Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов, стр. 55

Авусл Вутокван осознал невыносимо горькую иронию своего положения, и его охватила паника. Он пронзительно закричал; словно в ответ на его зов откуда-то сверху сразу же донеслось громкое, утробное, зловредное хихиканье. С огромным трудом повернув тучную шею, ростовщик заметил удивительнейшее создание, которое удобно расположилось на выступе, нависшем над грудой драгоценностей. Существо имело несомненно чудовищный облик: оно ничем не походило ни на человека, ни на кого-либо из зверей, богов или демонов, известных жителям Гипербореи. Вид его лишь усилил страх, охвативший ростовщика — оно было огромным, приземистым и бледнокожим, с лягушачьей мордой и мягким, бесформенным словно тесто туловищем, из которого, как у каракатицы, торчало множество длинных гибких конечностей или отростков. Создание лежало на плоском камне, так что его лишенная подбородка морда с широкой, словно липкая щель, пастью нависла над бездной, а холодные немигающие глаза подозрительно ощупывали взглядом пришельца. Авусл Вутокван вовсе не обрадовался, когда странный хозяин пещеры заговорил отвратительно хрипящим и низким голосом, хлюпающим словно растопленный жир мертвецов, стекающий из котла колдуна.

«Хо! Что тут у нас? Клянусь черным алтарем Тцатокквы, это толстенький ростовщик! Барахтается среди моих камешков, как попавшая в болото свинья!»

«Помоги мне! — завопил Авусл Вутокван. — Разве не видишь — я тону!»

Создание снова издало противный жирный смешок.

«Да, конечно, от меня не укрылось, в каком затруднительном положении ты оказался.… Что ты здесь делаешь?» «Я искал мои изумруды — два безупречно чистых камня, за которые только что заплатил целых двести джал». «ТВОИ изумруды? Боюсь, тут ты заблуждаешься. Они принадлежат мне. Совсем недавно их выкрали из этой пещеры, в которой я по своему обыкновению храню богатства, накопленные за многие сотни лет. Вор испугался и убежал… увидев меня… и я позволил ему уйти. Он стащил только два изумруда, и я знал, что они непременно сюда вернутся, — мои камни всегда возвращаются, — как только я решу, что пора призвать их к себе. Он был тощим и костлявым, и я очень рад, что решил отпустить мошенника: ведь теперь вместо него мне попался пухленький, откормленный ростовщик».

Авусл Вутокван испытывал такой ужас, что пропустил мимо ушей слова чудовища. С каждым мгновением он погружался все глубже и глубже в податливо-скользкую груду; зеленые, желтые, красные, фиолетовые камни сияли дивным блеском вокруг его груди и, перекатываясь с мелодичным звоном, щекотали подмышки. «На помощь! На помощь! — взвыл он. — Меня сейчас засосет!» Обнажив в иронической усмешке раздвоенный кончик толстого белого языка, удивительное создание с легкостью амебы сползло с выступа, растеклось бесформенным телом по морю драгоценностей и, без всяких усилий скользя по его поверхности, приблизилось к обезумевшему от страха ростовщику. Одним неуловимо быстрым движением своего осьминожьего щупальца оно вытащило его на свободу. Затем, не тратя лишних слов на объяснения, чудовище стало неторопливо поедать злосчастного Авусла Вутоквана.

Аверонь:

АВЕРОНЬСКИЙ ЗВЕРЬ

(The Beast of Averoigne, 1933)

Старость, подобно моли на выцветшем гобелене, скоро примется пожирать мою память, ибо такова участь любого из смертных. Посему я, Люк де Шадронье, которого многие почитают за астролога и чернокнижника, решил изложить все что знаю о подлинной природе Авероньского Зверя и о том, как в действительности был истреблен сей монстр. Составив запись, я заключу ее в медный ларец и, запечатав, спрячу в тайнике своего дома в Ксиме, дабы она стала доступна людям лишь по прошествии многих десятилетий. Воистину, нельзя разглашать правду о делах столь опасных, пока остается на нашей грешной земле хоть один из тех, кто в них замешан. Сегодня истину знаю лишь я и еще несколько достойных доверия людей, которые поклялись хранить тайну. Как известно, Зверь появился сразу после прихода красной кометы, вспыхнувшей за созвездием Дракона в начале лета 1369 года от Рождества Христова. Словно кровавая грива летящего в наш мир Сатаны, что стелется по небу, влекомая жарким дыханием Геенны, адская комета еженощно горела над Аверонью, породив немало страхов перед грядущей моровой язвой и прочими великими бедами. Вскоре стали распространяться толки о неведомом зле, мерзостном порождении тьмы, подобного которому не найти даже в древних преданиях. Брат Жером из Аббатства бенедиктинцев по воле Господа первым увидел Зверя, еще до того, как чудовище стало творить свои злодеяния. Отправившись с поручением в Сан-Зенобию, монах задержался там допоздна и на обратном пути его застигла темнота. В эту ночь луна не освещала дорогу; но шагая по объятому мглой лесу, он сквозь извилистые сучковатые ветви древних дубов видел исторгающую мстительный огонь комету, что неизменно горела над головой, словно преследуя одинокого путника. И глядя на черные как тьма преисподней тени вокруг него, добрый Жером устрашился и ускорил шаг. Пробираясь меж могучих стволов вековых деревьев, возвышающихся за Перигоном, он различил какой-то неясный блеск. Решив, что это далекие окна Аббатства, брат Жером ободрился. Но вскоре понял, что слабый свет источает нечто, находящееся совсем рядом, под чернеющей впереди веткой. Беспрерывно двигаясь, точно блуждающий огонек, этот свет становился то бледным, как призрачное пламя на мачтах кораблей, то рубиново-красным, наподобие свежей крови, то зеленым, будто ядовитые эманации, что окружают Луну.

Затем перед охваченным несказанным ужасом монахом предстало существо, от которого исходило странное сияние. Неотступно сопровождая неведомую тварь, словно адское подобие нимба, оно позволяло различить уродливую голову и что-то, напоминающее руки и ноги, которые не могли принадлежать ни одному из сотворенных Господом созданий. Чудовище казалось выше обычного человека; оно беспрерывно раскачивалось, как огромная рептилия, а гибкие, будто слепленные из теплого воска конечности извивались. Плоская черная голова на змеиной шее вытянулась вперед. На безносом лице, словно угли в жаровне мага, пламенели лишенные век, близко посаженые глаза, а прямо под ними в широкой, как у гигантской летучей мыши, пасти поблескивал острый частокол зубов.

Все это успел увидеть Жером, прежде чем создание прошло мимо, испуская то ядовито-зеленое, то яростно-алое свечение. Монах не мог сказать толком, какой формы тело у странного существа и сколько у него рук и ног. Передвигаясь бегом и быстро скользя по земле, оно исчезло среди столетних дубов, и адское сияние пропало вместе с ним. Полумертвый от страха, Жером добрался до заднего входа в Аббатство. И услышав о чудовище, что встретилось монаху в безлунной чаще, привратник не стал пенять ему за поздний приход.

Наутро в лесу за Перигоном нашли оленя, убитого жестоким и необычным способом. Он пал не от зубов волка, не от стрелы браконьера либо охотника-дворянина. На теле его не было ни единой царапины, лишь вдоль хребта от хвоста до шеи зияла глубокая рана. Обнажившийся позвоночник раздробили, а спинной мозг высосали без остатка, но сама туша осталась нетронутой. Люди терялись в догадках, какой зверь мог умерщвлять свои жертвы и насыщаться подобным образом. Только монахи из Аббатства, которые слышали рассказ их товарища, полагали, что по Аверони рыскает неведомое порождение Ада. И добрый Жером подивился милосердию Господа, который позволил ему избежать участи оленя. Между тем, комета с каждой ночью становилась все больше и ярче, застилая небо своим сиянием, словно зловещий кроваво-огненный туман, пред которым бледнели звезды. И каждый день бенедиктинцы слышали от крестьян, дровосеков и странствующих священников, посещавших Аббатство, новые рассказы о таинственных и устрашающих бесчинствах в наших краях. Ибо в лесу нашли мертвых волков с раздробленным хребтом, из которого кто-то высосал спинной мозг; позже то же случилось с лошадью и быком. Затем неизвестный зверь, казалось осмелел, либо пресытился такой ничтожной добычей, как бессловесные твари лесные и домашний скот. Сначала он не трогал живых людей, но выискивал мертвецов, будто мерзкий пожиратель падали. На кладбище Сан-Зенобии нашли два недавно погребенных трупа — он выкопал их из могил и располосовал у каждого спину. Но, судя по всему, содержимое их позвоночников чудовище не прельстило; зато, словно охваченный яростью или горькой досадой, Зверь безжалостно разорвал тела, так что куски плоти смешались с клочьями савана. Отсюда следовало, что он мог питаться лишь спинным мозгом живых существ.