Ускользающие тени, стр. 75

«Мне не пришлось даже прибегать к колдовству», – думал он про себя в полном удивлении, а затем заподозрил, что его внезапное помешательство в конюшне, а потом минутная уязвимость возбудили ее и привлекли внимание.

Он гадал, представится ли ему возможность достигнуть желаемого во время путешествия, но надежды Лозана на этот счет не оправдались, ибо при первой ночевке путников в мрачной и грязной гостинице в Пон-Сент-Масенс близ Шантильи герцог был вынужден разделить комнату с лордом Карлайлом, который прямо вызвал его на дуэль.

– Боже мой, – насмешливо ответил Арман, – почему же вы не сделали этого в Париже? Устроив дуэль здесь, мы потревожим даму.

– Не оскверняйте ее имя вашим грязным ртом, – прошипел Фредерик, побагровев от гнева. – Вы успели соблазнить ее, негодяй?

– К несчастью, нет, – позевывая, ответил Лозан. – А вы?

– Конечно, нет! Я уважаю леди Сару.

Герцог иронически рассмеялся:

– Жалкий лживый щенок, не добавляйте к своим многочисленным грехам грех лицемерия! Этой леди стоило только поманить вас пальчиком, и вы бы оказались голым в ее постели.

– Как вы смеете! – взвизгнул Карлайл и отвесил Арману пощечину.

– Вы самый большой глупец, который когда-либо рождался на свет, – процедил сквозь зубы герцог, схватил бедного Карлайла за воротник и спустил его с лестницы.

– Сию же минуту спускайтесь! – потребовал Фредерик, плюхнувшись на спину и бешено глядя на соперника.

– Куриные мозги, – ответил Лозан, захлопнул дверь в комнату и повернул ключ.

Лежа рядом с мирно посапывающим сэром Чарльзом и прислушиваясь к ссоре, Сара сжалась под одеялом, обвиняя себя в безответственности. Она была замужем за прекрасным человеком, единственным недостатком которого был недостаток страстности. Она не находила причин радоваться, слыша, как двое мужчин ссорятся из-за нее.

«Если бы только я была совершенно холодной!» – мечтала она, но, вспоминая своих предков – дедушку, дитя любви Карла II и французской распутницы, хотя и весьма знатной, своего брата герцога Ричмондского, который не вылезал из дамских будуаров с тех пор, как достиг десятилетнего возраста, – она поняла, что еще удивительнее было бы, если бы королю не удалось разбудить в ней чувственность..

– О, Чарльз! – воскликнула она, положив руку на грудь мужа.

– Доброй ночи, дорогая, – сонно ответил он и бегло чмокнул ее в щеку.

В таком состоянии враждебного затишья группа наконец прибыла в Аррас, находящийся в дне пути от Кале. Здесь герцог Лозан решил вернуться в Париж, сообщив, что долг призывает его в Версаль. И именно в Аррасе Фредерик Ховард, граф Карлайд, разыграл свою козырную карту.

Когда чета Банбери покидала Францию, он решил продолжить визит в одиночку, совершив путешествие по Европе, осмотреть достопримечательности и присоединиться к своему школьному приятелю Чарльзу Джеймсу Фоксу в Италии. Но теперь, устремив торжествующий взгляд на Армана, он объявил, что передумал, что он собирается возвратиться в Англию с сэром Чарльзом и леди Сарой. Побледнев от ревности, Лозан закусил губу, но ему не оставалось ничего другого, кроме как сесть в экипаж, пожелав троице счастливого пути, и отправиться в Париж.

– Боже! – простонал герцог, когда вдали скрылась из виду его леди, еще машущая рукой. – Если бы я только смог поплясать с ней еще в тот раз!

Он не отказал себе в удовольствии воспользоваться выражением которое родилось в Виргинии, американской колонии, и приобрело широкую популярность в переносном смысле во французском языке. Его неудержимо влекло к Саре, он чувствовал, как слезы заливали его глаза, пока он прощался с ней.

– Я вскоре приеду в Англию, — еле слышно прошептал он.

– О, буду очень рада, – ответила она, и Арману показалось, что он уловил блеск влаги на ее смоляных ресницах.

Пришло время очередного прощания, на этот раз в холодной обстановке бара в аэропорту Хитроу. Сидонию всегда поражал неприкаянный вид путешественников-иностранцев, мелькающих повсюду, и теперь, оглядываясь, она никак не могла собраться с мыслями. Вокруг бродили толпы бесполых существ в тертых джинсах, с непривлекательными аксессуарами в виде огромных серег, татуировок, сальных волос и тупоносых высоких ботинок.

– И это женщины! – произнесла она вслух.

– Ты шутишь? – осведомился Алексей.

– Да, только мне скучно повторять шутку.

– О’кей.

Им обоим не хотелось говорить. Оба сознавали, что расставание отдалит их и что времена прежних дружеских отношений уходят безвозвратно. Алексей отправлялся в турне по Европе, а Сидонии предстоял ряд концертов в Англии – теперь, когда ее провозгласили лучшей исполнительницей музыки восемнадцатого века, это было особенно важно.

– Все было так замечательно, – произнесла Сидония, когда они прошли к паспортному контролю.

– Не говори это таким тоном, как будто мы расстаемся навсегда. Ты ведь собиралась приехать на концерт в Венецию, помнишь?

– Я постараюсь. Но Род намекал, что у меня будет сложный сезон – особенно после концерта в зале Перселла.

– Ладно, попытайся. – Алексей сжал в руках ладони Сидонии. – Что бы ни случилось, я приеду повидать тебя. Не забывай, какое время мы провели вдвоем.

– Конечно, не забуду. Удачи тебе.

– Спасибо.

Он поцеловал ее и пошел прочь, крепко обхватив скрипичный футляр. Сидония попробовала помахать рукой, но Алексей не оглянулся, уже протягивая свой паспорт на пороге очередного этапа своей жизни.

Всадник нагнал Лозана у гостиницы в Буайе, где герцог останавливался перекусить в полдень.

– Месье герцог де Лозан? – выпалил на одном дыхании всадник, оглядывая великолепный экипаж во дворе гостиницы, рядом с которым поили стреноженных коней.

– Да, а в чем дело?

– У меня письмо для вас, месье, из гостиницы в Кале.

Лозан настолько обрадовался, что готов был поцеловать посыльного, однако вместо этого наградил его щедрыми чаевыми.

– Полагаю, письмо от дамы?

– Точно так, месье.

Взломав печать, герцог прочитал торопливо написанные строки и почувствовал, что наконец-то он добился любви Сары.

Лозан пригубил вино и вздохнул. Победа была за ним, и теперь любовь с Сарой становилась всего лишь вопросом времени. Он быстро пробежал остальное письмо и задержался в самом его конце.

– О, дорогая моя! – прошептал Лозан, страстно целуя лист бумаги. – Пройдет не более двух недель, и я окажусь рядом с тобой!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Герцог де Лозан оказался верным своему слову. Выполнив свой долг при дворе, расставшись с маленькой содержанкой, он отплыл в Англию в середине февраля и по прибытии в Лондон представился французскому послу графу де Герши. Однако бомонд ему не удалось обмануть. Мадам де Деффан вместе с Горацием Уолполом, которые поддерживали постоянную переписку друг с другом, уже оповестили весь город о том, что причиной приезда герцога явилась его любовь к леди Саре Банбери и что приемы у посла и церемонии представления задуманы только для того, чтобы замаскировать настоящие намерения Лозана. И действительно, когда официальная часть визита герцога наконец окончилась, он пропал в Суффолке в качестве гостя сэра Чарльза Банбери и его жены.