2000 метров над уровнем моря[= Аданешь] ..., стр. 1
Владимир Анин
Аданешь
(2000 Метров над уровнем моря)
Глава 1
Стояло жаркое лето, одно из тех, что запомнились старожилам обширными лесными пожарами в Подмосковье. Сама Москва превратилась в гигантский раскаленный котел, невозможно было находиться ни на улице, ни в доме. Горожане, как один, стремились сбежать из задыхающейся столицы, но на каждой дороге путь им преграждали кордоны милиции, стерегущие зеленую зону от случайных поджигателей. Тем не менее, хитроумные москвичи все же умудрились постепенно просочиться через них, и улицы города заметно опустели.
В огромном кабинете было душно. Гулко тикали старинные напольные часы. Я уже успел привыкнуть к давящей тишине и полумраку этих кабинетов, к томительному ожиданию, сулившему, как правило, какое-нибудь скучное и малоприятное задание. Нередко нас, молодых сотрудников специального отдела, о названии и назначении которого я позволю себе умолчать, вызывали на инструктаж, смысл которого сводился к тому, что в кратчайшие сроки требовалось вычислить и обнаружить очередного подозрительного субъекта, вызвавшего интерес у Органов. Как правило, нас бывало человека три — тех, кого инструктировали одновременно. Редко — четыре-пять. Затем начинался процесс активного поиска, в результате которого обнаруженный субъект, в зависимости от степени предполагаемой опасности, либо доставлялся для беседы, либо за ним устанавливалось наблюдение, по итогам которого уже принималось решение о его дальнейшей судьбе.
Однако в этот раз меня вызвали одного. Сдержанно вдыхая пропитанный пылью и временем воздух кабинета, я стоял по стойке смирно напротив внушительного письменного стола, за которым, листая худенькое дело, сидел полковник Зотов. Он озабоченно покачивал головой, цокал языком, вздыхал и, время от времени, почесывал макушку. Его подернутая сединой шевелюра ходила туда-сюда по голове, когда он морщил лоб, длинные пальцы беспокойно барабанили по столу.
Наконец, он поднял на меня свой взгляд, который в этот день против обыкновения не буравил насквозь, а был даже какой-то потухший, и шумно вздохнул.
— Вот что, Суворов, проблема у нас. Серьезная.
Я молчал. Зотов терпеть не мог, когда его перебивали или задавали вопросы прежде, чем он разрешит это сделать. По его мнению, нетерпеливость и поспешность — самые серьезные недостатки сотрудников.
— В Аддис-Абебе, — продолжал полковник, — в Эфиопии, пропала дочь консула, товарища Романова. Информации на сегодняшний день — ноль. Известно только, что вчера с утра она была дома, а к вечеру исчезла. Никаких следов, никаких версий.
Он посмотрел мне в глаза.
— Чего молчишь?
— Слушаю, товарищ полковник.
— Слушает он, — Зотов снова вздохнул. — В общем, так, Суворов, вот тебе дело. — Он подвинул вперед тоненькую папочку. — Ознакомься. Прямо здесь.
Я подошел к столу и осторожно раскрыл папку скоросшивателя.
— Да ты сядь, — сказал полковник, а сам встал и подошел к окну.
Я принялся внимательно вчитываться в каждую страницу, стараясь «сфотографировать» документы до мельчайших подробностей. Зотов взял со стола пачку «Казбека» и молча протянул мне. Я вежливо отказался. Тогда он достал папиросу и стал расхаживать по кабинету, тщательно формируя мундштук, время от времени, вставляя его в рот, словно проверяя, нужную ли форму он ему придал. Наконец он чиркнул спичкой и неторопливо закурил.
На первой странице дела была краткая справка о дочери консула: Романова Наталия Анатольевна, дата и место рождения, домашний адрес.
«Тринадцати еще нет, — подумал я. — Совсем ребенок!»
На второй странице была фотография Наташи. Обыкновенная девочка: большие умные глаза, темные волосы заплетены в косу, одета в школьную форму с обязательным пионерским галстуком, повязанным на шее. «Записав» образ девочки в память, я перевернул страницу. Далее следовали кое-какие биографические детали, информация об основном месте жительства, родственниках, знакомых — в общем, все то, что могло хоть в какой-то степени помочь поискам, дать пусть тонюсенькую, но все же ниточку, ухватившись за которую, опытная ищейка может взять след и найти пропавшего человека. А я и был ни кем иным, как ищейкой, притом одной из лучших. Это не значит, что другие были хуже. Просто мне чаще везло. Именно поэтому Зотов выбрал меня.
На последней странице дела была информация о самом консуле, Анатолии Федоровиче Романове, и его жене Галине Павловне. Несмотря на довольно скромное досье, я, тем не менее, в душе поаплодировал ребятам из информационного отдела, которые в такие сжатые сроки сумели подготовить полноценные материалы. Полковник Зотов уже докуривал третью папиросу, когда я, наконец, захлопнул папку и, встав, доложил о готовности приступить к заданию.
— Ты, капитан, надеюсь, понял, что это поручение особой важности и секретности, — сказал Зотов. — С этой минуты ты — журналист. Над легендой голову ломать не будем, не тот случай. Она будет совсем незатейливая — работник Гостелерадио. Прихватишь с собой для виду кое-какое оборудование: фотоаппарат, кинокамеру. Времени на раскачку нет, поэтому вылетаешь сегодня же. Документы, билеты и все необходимое тебе доставят прямо в аэропорт. Ты должен быть в Шереметьево ровно в девятнадцать ноль-ноль. Последний инструктаж в дежурке у пограничников. Инструктировать будет подполковник Залезайло. Сейчас топай в медкабинет, тебе там сделают какие-то прививки. Это обязательно. А потом домой, собираться. Все ясно?
— Так точно!
— Удачи тебе, Саша.
— Спасибо, товарищ полковник.
Леонид Петрович, штатный врач нашего ведомства, пожилой сухощавый дядька невысокого роста в круглых очках, встретил меня недовольным взглядом.
— Где ж это видано, чтобы прививки делали в день отъезда! — сокрушенно воскликнул он. — О чем только ваше начальство думает?
Я молча пожал плечами.
— Вот-вот! А потом, если что не так, я же и буду отвечать. Так-с, что там у нас? — пробурчал он, листая мою медицинскую карту. — Ну, уже легче. Тебе перед поездкой в Среднюю Азию прививку от оспы делали? Делали, — сказал он, не дожидаясь ответа. — И от полиомиелита делали. Так, Настя!
Из соседнего кабинета, где располагалась массажная и процедурная, вышла полногрудая блондинка с налитыми бедрами, одетая в короткий белый халат. Это была наша медсестра. Она даже не посмотрела в мою сторону.
— Сделай этому герою «желтую лихорадку», он у нас в Африку собрался.
В пропахшей бинтами и йодом процедурной, когда я разделся по пояс, Настя приблизилась ко мне со шприцем в руке и шепнула на ухо:
— Ну, и когда ты мне позвонишь? Обещал ведь. Уже два месяца прошло.
Я действительно обещал ей позвонить, после того как случайно провел с ней ночь. Но с тех пор выкроить для нее время в моем плотном графике никак не удавалось. Да, если честно, не очень и хотелось. Она, конечно, девушка видная, но уж больно прилипчивая и с заскоками.
— Приеду, позвоню, — соврал я.
— Ну-ну, посмотрим, — сказала Настя и всадила мне больнющий укол.
Я поспешил одеться и поскорее убраться отсюда.
— Суворов, — остановил меня в дверях Леонид Петрович, — ты должен знать. Я твоему начальству уже говорил и повторю тебе: прививку надо делать за месяц, а так это совершенно бессмысленно.
— Понял, доктор, — ответил я. — Постараюсь быть осторожнее.
Было уже около полудня. Я забежал к себе в кабинет, который делил с пятью такими же оперативниками, собрал кое-какие вещи и, попрощавшись, отправился домой.
Поскольку служебная машина мне не полагалась по рангу, домой я отправился на общественном транспорте. До станции «Площадь Ногина» было всего пять минут ходьбы, но при такой погоде даже это расстояние преодолевалось с трудом. Солнце жарило немилосердно, асфальт потерял привычную твердость, и казалось, что шагаешь не по тротуару, а по ватному одеялу. По дороге я дважды останавливался у автоматов с газированной водой и залпом выпивал по два стакана.