Воин древнего мира, стр. 70

На вершине пирамиды стоял Хасатут. Его поддерживали два черных гвардейца. По ногам фараона из страшной раны текла кровь. На том единственном месте, которым он мог похвастаться, у него больше ничего не осталось. Теперь и фараон увидел Кхайя и уставился на полководца выпученными осьминожьими глазам. Он знал, что Кхай — та сила, которая направляла врагов Кемета к победе. Хасатут оттолкнул гвардейцев и, шатаясь, вылез из носилок и жестом показал, что их следует скинуть с вершины.

В следующую секунду носилки с грохотом полетели вниз. Кхай и два нубийца едва успели отскочить в сторону, но многим из стоявших позади воинов повезло намного меньше. Это вывело Кхайя из оцепенения.

Ненависть всколыхнулась в нем с новой силой. Светловолосый гигант взлетел вверх по лестнице и, поднимаясь, услышал истеричную команду фараона:

— Пропустите его! — кричал фараон. Он говорил с шипящим присвистом, точно так же, как много лет назад, но теперь его голос стал выше и походил на голос задыхающейся женщины. — Пусть идет! А остальных остановите! Не давайте им вмешиваться, пока все не закончится.

Кхай покрепче сжал меч, готовый схватиться с черными гвардейцами. Один из них отразил удар кемета и толкнул полководца огромным плечом. Кхай растянулся на ступеньках, потеряв лук со стрелами. Нубийцы, подчиняясь приказу Хасатута, не обращая внимания на Кхайя, встали стеной ниже того места, где лежал Кхай, защищая вершину от остальных воинов армии Куша.

Они походили на зомби, эти чернокожие стражники. Их глаза блестели и ничего не выражали, но они не утратили ни координации движений, ни ловкости, так что Кхай решил, что они действуют или под гипнозом, или на них наложен какой-то заговор. Однако против армии Куша, несмотря на свое могучее телосложение и дикость, нубийцы не могли обороняться более пары минут.

Кхай преодолел последние несколько ступеней и оказался на вершине пирамиды. Хасатут, пошатываясь, отступил и остановился в центре площадки. Он был обнажен, выглядел жалким и скрюченным уродом в противоположность приближающемуся к нему светловолосому гиганту. Голубые глаза Кхайя горели от ненависти и желания отомстить. Его железный меч был занесен, обещая быструю и неизбежную смерть. И тут Хасатут начал смеяться. Кхай был поражен так, что замер на месте, слушая последние слова сумасшедшего.

— Мне сказали, что ты никогда не вернешься в Кемет, Кхай Ибизин, — заявил Хасатут. — Это было, когда ты мальчиком убежал от меня. Но в тебе есть что-то несокрушимое. Когда ты оказался в моей власти, я не просто позволил семи черным магам послать твой Ка через столетия. На тебя были наложены чары: если ты вернешься во второй раз, то подчинишься любому моему приказу. Ты видел, как работают эти чары. Все воины черной гвардии подчинены моей воле. Они гибнут, но не могут не выполнить приказы царя-бога.

— Ты не бог, фараон, — Кхай выплюнул последнее слово, словно это был яд. — Ты больше не мужчина — если ты вообще когда-то им был! А уж о боге мы и говорить не станем! Что же касается того, чтобы подчинить меня своей воле, то черных заговоров, которые ты мог бы напустить на меня, не осталось... Теперь ты умрешь, Хасатут, — и Кхай еще выше занес свой меч. — Я хочу отомстить тебе за убитую семью, за Кемет, за весь" мир, который ты разрушил бы, дай тебе волю. Теперь... ты умрешь!

— Посмотрим! — зашипел уродец прерывающимся голосом. — Загляни мне в глаза, Кхай, а затем скажи, что ты можешь разрубить меня этим мечом.

Кхай взглянул — и в то же мгновение полководцу показалось, словно его с головы до ног опутали цепями. Ему показалось, что он превратился в камень.

Кхай не заметил, как меч выскользнул из его безжизненных пальцев.

Но за мгновение до того, как их глаза встретились, Кхай увидел кое-что еще — то, что золотом горело в небе на западе и приближалось с каждой секундой. Полководец сразу узнал летающий предмет, который не должен и не мог летать. Он чувствовал возбуждение от непостижимого, непознаваемого благоговейного страха.

Светящийся предмет, пульсирующий на небе и подлетающий все ближе, был огромной золотой пирамидой.

Значит, предки Хасатута наконец вернулись со звезд!

Глава 5

На вершине

Теперь глаза Хасатута казались огромными, а с вытянутой головой он походил на злобную хищную птицу. Поскольку он стоял спиной к пирамиде в небе, которая начала подниматься все выше и выше над огромным городом, фараон не знал о ее приближении.

Воины, сражавшиеся на ступеньках, ведущих к вершине, тоже не догадывались о чуде. Они сражались и умирали, желая прорубить дорогу сквозь ряды воинов фараона Хасатута. Стрелы могли бы покончить с гвардейцами, но их теперь осталось мало, а подход к вершине был узким, опасным, залитым кровью и заваленным коченеющими трупами.

Несколько самых сильных воинов Куша поднялись к вершине пирамиды. Нубийцы с остекленевшими глазами не могли долго сопротивляться. Один за другим они гибли. Кинду уже убил троих. Несколько секунд Кинду и Нунди мучили сомнения по поводу того, что им приходится сражаться с другими нубийцами, но, столкнувшись с ними лицом к лицу, телохранители поняли, что души охранников Хасатута давно мертвы.

Они больше не были нубийцами, даже не были людьми. Вскоре Нунди вышел из схватки, потому что ему рассекли мечом сухожилие на правой руке, в которой он держал меч, а Кинду продолжал сражаться... Так обстояли дела, когда на вершину пирамиды поднялся покрытый кровью Манек Тотак.

Против него выступил чернокожий гигант, Манек врезал ему в пах, и сбросив вниз, прорвался сквозь кордон и выскочил на верхнюю площадку пирамиды.

Вид, открывшийся ему, заставил Манека застыть на месте. Его рот раскрылся, когда он увидел колоссальную, медленно вращающуюся пирамиду, которая плыла над Асорбесом. Вскоре ее тень упала на огромный монумент.

А когда тень упала на Хасатута, фараон повернул лицо к небу и впервые заметил золотую пирамиду. Он был поражен, но только на секунду. Затем...

Вид небесного пришельца высвободил неведомые доселе внутренние силы фараона. Его голосу больше не требовались усилители со странным присвистом, которыми были снабжены причудливые, огромные статуи.

Несмотря на слабость от потери крови, урод, казалось, стал выше. Вращение гигантской пирамиды замедлилось. Она остановилось. Теперь она неподвижно висела в воздухе. Ее основание представляло собой огромный золотой квадрат — даже большей площади, чем основание пирамиды Хасатута. Фараон победно закричал воинам, замолчавшим от благоговейного страха.

— Смотрите! — показал он, вытянув здоровую руку к летающей пирамиде. — В час нужды мои предки пришли, чтобы спасти меня. Вы, осквернившие мои храмы, мой дом, мою гробницу, все вы... — фараон отошел к юго-восточному углу площадки и вытянул руку в сторону города, — вы должны заплатить за это!

Его голос разнесся над городом, который внезапно затих. Только зловещие завывания ветра и потрескивание огня спорили с голосом чудовища. Фараон захохотал в приступе безумной радости и стал размахивать здоровой рукой.

— Посмотрите, — снова заорал он, — что сталось с вашим самым могущественным полководцем! Вы думали, что он убьет меня? Давай, Кхай, покажи им!

Пусть твои воины посмотрят, как я победил тебя. Им всем придется подчиниться судьбе и разделить твою участь, потому что они пошли против меня.

Кхай вышел вперед с поникшими плечами, безвольно свисающими руками и низко опущенной головой. Хасатут снова захохотал.

— И это великий Кхай, которого вы славили? — кричав он. — Посмотрите, как я его уничтожу, как вы все будете уничтожены. — Он ткнул пальцем в сторону города и закричал:

— А теперь, Кхай, прыгай вниз!

Не протестуя, Кхай, шатаясь, шагнул к краю южной грани пирамиды. Он застыл на краю, раскачиваясь взад и вперед, с угрозой свалиться в любую секунду.

— Прыгай, Кхай, прыгай! — кричал фараон, и залитый кровью полководец согнул ноги в коленях, готовясь прыгнуть в вечность.