Рожденная для славы, стр. 63

Тут он неожиданно протянул руку, выдернул у меня из-за пояса шелковый платок и вытер им лоб. Меня несколько смутила фамильярность его жеста, но в то же время сердце забилось чаще. Вот из-за таких сцен, происходивших на глазах у всех, придворные были уверены, что мы состоим в любовной связи.

Норфолк, и без того разозленный проигрышем, с криком бросился к Роберту:

— Ах ты, наглый пес! Как ты смеешь оскорблять королеву!

Он замахнулся на Роберта ракеткой, и я испугалась, что сейчас прямо в моем присутствии начнется драка. Прежде чем я успела вмешаться, Роберт схватил Норфолка за руку, вырвал ракетку и швырнул ее на землю, а герцог скривился от боли.

Вина Норфолка была налицо — он посмел затеять ссору в присутствии королевы.

— Как вы смеете, Норфолк! — прикрикнула я на него. — Вы что, забыли, где находитесь?! Возьмите себя в руки, иначе распрощаетесь с головой!

Герцог моментально присмирел. Он хотел оправдаться, но я жестом велела ему замолчать. Тогда он попросил разрешения удалиться.

— Даю вам это разрешение, и весьма охотно! — крикнула я. — И не смейте возвращаться, пока за вами не пришлют. — Обернувшись к Роберту, я сказала: — Мне кажется, милорд Норфолк не умеет проигрывать, он совершенно потерял лицо. А вы, милый Лестер, чересчур разгорячены. Присядьте рядом со мной, остудитесь.

Роберт сел подле меня, а я взяла свой платок и засунула обратно за пояс.

Норфолк не забыл Роберту эту обиду. Теперь, когда граф Лестер попал в опалу, герцог столкнулся с Суссексом и Арунделом, чтобы окончательно погубить своего врага.

Внезапно при дворе вновь стали поговаривать, что с гибелью Эми Робсарт не все чисто. Я сразу поняла, кто стоит за этими кознями.

Некий Джон Эпплард, сводный брат покойной Эми, заявил, что получил от Роберта крупную сумму денег за то, чтобы скрыть некоторые обстоятельства гибели леди Дадли, а теперь якобы не в силах совладать с угрызениями совести и хочет рассказать суду всю правду.

Я забеспокоилась. Одно дело — удалить Роберта от двора, другое — если его сочтут виноватым в убийстве.

Старые скандалы забываются не так-то просто. Плоть истлевает, но остается скелет. Однако враги Роберта забыли, что, обвиняя графа Лестера, они тем самым бросают тень и на королеву.

Я часто думала о Роберте. Как ему живется там, в его роскошном Кенилворте? Чувствует ли он себя таким же одиноким и несчастным, как я?

Решение пришло само собой. Я вызову Роберта в Лондон, осыплю его милостями, пусть знает, что он всегда может рассчитывать на меня в час опасности.

Так я и поступила.

Роберт не заставил себя ждать. Никогда не забуду той минуты, когда он вошел в комнату и опустился на колени, я провела рукой по его темным кудрям.

— Роб, — сказала я, — без тебя при дворе было так скучно.

— Елизавета, моя прекрасная Елизавета.

Он стал целовать мне руки, и я почувствовала, что вот-вот расплачусь.

— Негодяй, ты так меня расстроил! — всхлипнула я. — Никогда… никогда больше так не делай.

Он вскочил и вознамерился меня обнять, но я сделала шаг назад. Нельзя давать волю чувствам — иначе потом можно и пожалеть.

— Я хочу узнать, что затевает против тебя этот мерзавец Эпплард, — сказал я.

И мы перешли к делу. Потом Роберт рассказал мне, как одиноко ему было в Кенилворте, как его существование сразу утратило всякий смысл. Узнав о чудовищных обвинениях Эппларда, он не слишком расстроился — все равно его жизнь окончена.

— Ничего, я заставлю этого клеветника подавиться своими показаниями, — пообещала я. — Теперь, когда ты вернулся, Норфолк и его дружки в два счета поутихнут.

— Да благословит Бог ваше величество.

— Ах, Робин, — прошептала я, — как приятно видеть тебя вновь.

По моему приказу Джона Эппларда арестовали, сначала его допросил Сесил, потом Тайный Совет в полном составе. Норфолк и Суссекс тоже были членами Совета, но я их уже не боялась. Возвращение Лестера выбило у заговорщиков почву из-под ног. Можно было не сомневаться, что Сесил отлично справится со своей задачей — он должен был выставить Эппларда лжецом, иначе под ударом оказалась бы сама королева.

Я поступила совершенно правильно. Во время допроса было установлено, что Эпплард и в самом деле получил от Роберта деньги, однако это еще ничего не доказывало, поскольку Дадли вправе оказывать помощь своему родственнику. Далее Эпплард признался, что некоторое время спустя вновь потребовал у Роберта денег, однако граф Лестер счет его домогательства шантажом и прервал с ним всякие отношения. Вскоре после этого к Эппларду явились двое неизвестных и предложили ему хороший куш за новые показания по делу о смерти Эми Дадли. Не устояв перед искушением, Эпплард согласился.

Теперь лжесвидетель трясся от страха. Сесил неопровержимо доказал, что дело против графа Лестера было возобновлено лишь в связи с тем, что лорд попал в опалу. Выяснить личность двух неизвестных, явившихся к Эппларду, так и не удалось, но я не сомневаюсь, что они были посланы Норфолком.

Эпплард был готов искупить свою вину любой ценой. Он заявил, что его сестру, конечно же, никто не убивал. Далее он утверждал, что, даже получив взятку, и не подумал бы обвинить графа Лестера в преступлении. Просто ему казалось, что первое следствие проведено недостаточно тщательно, и все.

Тогда незадачливому свидетелю предъявили материалы следствия, но тут выяснилось, что он не знает грамоты, и судейские чиновники должны были прочитать ему все дело вслух.

Таким образом, неграмотный сутяга, в свое время воспользовавшийся щедростью Роберта, осмелился замахнуться на своего благодетеля, подкупленный неизвестными злоумышленниками. Дело было предельно ясным.

Немного посовещавшись, мы с Сесилом решили не привлекать Эппларда к ответственности, ни к чему делать из него жертву. Единственное, чего мы хотели, — чтобы скандал побыстрее забылся. В результате Эппларда отпустили, строго-настрого предупредив, чтобы в будущем он вел себя более разумно.

Роберт был еще в большем фаворе, чем прежде. Я знала, что теперь он десять раз подумает, прежде чем поведет себя столь вызывающе.

Все же пришлось принять кое-какие меры предосторожности. Я вызвала отца Леттис, служившего хранителем королевской сокровищницы, и сказала, что место жены — подле мужа, поэтому будет лучше, если Леттис отправится к месту службы супруга. Но ее супруг в Ирландии, ответил мне удивленный отец. Я нахмурилась и сказала, что так или иначе разлучать семью жестоко, от этого страдают дети.

Тут до тугодума дошло, чего я хочу, и Леттис покинула Лондон.

Я решила, что на этом в интрижке Роберта с Леттис можно поставить точку и больше по сему поводу не беспокоиться.

ЗАГОВОР РИДОЛЬФИ

Тем временем в Шотландии творилось нечто невообразимое. Всюду, где появлялась Мария Стюарт, начиналось настоящее землетрясение, беды преследовали эту особу по пятам. Очень быстро она убедилась, что избранник ее сердца, лорд Данли, слаб, ненадежен, да еще и привержен пьянству. Мария совершила большую глупость, когда провозгласила его королем Шотландии. Бесчинствам Данли не было предела: он ввязывался в уличные потасовки, со всеми перессорился, бессовестно злоупотреблял любовью жены. Неудивительно, что вскоре от этой любви не осталось и следа. Мария увидела то, что я давным-давно разглядела: глупость, слабость, предательство. Какой же она оказалась дурой! Лишний раз я убедилась, что королева не должна терпеть рядом с собой никаких соправителей.

Правда, она преуспела в другом — Сесил с явной укоризной во взоре сообщил мне, что шотландская королева беременна. Я пожала плечами, сказала, что Мария — дура, ведь она могла взять себе в мужья не жалкого Данли, а самого графа Лестера. На это Сесил ответил:

— Вашему величеству отлично известно, что Лестера никто бы не отпустил в Шотландию.

— Роберт и сам бы не поехал, — улыбнулась я, — поэтому не будем терять время, обсуждая то, чего быть не могло. Итак, Мария ожидает ребенка. Что ж, народ Шотландии будет рад появлению наследника. А у нас появится еще один претендент на престол.