, а ведь об этом и впрямь пора поговорить! — воскликнул мистер Уоткинс.— Что, месье Мэрэ и в самом деле уверен в успехе новой попытки? И второй алмаз, полученный в его приборе, будет обладать цветом, весом и стоимостью первого? Может ли он вообще ручаться, что сумеет создать второй камень, пусть даже гораздо более низкой стоимости? Осмелится ли он, даже после первого успеха, утверждать, что все это не дело случая?
Замечание Джона Уоткинса прозвучало слишком здраво, чтобы не отрезвить молодого инженера. К тому же в нем содержались многие доводы, которые он сам себе приводил. Бесспорно, его эксперимент находил убедительное объяснение, если иметь в виду данные современной химии; но не было ли это в значительной мере делом случая? И, начиная заново, мог ли он быть уверен, что и во второй раз добьется успеха? В этих условиях представлялось важным любой ценой настичь вора — и, что еще полезнее, найти украденную вещь.
— Между прочим, так и не нашлось каких-нибудь следов Матакита? — спросил Джон Уоткинс.
— Никаких,— ответил Сиприен.
— А все ли окрестности лагеря обыскали?
— Да, и очень тщательно! — ответил Фридель.— Мерзавец исчез, причем скорее всего ночью, и очень трудно, если вообще возможно, установить, в какую сторону он подался!
— А офицер полиции уже обыскал его хижину? — продолжал фермер.
— Да,— ответил Сиприен,— и не обнаружил ничего, что могло бы навести его на след беглеца.
— Черт возьми! — воскликнул мистер Уоткинс.— Я готов отдать полторы тысячи фунтов, лишь бы его поймали!
— Я могу это понять, месье Уоткинс! — сказал Аннибал Панталаччи.— Но очень боюсь, что нам никогда не найти ни вашего алмаза, ни того, кто его похитил!
— Это почему?
— Потому что,— продолжал Аннибал Панталаччи,— Матакит не будет настолько глуп, чтобы останавливаться на полдороге! Он переправится через Лимпопо, углубится в пустыню, доберется до Замбези или до озера Танганьика, а если потребуется, то и до бушменов!
«Не говорит ли все это хитрый неаполитанец с какой-нибудь задней мыслью? Не хочет ли он попросту помешать Уоткинсу отправиться в погоню за Матакитом и оставить это предприятие для себя?» — спрашивал себя Сиприен, наблюдая за неаполитанцем.
Однако мистер Уоткинс не был человеком, готовым бросить начатую партию под тем предлогом, что ее трудно довести до конца. Он и впрямь пожертвовал бы всем своим состоянием, лишь бы вновь стать владельцем необыкновенного камня, и через открытое окно его взгляд, сверкавший яростью и нетерпением, устремлялся к зеленеющим берегам Вааля, словно в надежде обнаружить на их кромке искомого беглеца!
— Нет,— воскликнул он,— так дело не пойдет! Мне нужен мой алмаз! Этого негодяя надо поймать! Эх, если бы не моя подагра, дело бы скоро сделалось, ручаюсь!