Свой среди волков, стр. 34

Пока мать или нянька присматривают за детьми, остальные члены стаи следят, чтобы они не сидели голодными. Волки могут тащить кусок мяса десятки километров, чтобы накормить альфу или ее помощницу. Другой вариант — кто-нибудь из волков временно берет малышей на себя, пока воспитательница сбегает за своей порцией добычи, ориентируясь по специально для нее оставленному следу.

Воспитание молодого поколения — общее дело всей семьи. Альфа-волчица активно принимает в нем участие только на первых порах. Когда щенки становятся более самостоятельными, она возвращается к своим обязанностям предводительницы стаи, а забота о подрастающих малышах ложится на плечи сначала няньки, а позже — и всех остальных волков.

С восторгом глядя на Дейзи и удивляясь ее терпению, мудрости и преданности, я невольно вспоминал годы своего детства. Ведь, несмотря на то, что я просто обожал своих дедушку и бабушку, меня все равно не оставляли обида и злость на маму. Мне казалось — она переложила мое воспитание на плечи собственных родителей, чтобы таким образом избавиться от меня. В семьях моих друзей все было устроено совсем иначе. Но, наблюдая за поведением волчицы-матери, я оценил ситуацию по-новому. Сходство просто бросалось в глаза! Получалось, что в детстве я вовсе не был обделен. Совсем наоборот. Мои дедушка и бабушка обладали вековым запасом мудрости и терпения, пришедшим с годами, — чего маме тогда, в молодости, скорее всего, недоставало. Она уходила на работу, чтобы кормить семью, точно так же, как альфа-волчица уходит охотиться. А меня она оставляла на попечении тех, кто мог дать мне больше, чем она сама. Картинка в моей голове наконец-то начала складываться. Глядя на волчью семью, я чудесным образом примирился со своим прошлым.

Глава 18

Двойная жизнь

Устроившись инструктором-дрессировщиком в Уилтоне, я вскоре снял небольшой домик на выезде из Солсбери. Джен переехала туда вместе с двумя детьми от первого брака и парочкой лаек, которых я в свое время не смог оставить на произвол судьбы.

Жить вместе в уютном деревенском домике было пределом моих мечтаний. Джен оказалась настоящим сокровищем. Не имея опыта общения с собаками, тем более с такими большими и свирепыми, как армейские овчарки, она все же охотно помогала мне дрессировать их. По моему примеру она прониклась и волками. У меня появилась верная помощница. Наверняка Джен сама порой недоумевала, во что это ее угораздило ввязаться. Происходящее никак не вписывалось в ее представления о семейной жизни. Раньше она мысленно рисовала для себя самое обыкновенное будущее: работа в офисе, машина, респектабельный дом и неспешная выплата ипотеки. Однажды она в шутку призналась, что до встречи со мной самым опасным делом в ее жизни был выбор апельсинового сока в магазине. Теперь эта женщина зимними ночами сидела рядом со мной, под темным небом и проливным дождем, помогая управляться с магнитофоном и спутниковой тарелкой, дабы внушить лонглитским волкам, что мы — враждебная стая по ту сторону долины.

Джен была для меня настоящим подарком судьбы. Я ни разу не слышал от нее ни единой жалобы или упрека по поводу моего странного образа жизни. И это при том, что практически все выходные и свободные вечера я торчал в Лонглите. Она ни к чему не принуждала меня, ни в чем не ограничивала, ничего не требовала. А когда у нас появились дети, она стала для них просто сказочной мамой. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что ни один из нас не испытывал к другому какой-то неземной страсти. Просто нам было удобно и спокойно вместе. Мы давали друг другу то, в чем оба нуждались, — приятную компанию, заботу, дом, семью и детей. И хотя наши отношения были полны нежности и доверия и мы считали, что любим друг друга по-настоящему, сейчас я уже не так в этом уверен. В то время я просто не способен был полностью отдаться радостям семейной жизни. Работа с волками так увлекала меня, я с такой жадностью впитывал новые познания, что, наверное, никакие человеческие отношения не могли бы стать для меня действительно значимыми. Если бы в те времена меня спросили, где я предпочитаю провести ночь — в волчьем вольере или дома с семьей, я, наверное, выбрал бы первое.

Мы прожили вместе одиннадцать лет. У нас родилось четверо замечательных детей — Кайра, Бет, Джек и Сэм. У Джен к тому моменту уже было трое, хотя только двое из них жили с нами. Когда Кайра вот-вот собиралась появиться на свет, ее умудренная опытом мама поначалу была спокойна, как скала. Подумаешь, еще одни роды — ничего страшного! Она набрала ванну теплой воды, уговаривая меня не паниковать. Но вдруг я услышал ее испуганный крик «начинается!» и понял по ее виду, что она переполошилась еще сильнее, чем я сам. Не теряя времени, я схватил Джен в охапку, сунул на заднее сиденье машины и повез в Солсбери, по дороге лихорадочно названивая в больницу. Оглядываясь назад, я видел, что головка ребенка уже показалась, и морально готовился принимать роды прямо в салоне. Но тут мы, к счастью, под скрежет тормозов влетели в больничные ворота, и две медсестры буквально в последнюю секунду поймали малышку Кайру, когда она, визжа и брыкаясь, скользнула во внешний мир.

После рождения Кайры у Джен прибавилось забот. Она плотно обосновалась дома. Нашим романтическим совместным прогулкам с магнитофоном под звездами и проливным дождем пришел конец. Я работал день и ночь, моя одержимость волками стремительно прогрессировала. В редкие часы домашнего досуга я был занят тем, что записывал свои наблюдения, слушал магнитофонные пленки и систематизировал данные о лонглитской стае волков. Я был совершенно очарован ими, но еще больше — тем фактом, что их поведение помогало гораздо лучше понимать собак — как армейских, так и домашних. Передо мной открывалась вся глубина человеческого невежества, из-за которого мы так нечутки и порой жестоки к нашим лучшим друзьям. Я осознал, что людям придется коренным образом поменять образ мыслей, чтобы загладить свою тысячелетнюю вину перед собаками.

Но меня не покидало ощущение, что мои исследования поверхностны, недостаточны. Я хотел копнуть глубже. А для этого нужно было вернуться в Айдахо. Меня вновь непреодолимо потянуло к братьям-индейцам и семейству волков, с которыми можно общаться изблизи, а не через окно «ситроена». Англия всегда оставалась моим домом, здесь живет моя семья — люди, в чьих жилах течет моя кровь. Где бы я ни был, я по ней скучаю. Но духовная моя родина — на северо-западе американского континента. Индейцы действительно стали мне братьями, а волки — родными. Год за годом я чувствовал потребность сидеть по вечерам у ног старейшин племени и слушать их истории, полные мудрости. По сравнению с этим обязанности главы семейства казались мне второстепенными.

Джен, похоже, совсем не огорчилась, услышав о моем решении. Она привыкла к моим отлучкам — в конце концов, служил бы я в армии, мог бы точно так же вечно пропадать в каких-то дальних краях. Ее мир вращался вокруг детей, друзей и родственников, которые жили в Плимуте, где и мы потом купили дом. Она была очень самостоятельна. Думаю, что своими внезапными возвращениями я довольно грубо вторгался в привычный, спокойный уклад ее жизни. Она не особенно нуждалась во мне и, возможно, даже чувствовала себя более счастливой в мое отсутствие. Когда я уезжал, она так быстро переключалась на другие заботы, что потом ей нелегко было принимать меня обратно.

Я рассказал Блейки о своих планах и между делом поинтересовался, не составит ли ему труда замолвить за меня словечко перед командованием. Он согласился мне помочь и убедил их, что моя поездка к нез-персэ совершенно необходима для усовершенствования методов дрессировки армейских псов. Я получил дополнительный отпуск, что вкупе с обычным годовым составило шесть недель. Этого было вполне достаточно для плодотворного путешествия. Незадолго до моего отъезда у Мачи родились щенки. Я с сожалением покидал своих подопечных в такой волнующий момент, но перспектива снова оказаться в горах, среди диких волков, была слишком уж заманчивой.