Подстрекатель, стр. 81
Последний отблеск гаснущего дневного света скользнул через проломанную крышу. Что же делать? Может быть, заклинанием включить в часовне свет? Или все же не делать этого, поскольку свет может привлечь внимание ночных хищников, обитающих в джунглях. Или все-таки лучше забиться куда-нибудь в угол и, спрятавшись там, терпеливо дожидаться наступления рассвета? А может, поискать убежища получше, понадежнее?
Со стороны арки в задней части часовни неожиданно раздался веселый голос:
— Ты проснулась как раз вовремя. Я уже погрузил все в аэрокар и решил, что пора выносить и тебя. — Фарси щелкнул пальцами, и вокруг его головы появилось несколько маленьких светящихся точек. Он улыбнулся и добавил: — Клянусь тебе, дорогая, если бы у нас было время, я бы еще раз охотно позабавился бы с тобой.
— Для начала, черт побери, ты мог бы освободить меня! — вскрикнула Велин.
Спустя секунду она поняла, что ее новый любовник изменился. Прежнего одеяния — хебарра, которое носят все местные жители, больше не было. Сейчас на Фарси были черно-зеленые одежды, от вида которых и его новой манеры поведения Велин сделалось не по себе. Внутри у нее все похолодело — даже больше, чем при мысли о возможной ночевке одной в ночных джунглях.
Велин подумала, что совсем недавно ей было страшно от одной только мысли о ночи, которую ей пришлось бы провести в джунглях в одиночку. Теперь же даже самые опасные уголки джунглей показались ей менее зловещими.
— Ублюдок! — процедила она.
Фарси в ответ лишь рассмеялся.
— Мы могли бы сразу отправиться обратно в город. Но я посчитал это напрасной тратой времени. Я наслышан о твоих «талантах», и когда Дознание покончит с тобой… Впрочем, это не важно. Ты скоро узнаешь кое-какие плохие новости, так зачем же портить настроение, думая об этом сейчас, в данную минуту? Признаюсь тебе честно, я немного подержал бы тебя здесь, если бы только мог. Если бы Дознанию не было известно о том, что ты находишься в моих руках, я обязательно спрятал бы тебя в каком-нибудь тайном любовном гнездышке. Но они знают, где ты сейчас находишься, и поэтому…
Фарси не закончил фразу и пожал плечами.
Затем он неторопливо подошел к ней. В следующее мгновение Велин бросилась на него, но на этот раз ей не удалось застигнуть его врасплох, как совсем недавно, в самом начале их любовных игр. С потрясающей ловкостью Фарси схватил свободный конец опутывавшей Велин веревки и, перекинув вокруг ее талии, крепко завязал. Теперь Велин полностью лишилась возможности свободно двигаться.
Фарси улыбнулся холодной, расчетливой улыбкой и проговорил:
— Если хочешь дойти до аэрокара своими ногами, то веди себя хорошо, без всяких шалостей. Если же ты заставишь меня нести тебя на руках, я вряд смогу устоять перед твоим прекрасным обнаженным телом. Мне тогда не останется ничего другого, как удовлетворить свою похоть самым агрессивным способом, пользуясь твоей беспомощностью. Задумайся над этим.
Велин сглотнула и ощутила, что во рту у нее сделалось сухо, как в пустыне. Она согласно кивнула. Когда Фарси указал ей на дверь, она послушно направилась к ней. Когда он жестом указал ей на заднее сиденье аэрокара, вошла в него, не оказывая никакого сопротивления и не задавая никаких вопросов. Может быть, ей все-таки каким-то образом удастся убежать? Если ей будет сопутствовать удача, то она даже попробует убить этого ублюдка.
Когда Велин села, Фарси набросил на нее одеяло. Велин тут же попыталась ослабить путы. Она не оставляла надежды оказаться на свободе.
На худой конец, ей никто не мешает попробовать его купить.
Глава 19
Проснувшись, Рейт услышал тихий щелчок в дверном замке своей камеры. Он сел, надеясь увидеть Соландера, но было слишком рано. Стоттс снова взялся за свою болтовню — три ноты, все как одна отвратительные, фальшивые, режущие слух, — которая могла свести с ума кого угодно. За дверью его ждали два стражника. Один из них улыбнулся:
— И ты сумел поспать, несмотря на все, Геллас? Очень, очень впечатляет.
— Многие дни и ночи мне приходилось слушать актеров, повторяющих свои слова, все одновременно, снова, снова и снова, — сказал Рейт. — Что мне какой-то слюнявый, бормочущий ерунду идиот?
Второй стражник с любопытством уставился на него.
— Ты не находишь его утомительным?
Рейт пожал плечами.
— Все они утомительны. С годами я научился их не замечать.
— Ну, в любом случае у тебя будет… небольшая передышка, — сказал первый стражник. — Тебя должны перевести.
— Перевести? — Это в план не входило. Рейт взглянул на Соландера, сидящего в камере напротив. Тот словно застыл, сидя с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками. — Так скоро?
— У Магистров появился прогресс в поисках Винкалиса. Вероятно, кто-то признался. Насколько нам известно, будут публичные казни, и виноватых отделят от невиновных.
Рейт вопросительно уставился на него.
— О? Невиновных отделяют, но не освобождают? Интересный способ обращения с невиновными людьми.
— Так нам приказано.
Оба стражника пожали плечами.
Их внимание было сосредоточено на Рейте. У них за спиной Соландер тихо встал, открыл глаза и крепко сжал руки. От его кожи начал излучаться свет, подобно тому, как в прохладное утро с поверхности теплого озера поднимается туман.
Рейт стоял, чуть склонив голову, когда в его камеру вошли стражники и заковали его руки в тяжелые металлические наручники. Это, решил он, ответ на вопрос, который он может задать насчет своей виновности или невиновности. Наклонив голову, Рейт все же мог видеть, что делал Соландер, — и пока он пребывал в такой позе, оба стражника стояли спиной к Соландеру.
— Лист… хлеб… кости… мясо… палка… горячий… стучать… бог… собака… поезд… убегать… большая… муха… падать… пятно… шлепать. Лист хлеб. Кости мясо. Палка горячий. Стучать. Бог собака поезд убегать. Муха падать…
— Ну-ка заткнись! — прорычал стражник помоложе. — По крайней мере на несколько минут!
— Пятно, — прошептал Стоттс. — Шлепать… лист… хлеб. Кости. Мясо-палка. Горячий стучать.
Шепот — это еще хуже, подумал Рейт. Конечно же, за исключением того, что он отвлекал, что и мог использовать Соландер.
На мгновение свет стал очень ярким — настолько ярким, чтобы оба стражника обернулись. Соландер светился, подобно небольшому солнцу в центре своей камеры, освещенной как снаружи, так и изнутри. В то мгновение он был прекраснее, чем его когда-либо видел Рейт. Затем он исчез, а вместе с ним и свет, и какое-то время Рейт не видел ничего, кроме ослепительного света, очертание которого горело у него в глазах. Когда его зрение прояснилось, стражники кинулись к камере Соландера. Рейт ждал, не сдвигаясь с места — пока он стоял тихо, он мог надеяться, что ни один из них не побежит обратно к нему.
Он надеялся, что план Соландера включал их обоих. Он надеялся. Он доверял. И он ждал, потому что, если побежать, один из стражников, несомненно, бросится за ним, и…
Они отомкнули камеру Соландера, распахнули дверь и ворвались внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась за ними, и вдоль краев взорвалось голубое пламя, превращая все в массу расплавленного белого камня, скрыться от которой было невозможно.
Тут же появился Соландер.
— Пошли. Не идеальный вариант, но у нас нет выбора.
Велин отбивалась от Фарси и нескольких других Магистров, которые тащили ее в Золотое Здание. На обратном пути Фарси потчевал ее историями о том, сколько людей, которые так и не смогли выйти наружу, исчезло внутри против их воли.
Но как бы решительно ни была настроена Велин, она не надеялась одержать победу в сражении — ведь она связана, а противники безнадежно превосходили ее числом. Ей пришлось довольствоваться тем, что удалось ударить некоторых из них и по крайней мере о встрече с ней могут свидетельствовать их синяки.
Они затащили ее в комнату, где ряды стульев поднимались до высокого потолка, и яркий — даже болезненно-ослепительный — свет изливался на отчетливый полукруг на полу впереди. Они затянули Велин на свет и привязали к стулу — все еще связанную, обнаженную и замерзшую.