Цезарь Каскабель (иллюстр.), стр. 60

— Какой хорошенький олешек! — закричал Сандр.

— О! Неужели ты убил оленя? — с упреком спросила Наполеона старшего брата. — Зачем?

— Чтобы съесть, сестричка!

— Но ведь я их так люблю!

— Ну, раз уж ты их так любишь, — продолжал дразнить Сандр, — то надо устроить пир на весь мир!

— Успокойся, малышка! — сказал господин Серж. — Этот зверь вовсе не олень.

— А кто же? — спросила Наполеона.

— Аргали, горный баран [177].

Господин Серж не ошибся; зимой аргали живут в горах, а летом спускаются на равнины; в действительности они всего-навсего бараны, но очень крупных размеров.

— Ну что, Корнелия, — обрадовался господин Каскабель, — раз уж в твоем распоряжении оказался баран, то ты обязана угостить нас бараньими котлетками!

Сказано — сделано; а так как мясо аргали очень изысканное, то весьма вероятно, этим вечером и желудок Цезаря Каскабеля принял немного лишнего, хотя это и противоречило правилам его достойной профессии.

На следующее утро начался длинный нудный переход через почти пустынную страну, раскинувшуюся между Енисеем и Обью. Стойбища остяков попадались все реже, еще реже встречались группки кочевников, уходившие на восток. Впрочем, у господина Сержа имелись весьма веские причины идти по наименее населенным местам уезда. Он старался обойти город Березов [178], расположенный неподалеку от левого берега Оби.

Обрамленный величавым кедровым лесом, город живописно взбирается на крутые холмы, над которыми возвышаются две колокольни. У ног его двухсот домов плещутся воды Сосьвы, которую непрерывно бороздят лодки и торговые суда. Березов является центром оживленного рынка, где продаются и покупаются все товары и изделия северной Сибири.

Конечно, прибытие «Прекрасной Колесницы» не прошло бы незамеченным для любопытной публики, и жандармы не преминули бы присмотреться поближе к семейству Каскабель. Поэтому стоило обогнуть Березов и даже Березовский уезд. Фараоны они везде фараоны; а если уж полицейские функции исполняют казаки, то лучше и близко к ним не подходить.

Но Ортик и Киршев прекрасно поняли, что господину Сержу нежелательно показываться в Березове, и утвердились в своем подозрении, что этот русский хочет тайно вернуться в Россию.

Во вторую неделю июня курс слегка отклонился от прямой, чтобы обогнуть с севера Березовский уезд. Впрочем, это удлинило дорогу не больше, чем на дюжину лье, и шестнадцатого июня маленький караван, пройдя немного вдоль большой реки, остановился на ее правом берегу.

То была великая река Обь.

«Прекрасная Колесница» прошла сто восемьдесят лье от бассейна реки Пур. Теперь оставалась всего сотня лье до вожделенной границы Европы. Очень скоро Уральский хребет, который возвышается между двумя частями света, закроет западный горизонт.

Глава X

ОТ ОБИ ДО УРАЛА

Обь — мощная река, протяженностью в четыре тысячи пятьсот километров; она впитывает в себя полноводные притоки как с запада, с Уральских гор, так и с востока: площадь ее бассейна составляет не меньше трехсот тридцати миллионов гектаров [179].

С точки зрения географии Обь стала бы естественным рубежом между Европой и Азией, если бы чуть западнее ее течения не возвышались Уральские горы. Севернее шестидесятого градуса река и хребет идут на север параллельно [180]. И когда Обь впадает в обширный Обский залив [181], Урал утопает своими последними отрогами в глубинах Карского моря.

Господин Серж и его спутники вышли на берег; перед ними раскинулась широкая река с многочисленными островками, утопавшими в щедрой тени ив. Под крутым обрывом водные растения покачивали острыми клинками листьев с султанами только что распустившихся цветов. Несколько лодок проплывали вверх и вниз по прозрачным холодным водам, очищенным горным фильтром, где они появились на свет.

На реке существовало регулярное лодочное сообщение, и «Прекрасная Колесница», без хлопот переправившись на левый берег, подошла к городку Мужи [182].

По сути, Мужи — всего-навсего деревушка; здесь не было казачьих постов, которые могли бы угрожать графу Наркину. Тем не менее следовало соблюсти все формальности, так как путники уже приближались к Уралу, где русские власти проверяли документы всех, кто шел с востока. Поэтому господин Каскабель решил узаконить свое пребывание на российской земле и нанести визит городничему Мужей [183]. Если все пройдет благополучно, то господин Серж, как член цирковой труппы, будет передвигаться по территории империи, не возбуждая подозрений у полиции.

Казалось, только какой-нибудь прискорбный случай в состоянии нарушить этот стройный план. Никто не подозревал, что Ортик и Киршев полны решимости провалить его. А зачем еще они вели «Прекрасную Колесницу» к самым глухим ущельям Урала, если не хотели встретиться со старыми корешами — бандой отъявленных убийц и грабителей?

Господин Каскабель не мог ни предвидеть такую развязку, ни помешать ей, а потому заранее ликовал, поздравляя себя с осуществлением своей безрассудной затеи. Они благополучно прошли американский Дальний Запад, русский Дальний Восток и Сибирь! Они всего в сотне лье от Европы! Его жена и дети пребывали в добром здравии и уже позабыли о тяготах долгого путешествия. Хотя господин Каскабель и пал духом во время катастрофы в Беринговом проливе и дрейфа по Ледовитому океану, зато он сумел вырваться из цепких лап болвана Чу-Чука, и, в конце концов, этот незапланированный крюк только ускорил их путешествие по Азиатскому континенту.

— Что Бог ни делает, все к лучшему! — частенько повторял господин Каскабель.

Путешественники решили остановиться на сутки в Мужах, тем более что жители оказали им великолепный прием.

Спустя немного времени господин Каскабель испросил аудиенцию у городничего — деревенского мэра, который в жизни не видел ни одного иностранца и потому заранее относился к ним с подозрением. Городничий счел долгом допросить главу семейства. Тот без малейших колебаний предъявил ему документы, в которых господин Серж значился как один из артистов труппы.

Увидев своего соотечественника среди французских циркачей, почтенный чиновник весьма, озадачился, от его внимания не ускользнуло, что господин Серж по происхождению русский. Городничий не преминул высказать вслух свои сомнения.

Но господин Каскабель возразил, что кроме россиянина в труппе есть американец в лице Клу-де-Жирофля и даже девушка-индианка. Его интересует только талант артиста, а не его национальная принадлежность. Он добавил, что члены труппы будут счастливы, если «господин мэр» — Цезарь Каскабель никогда не выговорил бы слова «городничий» — так вот, если «господин мэр позволит дать представление в его высокоуважаемом присутствии»

Эти слова доставили несказанное удовольствие городничему; он принял предложение господина Каскабеля и пообещал поставить визу на его бумаги после спектакля.

Что касается Ортика и Киршева, то их представили как русских моряков, потерпевших бедствие и возвращавшихся на родину, и с ними не возникло никаких осложнений.

В тот же вечер вся труппа оказалась в доме городничего — довольно просторном здании, раскрашенном в золотистые тона в память об Александре Первом, обожавшем подобную расцветку. На стенах висели иконы, изображавшие Богородицу и русских святых, обрамленные в красивые серебряные оклады. Скамейки и лавки послужили креслами городскому голове, его жене и трем дочерям. Хозяева дома пригласили полдюжины почетных гостей разделить с ними радость этого вечера; простые обыватели сгрудились вокруг дома, довольствуясь тем, что видели через окна.