Венера с пистолетом, стр. 20

– Конечно, оказывая соответствующее доверие вашим друзьям, – заметил я, не продемонстрировав на этот раз свойственных мне такта и вежливости.

Она тотчас вновь улыбнулась.

– Ну конечно – сеньорите Уитли и сеньору Бернару. С политической точки зрения лучше, если обо мне будут думать как об игроке в теннис, а не как о знатоке искусства. В Никарагуа действительно так и есть. А что касается вас, вы хотели бы, чтобы на стене была помещена табличка с надписью: «Эта коллекция была контрабандно вывезена сеньором Кемпом?» Возможно, в этом что-то есть. Просто наверняка это вызвало бы разговоры.

Все рассмеялись. Даже Анри выглядел счастливым и получил возможность вставить:

– Если мсье Кемпу посчастливится вывезти что-нибудь контрабандой, это вполне заслуживает того, чтобы о нем заговорили.

Донна Маргарита предостерегающе нахмурилась и взглянула на него.

– Пожалуйста, Анри… Но есть еще одна вещь, друзья мои. Я верю, что моя коллекция – наша коллекция – должна обладать еще одним очень специальным свойством; она должна быть уникальной. Должна существовать коллекция внутри коллекции, или по крайней мере одна картина, ради которой истинные эксперты будут приезжать, должны приезжать, за сотни миль, лишь бы на нее взглянуть. Ну, как например, на Мону Лизу в Париже, или… – и здесь у нее не нашлось подходящего примера.

Мисс Уитли подсказала:

– Работы Боттичелли в галерее Уффици. И картины Рембрандта здесь.

Анри добавил:

– Ван Гог в Хайе. Импрессионисты в Чикаго.

Мадам Президент кивнула.

– Совершенно верно. А теперь, друзья мои, не пора ли нам как следует закусить?

Мы приступили к еде. Про будущего президента Никарагуа я должен сказать: когда она хотела поесть, то ее аппетита хватило бы на целый банкет. Она набрасывалась на еду, причем делала это не грубо, но так, словно еда была только что изобретена. Мисс Уитли скромно трудилась над кусочком цыпленка в чем-то вроде желе. Анри просто насыщался.

Яхта продолжала двигаться вперед. К тому времени, когда мы закончили, в каюте стало душновато и, решив, что моя сигара не улучшит ситуации, я перешел в рулевую рубку и стал разглядывать окрестности.

Судя по всему, мы возвращались в город, если судить по множеству зданий и огней, нас окружавших. Я спросил рулевого, где мы находимся, и тот ответил, что как раз сейчас подходим к Остердоку неподалеку от основного порта, откуда начинается судоходный фарватер.

Итак, я просто стоял, курил сигару и осматривал рубку. Если вы родились достаточно глупым, чтобы испытывать желание связываться с судами, это было действительно судно для вас. Там был небольшой латунный штурвал, панель с приборами для управления двигателями, освещенный столик с картой, что-то для определения глубин и даже радар. Совершенно очевидно, что яхта была построена не для плавания по каналам.

Когда мы вышли на простор и увидели первое освещенное грузовое судно, в рубке появился Карлос и закурил сигару калибра.50 [11]. Он задал те же вопросы, что я, а потом повернулся ко мне.

– Когда вы планируете отправиться в Цюрих?

– Скоро. Если платить будет Анри, когда он сможет получить деньги?

– Он уже получил банковский чек на Цюрих.

– Очень хорошо. Тогда я позвоню вам, чтобы договориться о взаимодействии с банком. И скажу, что нужно сделать – хорошо?

Он взглянул на меня, в слабом свете приборов лицо его казалось совершенно серьезным.

– Да, я это сделаю.

Мы прошли под железнодорожным мостом и вышли в залив, где вытянулась длинная цепочка судов, стоявших на рейде. Затем повернули и двинулись вдоль них.

Я спросил:

– Так теперь наши дела в Амстердаме закончены?

– Думаю, что да. Вы можете остаться в Цюрихе, пока это вас устраивает. И на связи с нами.

– А где предполагается следующая остановка?

– В Венеции. Вы знаете этот город?

– Мне приходилось там бывать. А потом Рим и Флоренция?

– Вполне возможно. Все будет зависеть от того, как у нас пойдут дела.

Италия? Гм… Ну ладно, посмотрим, когда попадем туда.

Немного погодя я спросил:

– Как вы получили имя Карлоса Макгрегора?

Его сигара разгорелась ярче, он выпустил небольшое грозовое облачко в иллюминатор.

– В Центральной Америке вы встретите множество людей с именами вроде Фернандо Мерфи и Луис Смит. Большая часть их оказалась там после наполеоновских войн – это наемники сражались на стороне Боливара. Скорее всего, мой предок делал то же самое; я не смог проследить свою родословную. Но потом большинство из них женились, получили земельные наделы и поселилось там. Моя семья поддерживает связь с Шотландией – я там учился в школе и в университете. Но я гражданин Никарагуа.

Это было слышно по его акценту.

Я докурил свою сигару и решил, что стало немного прохладно. Когда я собрался спуститься вниз, Карлос положил руку мне на плечо и тихо спросил:

– У вас пистолет с собой?

– Да.

Ну конечно, у меня был пистолет. В нормальных условиях я не стал бы этого делать, но мне хотелось попрактиковаться, чтобы убедиться, легко ли носить его незамеченным. Он оглядел меня с ног до головы; пистолет был у в левом нагрудном кармане вместе с кусочком твердого картона, чтобы снаружи не просматривалась его форма. Я не был самым быстрым в мире специалистом по выхватыванию пистолета из кармана, но предполагал, что другая сторона вообще не ожидает ничего подобного.

Потом он кивнул.

– Хорошо. Очень хорошо. Удачи вам в Цюрихе.

Я спустился в салон.

13

Будильник надрывался, словно мать, в третий раз зовущая своего ребенка. Я неловко нащупал его, перевернул вверх ногами и стучал по нему до тех пор, пока он не перестал звенеть.

Мое первое впечатление от начавшегося дня было отвратительным. Было шесть утра и Бог знает сколько еще, но я чувствовал себя ужасно. К сожалению, это была моя собственная идея и я ничего не мог с ней поделать.

Я даже не попытался выбраться из постели, а если бы сделал это, меня бы стошнило. Просто поднял телефонную трубку и, дождавшись, когда кто-то ответил, попросил соединить меня с «Шиллер-отелем».

Им тоже потребовалось некоторое время, и они тоже подумали, что это была не лучшая идея. Но в конце концов я убедил, что речь идет о жизни или смерти, о семейной катастрофе, о сделке в миллион флоринов и о чем-то еще, из-за чего Анри понравится оказаться на ногах в десять минут седьмого.

Черта с два ему понравилось! Он зарычал: «Qui est la? Il n'y pas que six heures… [12]

– Поднимайтесь, Анри. Нужно заняться делами.

– Это вам нужно. Что еще за глупости?

– Мы выезжаем в Гаагу. Через три четверти часа. Похлопайте себя по щекам.

– Mon Dieu! [13] Я не согласен…

– Делайте сейчас, а соглашаться будете потом. Если вы удивлены, другие будут тоже. Можете арендовать машину? Тогда подберите меня без четверти семь.

Он издал какой-то ворчливый звук, который в конце концов можно было рассматривать как согласие.

– И не забудьте деньги. – Я повесил трубку.

Пять минут спустя я осторожно поднялся и принялся одеваться, стараясь не нагибаться слишком сильно. Потом умылся, побрился и уложил свои вещи – все это со скоростью сонной черепахи. Но без двадцати семь был уже внизу со своими чемоданами.

Ночной дежурный хмуро посмотрел на них.

– Вы уезжаете?

– Да, уезжаю.

– Но у меня нет счета.

– Это не моя вина.

Именно в этот момент Анри постучал в дверь. Дежурный впустил его внутрь. Он был одет так, словно об его одежду вытирали ноги, и смотрел на меня с искренней ненавистью.

– Это самая глупая выдумка… – начал он.

– Назовите это тактическим сюрпризом. – Я протянул портье триста флоринов. – Послушайте, не может быть, чтобы счет был так велик. Мой друг получит сдачу, когда вернется обратно.