Лососи, бобры, каланы, стр. 3

До 16.00 мы снимали этот сюжет. То я фиксировал на пленке перипетии загрузки рыб в резервуары ad hoc [6], то Омер плавал с подводной камерой в кишащем жизнью пространстве, куда безостановочно поступали лососи: он сделал бы там, в этой ужасной сумятице, несколько заслуживающих внимание кадров — если бы свинцовое небо дало нам чуть побольше света, а мы сами не позабыли бы прихватить осветительную аппаратуру.

Благодаря любезности служащих ДРОА, которые дали нам небольшую лодку, мы смогли заснять также заселение лососями своего нового жилища: озера Акалура.

Мы прекратили съемки, лишь когда свет под поверхностью воды стал очень уж тусклым. Мы взлетаем и вскоре приводняемся подле „Калипсо“. До того как день кончится, нам надо еще сделать снимки корабля с воздуха (вместе с Боссаже) и попытаться договориться о гидросамолете для Делуара и Рона-„Колокольни“ — он нужен им для работ в заливе Ольги. Они прилетят туда до наступления ночи… Мы же вернемся в наш основной лагерь в 19.30».

Подсчеты

2 июля (Жак Ренуар)

«Подъем в 7 часов. Традиционные гренки. Делемотт и я на зодиаке отправляемся в устье реки Акалура, вблизи которой видны развалины рыбозавода. На место мы добираемся в 9.30. Цель нашей поездки — станции подсчета лососей, которые ДРОА разместила в этом небольшом гидрографическом бассейне следующим образом: одна (станция Акалура) невдалеке от озера того же названия, другая (Верхняя станция) — на ручье, впадающем в озеро.

Подобие светящегося тумана поднимается с берегов реки. На востоке небо начинает быстро расчищаться. Ярко-красные здания старого рыбозавода восхитительно вписываются в панораму заснеженных гор.

Подле разрушенного завода мы встречаем Джеймса Росса, одного из лаборантов-ихтиологов ДРОА. Он объясняет нам, что кабину подсчета № 1 мы должны искать вверх по реке, в том месте, где она сужается и заросла высокой травой. Он добавляет, что на зодиаке мы без труда доберемся туда.

Едва мы достигаем нашей цели, как Роджер Норрис, второй служащий местного отделения ДРОА, устремляется нам навстречу, сияя от счастья, что нарушилась монотонность рабочего дня. Он приводит нас к плотине, где проводится подсчет рыб. Тут же он объясняет, что после перелова первых лет XX века по реке Акалура в самый разгар миграции поднимается максимум 50 лососей в день.

Подсчет — это, оказывается еще и мечение: надо же знать, что станет с рыбами, которые здесь проходят. Их отлавливают сетью. Им прикрепляют две бирки с номером спереди и позади спинного плавника. Их измеряют. Их взвешивают. И у каждого берут по несколько чешуек для определения возраста».

Дополнение (Ж.-И. Кусто)

Чешуйка рыбы имеет вид наложенных друг на друга маленьких концентрических колец: те, что лежат ближе к центру, — наиболее давние по возрасту, ближе к краю располагаются недавно возникшие кольца, так сказать, „новорожденные“.

Эти кольца можно увидеть, потому что они отделены друг от друга интервалами, образующимися в те моменты, когда вещество, секретируемое специальными органами, не производилось: вот почему можно говорить о достоверных линиях нарастания. В центре каждой чешуйки различается зона, где кольца роста весьма тесно расположены, что соответствует первой фазе жизни индивидуума в пресной воде — мальку. (Красный лосось проводит год в своем родном ручье до того, как он скатывается в море; для атлантического лосося этот срок вдвое больше.) [7]

По периферии чешуйки располагаются линии нарастания океанической фазы жизни лосося. Там различаются широкие кольца, которые свидетельствуют о быстром росте рыбы в благоприятное для нее время, и узкие кольца, указывающие на замедление роста зимой. Остается только узнать, как сосчитать их для определения возраста владельца.

Атлантический лосось после размножения иногда возвращается в океан (такие случаи довольно редки, поэтому до недавнего времени в это не очень верили). [8] У таких рыб на каждой чешуйке наблюдается „кольцо икрометания“, то есть зона остановки роста между двумя периодами откорма в океане. Ничего подобного не встречается у красного лосося Тихого океана.

2 июля (Жак Ренуар, продолжение)

«Утро проходит быстро. Мы покидаем кабину подсчета № 1, чтобы добраться до Верхней станции. Поднимается туман, и мы начинаем блуждать в поисках устья реки, которое должно привести нас к станции. Через некоторое время мы все же достигаем цели — по счастью, глубина здесь позволяет продвигаться с мотором.

Двое студентов, Том Эмерсон и Спенсер Шеффер, обслуживают станцию подсчета № 2 ДРОА. Кажется, и они страшно рады видеть нас — они еще так не искушены судьбой! Некоторое время назад шаловливая река целиком разрушила их запруду, и пришлось им строить новую. Да и сама кабина подсчета, где они обосновались, вот-вот рухнет от старости, и они строят новую…

А кроме того — у них твердые принципы! И студенты укрепятся в них еще более, если здесь будет проходить больше лососей. Их ручей вследствие переловов, о которых я уже наслышан, являет собой картину ужасающей биологической бедности.

Студенты ссужают нас бензином (без которого мы бы задрейфовали), и мы оставляем их в окружении величественного пейзажа. Возвращение в лагерь в 14.30.

Во время нашего путешествия Ив Омер развлекался тем, что снимал любовные игры двух здоровенных крабов… Мы вместе завтракаем и, следуя блистательному совету (как будто это его обязанность — давать советы!) Бебера Фалько, идем „делать портрет“ камбал в устье Лососевого ручья.

Погода прекрасная. Снежные горы просто просятся на лакированную почтовую открытку! В зарослях водяных трав утка-мама прогуливает четырех утят — маленькие пуховые комочки, они и летать еще не умеют, но бойко бьют лапками по воде, как только мы высовываем нос.

В 19.30 в лагере — попытка связаться по радио с „Калипсо“. Мы судно слышим, а оно нас не принимает: явно намеренно.

Ну, что же, раз так, побалуемся немного, я прохожу что называется до упора весь диапазон, в котором Бебер и Бернар якобы „вышли на связь“. Они говорят в свой „микрофон“ с перерывами, которые должны изображать „отказ“ — якобы нам в назидание.

После обеда Бернар и я идем на противоположную сторону залива, чтобы упросить рыбака Дейва не вытаскивать сети с лососями раньше завтрашнего утра — нам бы хотелось снять этот сюжет. Кончается тем, что он соглашается, но с кислой миной, опасаясь, как бы тюлени, крабы или прилив не лишили его плодов его „труда“ (хм…).

Уже полпервого ночи, и я закрываю журнал. Грохот бидонов снаружи. По уверению Патриса, это медведь».

3 июля (Альбер Фалько)

«Боевая тревога в 6 утра. Погода восхитительная. Море спокойное. Как только мы умолкаем, тишина становится невероятной: где-то далеко в горах слышно эхо потоков.

Кофе в 6.30 — и все врассыпную. Делемотт, Ренуар, Омер и Аррие отправляются в залив снимать рыбака. Я остаюсь в лагере с Патрисом: он — чтобы приготовить еду к 12 часам, я — для радиосвязи. Ему хорошо — он черпает из естественного источника: я хочу сказать, что он поймал половником здоровенного лосося, сим разрешив проблему завтрака. А я — я сражаюсь со своими радиоволнами. Со стороны „Калипсо“ контакт прекрасный, а с нашей — плоховат (правда, чуть лучше, чем вчера вечером). Сейчас судно после всех передвижений — в порту Кадьяк, то есть в 180 километрах от нас…