Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2, стр. 90

— Не стоит жалеть об этом, Ваше Величество, вы ничего не потеряли от такой смены маршрута.

— Это, безусловно, успех, но вы видите, что, несмотря на то, что я оказался в Вене, все следует начать сначала, раз уж я объявил войну Англии и Пруссии. Но на этот раз, поскольку я не вижу иных способов, я буду бороться с Англией на континенте, побеждая королей, которых она поддерживает. Я еще увижу вас перед тем, как эта война начнется, капитан Люка; вот вам офицерский крест Почетного Легиона, который я попросил бы вас носить и не забывать о том, что он получен из моих рук.

А затем обернулся к Рене:

— Что до вас, господин Рене, оставьте свое имя и фамилию моему адъютанту Дюроку, и, поскольку капитан Люка, кажется, ваш друг, мы постараемся не слишком вас разлучать.

— Ваше Величество, — ответил Рене, приблизившись и поклонившись, — тогда, когда Ваше Величество еще не знало меня, я хотел сохранить себе то имя, которым меня все называют и под которым я был вам представлен, но это значило бы обмануть императора. Лучше навлечь на себя гнев Наполеона, чем обмануть его. Ваше Величество, для всех я Рене, но для Вас меня зовут граф де Сент-Эрмин.

И, не отступив ни на шаг, он склонился перед императором и ждал.

Император мгновение был неподвижен, и брови его нахмурились; его лицо выражало изумление. Затем удивление сменилось суровостью.

— То, что вы признались, — хорошо, но совершенно недостаточно для того, чтобы я вас простил. Возвращайтесь к себе, оставьте свой адрес Дюроку и ждите моих распоряжений, которые будет доводить до вас господин Фуше. Ведь если я не ошибаюсь, именно он один из ваших покровителей.

— Но без того, чтобы я что-то сделал для этого, Ваше Величество. — ответил Сент-Эрмин, поклонившись.

Затем он вышел и стал ждать в экипаже капитана Люка.

— Ваше Величество, — сказал Люка, — я ничего не знаю о причине того интереса, который может иметь Ваше Величество к моему бедному другу Рене, но готов поручиться честью, что это один из самых верных и отважных людей, которых мне довелось знать.

— Черт возьми, я убедился в этом! — ответил Наполеон. — Если бы он не назвал себя, к чему его никто не вынуждал, быть бы ему лейтенантом фрегата.

Оставшись один, Наполеон некоторое время оставался неподвижным и озабоченным; затем, с силой бросив свои смятые перчатки на стол, сказал:

— Мне не везет: это был наверняка тот человек, который мне нужен в море, — прошептал он.

Что же до Рене — или графа Сент-Эрмина, как будет угодно, — лучшее сейчас, что он мог сделать, это подчиниться полученному приказу.

И он сделал это: вернувшись в гостиницу Мирабо, на улицу Ришелье, он стал ждать.

XCVIII

ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ В РИМЕ

2 декабря 1805 года Наполеон одержал победу при Аустерлице.

27 декабря он объявил неаполитанскую династию низложенной.

15 февраля в город, повторно оставленный Бурбонами, зступил Жозеф Наполеон.

Наконец 30 марта он был провозглашен неаполитанским королем.

Вслед за новым, а точнее сказать, будущим неаполитанским королем французская армия вступила в Римскую область, вызвав тем самым искреннее раздражение Святого Папы, который направил кардинала Феша с требованием к французам освободить римские территории.

Феш обратился к Наполеону.

Наполеон отвечал:

"Пресвятой Отец, вы являетесь властителем Рима, это правда, но Рим включен в состав Французской империи; вы — Папа, но ведь я — Император, такой же, какими были все германские императоры, каким был еще раньше Карл Великий. Я для вас такой же Карл, и не по одному титулу, а и по праву силы и по праву воздаяния: поэтому вы подчинитесь законам федеративной системы империи, открыв свою территорию моим друзьям и закрыв ее для моих противников".

При виде этого типично наполеоновского ответа глаза Папы, обычно столь кроткие и добродушные, засверкали яростью; он поручил Фешу передать, что не признает над собой суверенов, и если Наполеон хочет восстановить тиранию в духе Генриха IV Германского, то он возобновит сопротивление этой тирании в духе Григория VII.

Наполеон ответил с нескрываемым презрением, что не боится духовного воинства в XIX столетии, что у папы нет никаких законных оснований вмешиваться в дела мирские, пусть ограничится тем, что касается дел религиозных; он же, со своей стороны, ограничится тем, что поразит папу как мирского правителя, но оставит в Ватикане как римского епископа и главу всего христианского епископата.

Эта свара без начала и конца продолжалась весь декабрь 1805 года; за этот месяц Наполеон, чтобы не оставалось сомнений в его стремлении идти до конца, усилиями французских войск под командованием Лемаруа занял провинции Урбино, Анкону и Мачерату, простирающиеся вдоль всего Адриатического побережья.

Теперь Пий VII, отказавшись от идеи его отлучения, вступил с ним в переговоры по следующим условиям мирного соглашения:

Папа остается и провозглашается независимым правителем своей области, его права признаются и гарантируются Францией, он заключает с последней военный союз и берет на себя обязательство не допускать на территорию Римской области врагов Франции.

Французские войска занимают Анкону, Остию и Чивитавеккью, но снабжение их будет происходить через французскую казну.

Папа обязывается углубить и привести в порядок илистую гавань Анконы.

Он признает короля Жозефа, высылает посланника короля Фердинанда и отказавшихся присягнуть неаполитанских кардиналов — виновников гибели французов, а также отказывается от своего права на инвеституру в отношении неаполитанского трона.

Он соглашается распространить условия итальянского конкордата на все области итальянского королевства, превратив их во французские провинции.

Он сейчас же назначает французских и итальянских, кардиналов, не требуя их прибытия в Рим.

Он назначает уполномоченных представителей, которые должны будут вести переговоры о заключении германского конкордата.

И, наконец, чтобы заверить Наполеона в верности ему священной коллегии и чтобы соизмерить влияние Франции с величиной ее теперешней территории, он доводит число французских кардиналов до трети от общего числа кардиналов.

Два из этих условий особенно раздражали Святой престол: закрытие территории папского государства для врагов Франции и увеличение числа французских кардиналов.

Итак, Наполеон наделил соответствующими полномочиями кардинала Байана [92] и приказал занять оставшиеся территории папского государства; в Фолиньо были собраны две тысячи пятьсот человек, а в Перудже находились еще две тысячи пятьсот под командованием Лемаруа Наполеон приказал генералу Миоллису возглавить обе эти колонны, и, объединившись еще с тремя тысячами человек, которые по приказу Жозефа должны были выступить из Террачины, пойти на Рим и вступить в столицу христианского мира.

Генералу Миоллису вменялось силой или миром занять Замок Святого Ангела, взять на себя командование папскими отрядами, оставив папе отряд почетной охраны, а на все замечания отвечать, что французы вступили в Рим из сугубо военных соображений, дабы удалить из Римского государства врагов Франции; на отряды же римской полиции полагаться, лишь отлавливая разбойников, которые в Риме устраивали привал, да еще для препровождения неаполитанских кардиналов в Неаполь.

Генерал Миоллис, старый солдат Республики, характера непреклонного, ума просвещенного и чести незапятнанной, должен был с присущей ему важностью обхождения, а пуще того полагавшимся ему большим штатом, приучить римлян к тому, что власть теперь в руках французского генерала из Замка Святого Ангела, а не у старого понтифика в Ватикане.

С незапамятных времен "римские папы давали приют разбойникам, опустошавшим неаполитанские земли; разбойники эти были не преходящим бичом этих мест, — а не заживающей на солнце раной. В Абруцце, Базиликате, Калабрии отцы воспитывали сыновей-разбойников, разбой был ремеслом. Можно было стать разбойником, как становились плотником, портным или булочником; отличие было в том, что четыре месяца в году новоявленный разбойник проводил вдали от отчего дома, на большой дороге. Зимой разбойники спокойно отсиживались у себя дома, и никому в голову не приходило побеспокоить их. С наступлением весны они выходили, разбредались, и каждый выбирал себе привычную местность.