Дом Дверей: Второй визит, стр. 48

— В прошлый раз у нас тоже не было ни одного шанса. — Как обычно Анжела держалась вызывающе:

— Но мы все равно победили...

Они приблизились к остальным членам группы, и Миранда Марш услышала последние слова Анжелы.

— Что? — переспросила она. — У нас нет ни одного шанса? — Она схватила Джилла за руку:

— Что она имеет в виду, Спенсер? И кто это был там, на экране? — Глаза ее широко раскрылись от страха.

— Когда мы уберемся подальше отсюда, а потом сделаем привал, я вам скажу, — ответил Джилл. — Но главный вопрос не в том, кто он, а как он. Мы-то думали, что не увидим больше Сита.

— Сита? — не отставала она. — Это был Сит-фон, наблюдатель из вашего доклада?

— Ныне — Сит-ггуддн, — поправил Джилл, набирая скорость, ведь они возвращались по своему следу. — Что, возможно, говорит нам о многом или вообще ни о чем. Но, в любом случае, это предвещает крупные неприятности.

У Миранды имелись другие вопросы, уйма вопросов, но, прежде, чем она смогла их задать, Джордж Уэйт со стоном схватился за челюсть:

— О, Господи! — и его голос наполняла боль.

— Что? — озабоченно посмотрел на него Джилл. — Тебя что-то ударило, когда взорвался экран?

— Нет, — покачал головой Уэйт и снова схватился за челюсть, с исказившимся от муки лицом. — Боже, как это глупо! Что за нелепое время для такого!

— Так что же это? — нахмурясь, спросил Тарнболл..

— Забудьте об этом, — отмахнулся Уэйт. — У вас и так хлопот хватает. Да и мне следует беспокоиться куда о большем, чем эта боль. Просто это... не знаю. Кажется, она становится все хуже, черт побери!

— Что именно? — настаивала Миранда. — Если это что-то, способное повлиять на нас, то нам следует знать. Я несколько раз замечала, как ты держишься за голову. Там, на маяке, например. — Но внезапно голос ее сильно смягчился. — Джордж, это не... она? Я имею в виду, это ведь никак не может быть твоя?..

— Моя опухоль? — Он негромко рассмеялся ломким смехом и еще крепче сжал челюсть. — Боже, нет! У меня вот здесь коронка на коренном зубе, вот и все. Должно быть, она отстала или что-то в этом роде. Ну так что? Как я сказал, нам нужно беспокоиться совсем о другом.

Когда они двинулись дальше, Анжела посочувствовала:

— Ничего нет хуже зубной боли, и неважно — при каких обстоятельствах.

Но Джилл и спецагент, немного поотстав от остальных, обменялись обеспокоенными взглядами. И Тарнболл крякнул:

— Я думал, синтезатору полагалось бы исправить подобные мелкие недомогания?

Джилл кивнул и ответил себе под нос:

— Давай постоянно следить за всем. И, может быть, следя, мы кое-что узнаем...

Глава восемнадцатая

— Но вы просто приняли случившееся? — Это было обвинение, подчеркнутое недоверчивым выражением на лице Миранды, полости ее глаз и рта походили на дыры, пробитые в пыльном солнечном мареве. — Все выглядит так, словно вы ожидали, что случится нечто подобное. И все же позволили нам зайти прямиком в эту западню!

«И вся беда в том, — подумал Джилл, — что я не могу этого отрицать».

Разношерстная группа нашла себе место отдыха, точку, далекую от любого покамест замеченного обзорного экрана, в стороне от головокружительного провала машинного ущелья. Они укрылись в том, что с виду напоминало шарнирную «челюсть» самого большого механического экскаватора или землечерпалки всех времен и народов. Перевернутый, этот отделенный, похожий на ржавеющий череп динозавра ковш пропускал дневной свет через четырехфутовые зубцы, в то же время ограждая от жары и, возможно, радиации пышущего снаружи атомного солнца.

Прохладный сквозняк нашел себе дорогу сквозь путаницу металлолома внизу, вея в ковш, словно сладостное дыхание жизни через железную решетку, дно ковша.

Группа сидела, используя в качестве сидений семигранные головки гигантских болтов, прислоняясь спинами к изогнутым зубьям. Каждого члена группы отделяли от другого лучи слепящего солнечного света. И молча подумав над словами Марш, Джилл сказал:

— Миранда, вы ведь знаете, что я не хотел вас брать.

Не просто потому, что у нас разные точки зрения, а главным образом, из-за того, что не мог сказать наверняка, насколько опасной может оказаться эта экспедиция. Да, я понимаю ваши заботы и то, что вы хотите сказать. Не стану отрицать: с того мгновения, как я вновь активировал Дом Дверей, я ожидал... ну, чего то; поскольку почувствовал — тут все не правильно. И оказался прав, но Замок уже активировали, и оказалось слишком поздно что-нибудь изменить. Что же касается нашей ситуации: скажите, а что еще я могу сделать? У меня нет никакого выбора. Выражаясь просто, данная ситуация существует. Она есть.

— И то... то создание. Сит... он и его конструкции пытаются убить нас? — Она, казалось, все еще пребывала в шоке. Анжела же готова была вот-вот вскипеть. Но, понимая, что они с Мирандой очень уж разные — их характеры буквально противоположны — она упорно старалась посмотреть на вещи с точки зрения другой женщины. Это казалось единственным способом не создавать накаленную атмосферу.

— Миранда, — сказала Анжела, — похоже, ты забыла, почему мы здесь находимся. Ггуддны не просто пытаются нас убить; мы не более чем игра для Сита, его шанс отомстить. Мы здесь потому, что они убивают весь наш мир! Как только ты прочно усвоишь эту истину, у тебя сразу же наступит полный порядок в душе. Мы здесь потому... потому, что должны здесь быть. В любом случае, если бы мы не попали сюда, то нас, вероятно, ждала бы еще более верная смерть.

— Вкратце, все именно так, — поддержал ее Фред Стэннерсли. — Понимаете, я сидел и думал примерно то же самое: скажем, какого черта я здесь делаю? — Он посмотрел на Анжелу и кивнул в знак согласия.

Миранда прислушивалась, впитывая каждое слово.

И, наконец, запинаясь, проговорила:

— Говорите, нас ждала бы еще более верная смерть? Ну, может, и ждала бы... может, и ждет, но необязательно столь медленная. А он угрожал именно медленной, не так ли? Устроить нам ад, который мы сможем долго выносить, прежде чем распрощаться с жизнью.

— Что-то вроде того, — согласился Джилл. — Но в подобном месте вынести мы можем многое. Если мы пострадаем от порезов, синяков, отравы, то исцелимся, и очень быстро. Лишь когда повреждения окажутся чересчур велики, чересчур сокрушительны... — Он умолк, не договорив, кляня себя за то, что не выразился недипломатичней.

— То умрем? — продолжила Марш его цепочку мыслей и сидела, дрожа, несмотря на отсутствие холода. — Никогда не ожидала, что так вот закончу свои дни, — сказала она, словно оправдываясь. — Не думаю, что я когда-нибудь действительно представляла себя умирающей.

— Признаки смертности, — обронил Джек Тарнболл с того места, где развалился, прислоняясь к ближайшему от Миранды огромному стальному зубцу. А затем, дотянувшись, взял ее за руку. — Я лично даже чересчур часто представлял себя при смерти, но этого пока не случилось. Полагаю, я просто прирожденный везунчик. — И продолжал с улыбкой, хоть и не испытывал особого желания улыбаться:

— Держись поближе ко мне, детка, и кто знает? Вдруг тебе это тоже передастся? Это может стать началом прекрасной дружбы. — Его попытка сыграть роль Богарта [13] получилась неуклюжей, но Миранда подыграла, сумев, по крайней мере, изобразить что-то вроде улыбки. Тарнболл поймал ее благодарный взгляд, увидел короткий проблеск белых зубов сквозь неестественно яркий солнечный свет.

Они малость перекусили, выпили немного воды. Кину Сун спал, клюя носом, он сидел между Джорджем Уэйтом и Мирандой. Под бинтами у него на лице с поразительной быстротой нарастала новая младенческая кожа. Бинты эти, вероятно, станут не нужны еще до того, как стемнеет. Вот рана на левой руке — это нечто иное; никто не горел желанием слишком пристально приглядываться к ней или строить предположения, что там окажется в итоге. Однако, поскольку отсутствовали какие-либо свидетельства заражения крови, а другая рука и тело китайца казались здоровыми, то признаки выглядели благоприятными.